Творческая лаборатория профессора Хейла

Когда Питер получил кандидатскую, он ожидал, что начнет преподавать. Тот факт, что Хейл сейчас в Стэнфорде*, а не в муниципальном колледже, совершенно не шокирует, напротив — мужчина доволен. Менее радует роль новичка на кафедре английского языка, сменившего на посту прежнего профессора, пославшего все к чертям и уволившегося после осеннего семестра, так что Питеру досталась еще и творческая лаборатория, которую поддерживает администрация заведения. Каждый четверг, после «Введения в писательское мастерство*» дюжина студентов ставит столы в круг, что, по мнению самого Питера, очень напоминает детсад, но его ведь никто не спрашивал. Сама идея вовсе не плоха. Департамент занимался этим годами. Все студенты, считающие, что они не выдают в полной мере весь свой писательский потенциал на-гора*, хоть с кафедры английского, хоть с других, собираются здесь раз в неделю для занятий в творческой лаборатории. Некоторые преподаватели даже предлагают дополнительные баллы, если кто-то выразит желание присоединиться. Иногда они критикуют и редактируют работы друг друга, делятся вдохновившими их произведениями, изредка пишут по заявкам. Бывает, что студенты сочиняют историю по кругу, когда каждый добавляет абзац и передает другим, а те заканчивают рассказ. В теории звучит прекрасно, но на практике, всегда находится один или два уникума, которые портят все. На этот раз, мелкий засранец по имени Блейк. — Кайла оплакивает смерть отца, — говорит сквозь стиснутые зубы Эрика — одна из самых напористых студенток в группе.- Ей начхать на «накачанные бицепсы» Адама. — Одно другому не мешает! — настаивает Блейк. По ощущениям Питера, этот парень — самый жуткий тип в коллективе. Он уже продемонстрировал, что пришел лишь ради дополнительных баллов, а процесс написания ему совершенно безразличен. Иногда Хейлу очень хочется, чтобы данный курс заканчивался дифференцированным зачетом, по итогам которого от Блейка можно было избавиться. — Ну, это не так, — возражает Эрика, глядя на бумажку, переданную парнем и кривится.- Итак, ты утверждаешь, что на похоронах отца, «она смотрит на красавчика Адама и то, какие у него накачанные бицепсы под рубашкой. Он очень привлекателен. Кайла даже на секунду забывает, что отец умер». Серьезно, что ли? — Это «раунд робин*», можно писать, что душе угодно, — отвечает Блейк. Эрика беспомощно переводит взгляд на Питера, ведь, будем смотреть правде в глаза — именно для этого профессор здесь: содействовать дискуссии. — Так и есть, — соглашается Хейл.- «Раунд робин». Однако, мы не должны упускать из виду весьма важную вещь: нужно найти подтверждения в контексте. Бойд сочинил замечательную сцену похорон, Стайлз и Эрика расширили ее, обнажив эмоции действующих лиц, их катарсис. Айзек сделал персонажа Кайлы глубоким, добавив ей смешанные чувства, связанные с отцом, в том числе — любовь, переплетенную с обидой, за то, что он ее бросил. В общем, следует взять за основу уже имеющуюся историю, а не пресыщать ее новыми элементами в шаге от развязки. — Я все равно могу писать, что захочу, — дуется Блейк. Питер подавляет желание размозжить его голову о стол. Похоже, у сидящего рядом Стайлза возникают аналогичные мысли. Этот парень приходит на еженедельные встречи не ради баллов, а потому что хочет здесь быть. Английский — не профилирующий предмет, но определенно — любимый. А вот терпения у Стайлза еще меньше, чем у Питера. — Безусловно, — соглашается Хейл.- Но помни, что задание групповое. Смысл в том, чтобы расширять историю на основе написанного другими, придерживаясь естественного развития событий. Это не буриме*. Блейк ворчит, но все же вырывает бумажку у Эрики. Та благодарно шепчет профессору «спасибо», растирая виски пальцами и закрывая глаза. Питер готов сделать тоже самое. Их встреча заканчивается сочинением истории по заявке: «Сделайте своего любимого персонажа бессмертным. Что он станет делать?». Блейк, до сих пор обиженный отсутствием романтики на похоронах, уходит первым, не переставая бубнить под нос. Судя по выражению лица Эрики, она готова задушить его голыми руками, но между оппонентами вклинивается Бойд. У кого-то это последняя пара на неделе, у других — лишь на сегодня, поэтому большинство студентов спешат убраться восвояси. Наконец, в помещении остаются лишь Питер и Стайлз, да и то — потому, что парень, в который раз, умудрился рассыпать содержимое своей сумки. — Будь осторожен, иначе я начну думать, что ты пытаешься таким образом привлечь мое внимание, — шутит Питер, помогая ему собрать с пола ручки и книги. Студент заливается алым румянцем. Ну, разве это не занятно? Стайлз — определенно его любимчик, а следом идет Эрика. Кроме красоты, о которой парнишка даже не подозревает, он потрясающе творческий человек и очень одаренный писатель, что встретишь далеко не у каждого. Его торопливая недооцененная манера изложения подчас гораздо интереснее, чем хорошо продуманные романы, сочиненные студентами старших курсов, у которых преподает Питер. — Я так понимаю, вы не выгоняете студентов из группы? — нерешительно предполагает Стайлз. — К сожалению, — подтверждает преподаватель. — Риторика, — произносит парень.