Зараза к заразе не пристает

      Виктору Никифорову нравилось болеть. Ну, не гриппом или ангиной. И, не дай бог, чем-нибудь потяжелее. Российский фигурист отдавал предпочтение простуде. Легкой простуде с насморком и кашлем, который он, к слову, переносил не очень-то хорошо. А если точнее, то слишком громко. Потому что, если Виктор кашлял, это слышали все соседи (если не вся округа). Долгий мучительный сухой кашель, приступ которого можно было подавить лишь взяв леденец от кашля или ложку мёда. Но и это не останавливало мужчину делать все, что может спровоцировать простуду. А все потому, что Виктору безумно нравилось, как заботился о нем Юри. Нет, Кацуки и так не обделял его вниманием, но уровень заботливости возрастал в разы, стоило лишь Никифорову чихнуть или шмыгнуть носом. Его мигом укутывали в одеяло, лишая возможности двигаться, варили вкуснейший куриный бульон, поили горячим чаем с малиной (за варенье спасибо любимой Витиной бабушке) или молоком с медом, а еще приносили из супермаркета любимые яблоки, апельсины, мандарины, бананы и гранат, дабы насытить организм страждущего от обычной простуды витаминами. Японец мог бы получить статус самой лучшей мамочки, если бы Виктор был его сыном. А раз это не так, то «Самый идеальный муж во всем мире» ему вполне подойдет. Хотя на деле они официально еще не были женаты, но это не мешало им считать друг друга супругами.       И именно из-за заботливости Юри Виктор Никифоров просто обожал болеть. Потому что тогда ему прощались все капризы и возмущения, а также выполнялись все желания и прихоти. Ну ладно, почти все. Но мужчина и этим был вполне доволен. Получать безоговорочно все, чего душа желает, и внимания в два (а то и три) раза больше, чем обычно. Что может быть лучше?       Но, как говорится, все хорошее когда-то заканчивается. Кто-то (а это однозначно был Плисецкий) сдал Виктора с потрохами любимому мужу. И тот теперь был в курсе, каким образом Никифоров умудрялся заболевать чуть ли не через каждую неделю, особенно в период с начала осени и до весны. Поэтому частота проявления заботы снизилась до минимума. К сожалению для Виктора. - Сам виноват, - завязывая шнурки, отозвался Юри на жалобное нытье из-под двух одеял.       Виктор плохо себя чувствовал еще с вечера, а сегодня у него поднялась температура и дико болела голова. Поэтому Юри напоил мужа чаем, чуть ли не силой затолкал ему в рот таблетки, и заставил лежать до его возвращения с тренировки. А на умоляющий взгляд остаться Кацуки лишь покачал головой, бурча сердитое «Нечего было воду ледяную пить». Он злился на Виктора за его глупость. Ну надо же, болеть только ради того, чтобы привлечь к себе больше внимания. И хоть Никифоров мотивировал это тем, что Юри в последнее время слишком тесно и часто общается с Плисецким, напрочь забывая о любимом муже, что и заставило его принять столь радикальные меры, Кацуки сердился. Очень. Поэтому сегодня он решил наказать мужа-балбеса, оставив его дома одного. Несмотря на, судя по симптомам, грипп, подхваченный Никифоровым в один из холодных мартовских вечеров где-то в автобусе или торговом центре. И мало того, что благодаря новостям Виктор был в курсе эпидемии мерзкого вируса, так он еще и нарочно не надевал теплый шарф или расстёгивал верхние пуговицы пальто (жарко ему, видите ли), за что получал легкий подзатыльник по возвращению домой. А на тихое «Заболеешь же» лишь отмахивался. Плисецкий, частенько заседающий у них в гостях, на это гаденько ухмылялся, мол, зараза к заразе не пристает. Но, увы, он ошибся. Зараза таки пристала. - Лекарства на тумбочке. Позже не забудь выпить.       Проинформировал мужчину Юри и ушел, громко хлопнув дверью. Сделал он это специально, намекая мужу, что тот еще не прощен. Виктор же не особо любил это угнетающее чувство вины. Особенно, когда дело касалось Юри. Поэтому хлопок дверью был неким сигналом Никифорову поразмыслить над глупостью своих действий, а потом извиниться. Хотя Кацуки подозревал, что извинений в этот раз вряд ли дождется, ведь если это было сделано «во имя блага», как любил говорить Виктор, то не жди от него сдачи позиций. Никифоров будет упрямо гнуть палку, что не жалеет о содеянном, ибо цель оправдывает средства и так далее.       Издав обреченный вздох, Юри отлип наконец от двери, за которой остался заболевший муж, и помчался на тренировку, подавляя в себе желание вернуться. - Не вздумай поддаваться, - прошептал Юри, доставая из кармана зазвонивший мобильник, - его нужно проучить.       Кацуки честно старался не думать о Викторе, даже звук на телефоне отключил, но мысли «А вдруг у него поднимется температура» или «Вдруг он не сможет подняться, чтобы налить себе воды» не давали сосредоточиться на тренировке, из-за чего японец уже не раз упал и чуть не разбил себе нос.       Продержаться удалось лишь пару часов, после чего Юри быстро переобулся, переоделся и, извинившись перед Яковом, умчался домой, тем самым проигрывая во всю смеющемуся Плисецкому, который еще утром утверждал, что уж слишком Кацуки любит Виктора, так что долго не протянет. И тут он оказался чертовски прав.       Буквально влетев в квартиру, Юри, разуваясь на ходу, бежит в спальню, где его встречает жалобно скулящий Маккачин и замотанный в одеяльный кокон Виктор. Мужчина смотрит на него из-под полуприкрытых век и натянуто улыбается. Юри бросается к нему и целует, напрочь забывая о том, что тоже может заболеть. Но он не может сдержаться. Уж слишком любит этого прекрасного, иногда жутко раздражающего мужчину. - Заболеешь же, - тихо шепчет Никифоров, отстраняясь от парня. - Зараза к заразе не цепляется, - улыбается Юри, вспоминая слова Плисецкого.       На следующее утро высокая температура, шум в ушах и жуткая головная боль радостно сообщили Юри о том, что вирусная зараза таки пристала. Проклиная теперь уже свою глупость, Кацуки переворачивается на другой бок и тянется за телефоном, стараясь не разбудить спящего Виктора. Короткое сообщение, отправленное Юре, с просьбой купить лекарств, не остается без грубого ответа, в котором Плисецкий с присущим ему красноречием посылает их, говоря, что ноги его не будет в их рассаднике вирусов. Сам же приходит буквально через час в черной повязке, скрывающей нижнюю часть лица и пакетом лекарств, недовольно бурча что-то вроде «Заразные идиоты» и «Что бы вы делали без меня», на что получает в ответ хриплый дуэтный смех, сопровождающийся сухим кашлем и приглушенными страдальческими стонами.       Юра улыбается. Пожалуй, мученический вид двух бледных идиотов стоит того, чтобы остаться и присмотреть за ними. И нет, это отнюдь не проявление заботы. Совсем нет.