Детская невинность

***

Мне было лет двенадцать, может, четырнадцать, когда это случилось впервые. Я поссорился с родителями и, хлопнув дверью, забежал в свою комнату. Через два часа я решил позабавиться и позвонить кому-нибудь, чтобы поговорить хоть о чем-нибудь. Я набрал номер наугад и приставил телефон к уху. - Добрый вечер, - со мной поздоровался какой-то молодой человек с охрипшим, но, как мне показалось, добрым голосом. - Здравствуйте, - громко произнес я, - я хочу с Вами поговорить! Как Вас зовут?! – в трубке я услышал негромкий смешок. - Меня зовут Юрий, а тебя как зовут, милое создание? – так по-доброму мне еще никто ничего не говорил. - А меня зовут Ваня! – заявил я. - Чего же ты не спишь, Ваня? Первый час ночи, как ни как, - мы говорили, словно очень близкие друзья. По моему телу разливалась какая-то странная теплота. - А я не хочу, - это было так пафосно, что я даже язык показал телефону, - А почему Вы не спите?! - Как чувствовал, что ты позвонишь, вот и не ложился, - и снова смешок. Позже мы говорили о музыке, кино, книгах – обо всем, в общем. Так мы разговаривали стабильно каждую первую субботу месяца. Просто говорили о том, что происходило в жизни – жаловались, хвастались. Это продолжалось два года. Мне нравились эти разговоры. Мы были как люди из поезда – поговорили, высказались, излили душу и больше никогда не встретимся. Я ничего о нем не знал – ни местожительства, ни фамилии, ни возраста. Абсолютно ничего. И он обо мне, в принципе, тоже. Но я точно знал, сколько ложек сахара он кладет в кофе, какую музыку слушает, какая у него любимая книга. Не замечая того сам, я влюбился. Влюбился в эти разговоры. Мне хотелось звонить ему чаще, писать, но не делал этого – не думал, что ему это нужно. Каждую ночь я засыпал с мыслями о нем. Обнимал подушку, представляя его. Иногда даже в голос рыдал от нехватки общения с ним. Как-то мы говорили о любви. И на всю жизнь запомнил этот разговор. - Что ты думаешь о любви? – спросил меня Юра. - Ну, - я замялся, а он покорно ждал ответа, - я думаю, что эта высшая степень привязанности. Это такой объект, который тебе нравится не за внешние данные, а за душу. И когда его не стает, то тебе хочется чуть ли не умереть. А как ты считаешь? - Знаешь, когда я не любил, я тоже знал, что такое любовь, - и в трубке я услышал, как Юра чиркнул колесиком зажигалки, затягиваясь, - а сейчас нет ни одного слова, которым бы я мог это описать. - Ты влюбился? – и мое сердце словно замерло. - Можно и так сказать, - он вздохнул. И тут я понял, что мои грёзы просто разбиваются о скалы. Они просто стираются в прах. Мне хотелось взвыть от боли. Больше мы эту старались не затрагивать. Кроме одно раза – разговора о мечтах. Тогда я смог высказаться. Тогда я смог спросить о том, что меня беспокоило. Мне было больно об этом говорить, но я себя пересилил. - Грустный ты сегодня, что-то произошло? – обеспокоенно спросил Юра. - Да, сегодня я похоронил свои мечты, - как-то понуро ответил я. - Это плохо, - рассуждающе произнес ты, - серьезные были мечты? - Они не имели шанса на осуществление. - Чего это ты сразу руки опустил? Бороться нужно за мечты! – чуть ли не припеваючи ответил Юра. - Не мое это – бороться, - я поджал губы. - Да брось ты, - отмахнулся он, - ты просто струсил. - А ты бы стал бороться, если бы влюбился в девушку, а она была лесбиянкой? - Ого, - на пару минут он замолчал, - как все запущенно. - Ответь! – настоял я. - Ну, наверное, я бы с ней поговорил, узнал бы, насколько сильно она погрязла в этом, и постарался бы на это повлиять, - размеренно проговорил Юра. - Ты считаешь, что на это можно повлиять? - Конечно, можно! Все можно изменить, просто поговорив, - воодушевленно отозвался он. - А если бы в тебя влюбился парень? – да, я решил идти напрямую, и, думаю, Юра понял, с какого берега подул ветер и даже нахмурился. - Я бы, наверное, с ним поговорил и постарался разубедить его в его предубеждениях. - Ясно, - холодно ответил я. Больше я не пытался говорить с ним на такие темы. Это было больнее, чем не знать. Я успокаивал себя мыслью о том, что все пройдет, хотя ни капельки не верил в это. Прошло ровно два года с нашего первого разговора. Я даже подготовил забавный стих к этому событию. Я взял в руки телефон и набрал до боли знакомый номер, но в ответ я услышал: «Абонент временно не доступен». Я забеспокоился – еще ни разу такого не было. Но я решил подождать. Через несколько часов мне пришло смс о том, что абонент доступен для звонка. Я поспешно набрал номер, но мне ответил далеко не Юра. - Слушаю, - голос незнакомой девушки. Я даже подумал, что номером ошибся, а потом вспомнил, что он же влюбился в кого-то. Может, это его девушка? - А позовите Юру к телефону, пожалуйста, - как-то по-детски попросил я. - Солнышко, - таким же милым голосом отозвалась девушка, - Юра погиб – некого звать к телефону. Она еще что-то говорила, но я просто скатился по стене, уже не слушая ее. Такого не может быть… У меня встал ком в горле, а на глазах навернулись слезы. Я поджал под себя колени, прикусывая до крови губы. Я не чувствовал физическую боль. Не сегодня. Я не мог поверить. Мне хотелось кричать от боли, но я лишь кусал ребра ладоней, зажимая рот. В голове проносились фразы, которые он когда-то мне говорил. Воспоминания накатывали волна за волной. Мои мысли были только о том, что я один. У меня больше никого нет. Меня никто не понимал так, как Юра. Я день за днем ждал первую субботу месяца, чтобы наконец услышать его голос. Тот голос, который я больше никогда не услышу. Голос, чьего обладателя больше нет. Теперь я один и у меня нет никого. Меня душит дикая обида, что я так и не сказал ему те три чертовых слова. Он никогда теперь не узнает. А я больше никогда не услышу его голоса, никогда не смогу увидеть его улыбку, его глаза. Знаете, когда у нас болят почки, мы идем к урологу, когда у нас болит горло, мы идем к оториноларингологу, когда болят глаза – к офтальмологу, а когда болит душа, к кому обращаться? Почему нет таблетки от душевных ран? Почему мы на живую это переживаем? Это не честно, в конце концов! А знаете, что самое ужасное в этом всем? Мне уже 36 лет, а при любом воспоминании двадцатилетней давности событиях, к глазам предательски подкатывают слезы. У меня есть жена, которую я не люблю, даже дочь есть, а я все никак не забуду свою первую любовь. Я не могу отпустить свою прошлое, и тащу его всюду с собой. Мне 36 лет, я дипломированный специалист, у меня есть определенные связи – я нашел информацию о Юре. Он жил в ста километрах от меня, занимался тяжелой промышленностью. Как-то они занимались поиском цветных металлов в запрещенных местностях – их заметили и его случайно застрелили. Я знаю о нем все. Но мне от этого не легче.