- До встречи на следующей неделе, профессор Хейл. — Хороших тебе выходных, Стайлз, — отвечает Питер. «Профессор Хейл». Так его называют каждый день. Питер обычно не придает значения словам, но то, как их произносит Стайлз… Словно что-то запретное, упоминаемое шепотом, лишь за закрытыми дверьми кабинета, не предназначенное для посторонних ушей. У мужчины никогда не было кинка на отношения «преподаватель — студент», но начинает появляться сейчас. А, может, дело только в самом Стайлзе? Следующее заседание творческой лаборатории не помогает от слова «совсем». Одна из коллег Питера дала задание собственным студентам написать сцены смерти и занятий любовью, отметив, что их сочинять труднее всего, поэтому авторам нужна практика. Хейлу сейчас очень хочется прикончить ее. Половина его студентов посещает ее пары, посему в тот день они приступают к данному заданию. Блейк в восторге, ведь теперь он может расписывать свою любовь к накачанным бицепсам сколько влезет. Его сексуальная сцена не так уж и плоха. Ей определенно требуется доработка, но Питер видел и похуже. Подавляющее большинство выбрало сцены смерти, предположив, что их написать проще (спойлер: ничего подобного). Эрика, Бойд и Стайлз остановились на сексе. Именно работа последнего убивает Питера. Он читал несметное количество чернухи в своей жизни, но это конкретно взятое произведение написано с целью помучить его. У Бойда все прямолинейно, ванильно, но очень красиво выполнено. Эрика вальсирует на грани БДСМ, но так искусно, что человек непосвященный мог бы и не заметить. А вот Стайлз погружается на самое дно, с «профессорским» кинком, шлепаньем и стоп-словами. Питер — не единственный, кто поправляет бугор в штанах во время чтения, хоть он и делает это осторожнее всех. — Ядрена вошь, — дочитав, резюмирует Эрика.- Классно, что у меня нет члена, а то стояк сейчас очень сильно бросался бы в глаза. Блейк пунцовеет, как и еще несколько студентов. Эрика бросает многозначительный взгляд на Бойда, а Питер догадывается, чем они займутся после пары. — Предложения или комментарии есть? — осведомляется Питер. На данный момент, высказалась только Эрика. — Я бы пожалуй объяснил концепцию стоп-слов, прежде чем Сэм использует их, потому что многие изначально с ней не знакомы, — предлагает Бойд. Стайлз кивает, делая пометку на листе бумаги, лежащем перед ним. У парня прекрасно получается принимать отзывы, а также — использовать их на деле. Завязывается непродолжительный спор со студентом, уверенным, что БДСМ — насилие, который Питер очень быстро прекращает, кратко рассматривая принцип согласия в подобных отношениях. И заинтригованный взгляд Стайлза, обращенный в его сторону, профессору вовсе не чудится. Оставшееся время движется черепашьим шагом. По телу до сих пор разливается жар при одном воспоминании о сексе, описанном Стайлзом, а Питер реально рад, что стол скрывает нижнюю половину его туловища, ведь несмотря на то, сколько сцен смерти они прослушали, он мысленно возвращается к тому, как профессор Харт шлепает Сэма, перегибает его через стол и трахает во всех позах. Мужчина не может дождаться конца встречи, чтобы закрыться в кабинете и позаботиться о себе. К безграничному удивлению Питера, они засиживаются дольше обычного. Он ожидал, что студентам будет неловко в обществе друг друга после прочтения настолько интенсивных постельных сцен и очень красочно описанных смертей, но те, судя по всему, наслаждаются происходящим. Ставят больше вопросов авторам, заставляют покопаться в себе. Питер гордился бы этим, если бы не был настолько возбужден. Он дожидается, пока все разойдутся, не вставая, чтобы студенты не заметили, как сильно ему пришлась по нутру одна конкретно взятая история. К счастью, куртка достаточно длинная, чтобы прикрыть джинсы спереди, пока он преодолевает короткое расстояние до своего кабинета через кампус. Кивает Стилински и группе его товарищей, не упуская из виду, как тот разглядывает его с ног до головы. Питер старается не слишком собой гордиться, но черт побери, он прикладывает усилия, чтобы выглядеть так хорошо. Брошенные в адрес профессора взгляды льстят, особенно — принадлежащий Стайлзу. Он кивает встреченным в коридоре коллегам, прежде чем скрыться в одиночестве, в собственном кабинете. До заседания кафедры минут двадцать — уйма времени. Расстегивает пуговку на джинсах, аккуратно опуская молнию, чтобы освободить свой потяжелевший член. Написанная Стайлзом история все еще свежа в воображении, заставляет мужчину сжать ствол, представляя, как перегнул бы парня через стол и оприходовал на совесть; как вдалбливался бы в мальчишку, оставляя отметины на бледной