Пигмалион.

Сначала его волосы были чёрными. Он сидел в футболке с логотипом «Nightwish», резко пахло кожей от браслетов с шипами, а я высекала прямые пряди, ниспадающие на его тетрадь — последние штрихи. Затем его волосы стали золотыми. Крупными волнами они опускались на стол; худощавая фигура, без сомнений, была той же, что раньше, только взгляд сделался серьёзнее, спина — ровнее, изменилось положение рук. Я ваяла, ваяла и заваялась. Выбилась из сил и оставила. Я и сама не заметила, как его волосы высветлились и завились ещё сильнее — просто однажды поймала на себе его взгляд, более не устремлённый в тетрадь; в сомнениях полезла на антресоль, достала ящички с инструментами и вдруг поняла — как же, чёрт побери, соскучилась. Не могу взять в толк — когда на нём появились очки? Хотя эти тонкие губы и прямоугольный подбородок — совершенно точно помню — старательно творила сама. В разное время я называла его по-разному: Бенджамином — потому что это имя мне очень нравилось, Владиславом — в честь Цепеша, но на деле его зовут Эльдар. Почему так и откуда я об этом узнала — тайна, не требующая разгадки; просто Эльдар — и всё. Сколько ему лет, понятия не имею: выглядит, как ровесник, но есть в нём что-то от вечности. Когда я вглядываюсь в бездну излишне долго, у меня стынет чай, а бездна начинает вглядываться в меня. На его футболке Эйнштейн показывает язык, и я вдруг иду в магазин и покупаю себе такую же, потом записываюсь на курсы по астрономии и пытаюсь объять кусочек необъятного своими гуманитарными мозгами. — Кто из нас кого творит? — слышу насмешливый голос, подскакиваю и лишь сейчас замечаю, какой он высокий, когда выпрямляется в полный рост. Эльдар умеет мастерить световые мечи из пластиковых труб и светодиодных лент, показывает вулканский салют, приветствуя, у Эльдара потёртые кеды — он потратил все сбережения на телескоп и счастлив. На людях серьёзен, один дома становится рок-звездой: электрогитара — пылесос, ударные — всё, что можно бить, микрофон — всё, во что поётся. По вечерам, оторвавшись от формул, расчехляет старенький «Гибсон» — пилит каверы на «Nightwish» и «Guns N' Roses», а я тихо сижу рядом и думаю, что он сумел бы сыграть и на космических струнах. — Так кто мы друг другу? — спрашиваю его однажды. — Пигмалион и Галатея, автор и персонаж? Создатели создателей? Вот ты кем бы хотел быть? — Космонавтом, — мечтательно вздыхает Эльдар, глядя на вечернее небо. Вообще-то, он действительно хочет — а это я его сделала таким, что мечта так и не сбудется. Я же могу щелчком пальцев всё исправить, но он не просит. Эльдар понимает, что быть богом нелегко.