Никогда не засыпай с человеком, если не хочешь просыпаться рядом с ним до конца жизни

– Я ненадолго. В отличие от тебя, моя работа требует регулярного присутствия, – сказал Хиджиката. Пафос в его голосе можно было резать ножом, подумал Гинтоки. Слишком напряжённая поза, скрещенные руки, седьмая подряд сигарета. Не то чтобы последнее было чем-то из ряда вон выходящим, но в целом картина складывалась не совсем понятная. Хиджикату что-то тревожило. И, как истинный самурай и упрямый баран, он никогда не сказал бы об этом вслух. Гинтоки облизал сладкие от шоколада губы и сел рядом с ним. На щеке его любовника красовался свежий шрам, неглубокий, но болезненный. Гинтоки погладил пальцем кожу вокруг. Вернее, попытался погладить – Хиджиката сразу же шлёпнул его по руке и поднялся на ноги, чтобы подойти к окну. Они не очень много говорили, но в очередной осенний вечер зарядил многочасовой дождь, и вместо того, чтобы после патруля вернуться в штаб, Хиджиката спрятался в Ёрозуе. Недовольный тем, что его разбудили, Гинтоки ворчал и не переставал зевать. А теперь, непонятно как, они заговорили о своих отношениях. О тех самых отношениях, существование которых оба так долго и упорно отрицали. «Неловко» было слишком слабым словом, чтобы описать состояние Хиджикаты. Он терпеть не мог разговоры, не ведущие к определённой цели. На удачу, полусонный Гинтоки или не услышал его, или не нашёл, что ответить. За окном прогремел мощный раскат грома, и Хиджиката вздрогнул от неожиданности. – Эй, ты что, боишься? – Гинтоки мгновенно нарисовался позади него. – Я ничего не боюсь. Если только стать таким же бесполезным ленивцем, как ты. – Ты хотел сказать «лентяем»? – сделав ещё шаг, Гинтоки обнял Хиджикату сзади и положил голову ему на плечо. – Нет, именно ленивцем. Отпусти меня. Хиджиката несильно пихнул его, скорее для виду. На улице сверкнула молния, предвещая очередной громовой раскат; Хиджиката мысленно подготовился. И всё равно невольно вздрогнул, вызывая у Гинтоки беззлобный смех. Тёплые руки скользнули под одежду Хиджикаты. – Хочешь, я тебя успокою? – вот, опять этот дурацкий тон из дешёвого порно. Хиджиката развернулся. – За этим я сюда и пришёл. За сексом, – быстро добавил он, пытаясь погасить довольную лыбу Гинтоки. – Не за тем, чтобы ты меня успокаивал. Гинтоки многозначительно улыбнулся, и это выводит из себя каждый раз. А ещё выводит из себя то, как он интуитивно знает, что нужно сделать, чтобы Хиджиката забыл и о своём раздражении, и о том, когда нужно быть на работе. И о том, кем они на самом деле приходились друг другу. «Заниматься любовью» – точно не про них. Хиджиката раздевал своего партнёра быстро и без церемоний, так же легко позволял снимать одежду с себя. У него перехватило дыхание, когда Гинтоки нашёл губами ту самую точку на шее, от прикосновения к которой по телу бежали мурашки. Они опустились на кучу собственной одежды. Позволяя целовать и гладить своё тело, Хиджиката не слышал, как бушует гроза. Он уступил Гинтоки возможность быть сверху и не пожалел об этом, даже когда пришлось закусывать кулак, чтобы не закричать в голос. *** Поздней ночью, лёжа на футоне плечо к плечу, они пытались отдышаться после третьего раунда. Гинтоки вытирал салфетками живот, Хиджиката привычно курил. В голове стояла блаженная пустота. Из открытого окна доносился аромат мокрой улицы и слышались пьяные песни и крики. Хиджиката не понимал, как можно уснуть в районе Кабуки. Но он и не собирался оставаться здесь до утра. – Мне вставать в семь, – сказал Хиджиката, отбрасывая одеяло. – Эй, пусти, ты липкий! – Ага, ты тоже. Сходи сначала в душ. Конечно, Гинтоки последовал за ним и был изгнан на кухню. Разумеется, он потребовал компенсации морального ущерба, потому что Хиджиката бросил в него зубной щёткой, как дротиком, и попал ровно между глаз, где теперь красовалась красная точка. Хиджиката хохотал, тыкая в него пальцем и покраснев от смеха. Гинтоки негодовал, разглядывая себя в зеркало. – Я тебе что, восточная танцовщица? Хиджиката ещё долго смеялся над выражением его лица. А потом, не успев подумать, что делает, прижал к себе продолжающего бурчать Гинтоки и сказал: – Хорошо, я останусь. – Только на сегодня, – полуутвердительно сказал Гинтоки, чуть отстранившись. Хиджиката посмотрел в его глаза. Действительно, когда надо, они блестели. – Я этого не говорил. – Но хотел сказать? – Гинтоки потянул его за локоть обратно в комнату, двигаясь спиной вперёд по знакомому коридору. Хиджиката скорчил гримасу, зная, что его лица всё равно не видно в темноте. Он не умел красиво говорить. Особенно сейчас, когда им предстояло перешагнуть очередную невидимую ступень. – Ну так что? – переспросил Гинтоки, натягивая пижаму на ещё влажное после душа тело. – Ты зачем одеваешься? – Не могу спать голым. Ты не ответил. Хиджиката заранее потянул на себя одеяло. Гинтоки среагировал мгновенно. Похоже, им предстояла очередная битва. – Нет, – ответил Хиджиката. – Не только на сегодня.