коже. Питер стонет, собираясь схватить со стола лосьон, который держит для таких целей, когда слышит голос за дверью. Мужчина поспешно придвигает кресло к столу, продолжая держать руку на своем хозяйстве, пытаясь скрыть из виду нижнюю часть туловища. В этот момент, дверь распахивается, являя Стайлза, который с порога начинает тараторить: — Профессор, здравствуйте. Я по поводу того задания, что вы нам назначили… Студент замирает и прищуривается, переводя взгляд с лежащей перед Питером бумажки с его историей на лосьон, потом — на руку мужчины, исчезающую под столом и фыркает. Питер напрягается: Стайлз его вычислил. Парень притворяет дверь, а затем закрывает ее на замок (Питер не понимает, как сам не додумался — это типичная ошибка новичка) и медленной походкой направляется к той стороне стола, за которой сидит его преподаватель. — Что-то не так, профессор Хейл? — с невинным видом интересуется Стайлз. Член Питера дергается в руке, пока он безуспешно пытается не выдать себя. — Не уверен, что ты имеешь в виду, — осторожно отвечает мужчина. — Профессор Харт — не случайный персонаж, знаете ли, — говорит студент, приближаясь. — О? — удивляется Хейл. — Ага, — подтверждает Стайлз, грациозно опускаясь на колени у кресла преподавателя.- Профессор Хейл. Голос парня становится хриплым, а Питер невольно гладит себя по стволу, наблюдая за прекраснейшим зрелищем — коленопреклоненным Стайлзом. Тот не упускает движения рук мужчины, облизывая губы. Глаза темнеют от возбуждения. Существует тысяча причин, по которым следует остановиться прямо сейчас. Работа в университете, как вариант. Мораль, пожалуй. К чертям все! Питер откатывает кресло и разворачивает так, чтобы быть лицом к лицу со студентом, выставляя на показ руку, все еще держащую толстый член. Рот Стайлза слегка приоткрывается. То, что нужно. — Так и будешь таращиться или займешь свой ротик более насущным делом? — повторяет Питер реплику профессора Харта из написанной Стайлзом зарисовки. Срабатывает мгновенно. Парень содрогается всем телом, подаваясь вперед. Хейл опускает свободную руку на волосы студента, устроившегося между его разведенных ног. Стайлз поднимает голову в этот момент, но хоть именно он на коленях, беспомощным себя чувствует именно Питер. — Да, профессор, — произносит студент, улыбаясь тому, как на эти слова реагирует член преподавателя. Питер предполагает, что Стайлз возьмется за дело не торопясь, однако тот, лизнув его ствол разок, сразу заглатывает полностью. Профессор бьется затылком о спинку кресла. Парень приступает к минету так, словно это — его миссия. Ротик горячий. Хейл почти готов поклясться, что видит очертания своего достоинства у того в горле. Губы, растягивающиеся вокруг толстого члена смотрятся одновременно непристойно и чертовски идеально. Ему отсасывали много раз до сегодняшнего дня, но никто не делал этого с подобным энтузиазмом. Стайлз стонет с его стволом во рту, словно получает истинное наслаждение уже от самого процесса. Когда мужчина хватается за его волосы сильнее и тянет на пробу, парень так восхитительно поскуливает, что ему приходится повторить движение еще раз. Он тянет сильнее, от чего Стайлз давится его членом, тут же опуская руку себе между ног и просовывая ее в штаны. — Правильно, — поощряет его Питер.- Приласкай себя ради меня! Ты собираешься финишировать вот так — возбудившись от хозяйства профессора в глотке? Будешь хорошим мальчиком и кончишь для меня? Стайлз стонет, посылая чудесные вибрации по стволу Питера, а тот тянет парня за волосы крепче, толкаясь бедрами вперед, трахая рот парня, которому это больше чем просто нравится, ведь его рука движется все быстрее, стараясь держать заданный преподавателем ритм. Питер чувствует наслаждение и понимает, что оргазм уже очень близок. — Хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, Стайлз? Проглотить всю сперму любимого профессора? — бормочет мужчина. Тот лишь коротко кивает, а большего и не нужно. Хейл изливается со стоном ему в глотку, не отрывая взгляда и наблюдая, как студент прикрывает глаза от блаженства. Прежде чем профессор окончательно извергается, движения руки Стайлза становятся отрывистее, а затем он стонет и замирает. Парень отодвигается от Питера, взирая на преподавателя в изумлении.  — Хороший мальчик, — хвалит мужчина, вытирая большим пальцем стекающую из уголка рта Стайлза каплю собственной спермы. — Для вас — все, что угодно, профессор, — улыбается парень в ответ. Питер передает ему упаковку салфеток, чтобы вытереться, а сам засовывает член в штаны, поправляя одежду, чтобы выглядеть на заседании презентабельно. — Возьми, — протягивая визитку парню, говорит он. Под рабочим номером он написал свой сотовый.- На случай, если возникнут вопросы относительно заданий. Стайлз скалится, салютуя ему двумя пальцами. — Как скажете, профессор Хейл. Питер практически уверен, что теперь будет возбуждаться, если кто-то назовет его так.