Потерянная память

Всё произошло неожиданно, подобно удару молнии. Эта история с памятью произошла когда мне было восемнадцать лет, и я заканчивал школу. Весна подходила к концу, и после нескольких холодных, промозглый дней наступили тёплые, солнечные. Выйдя из школы, я снял свитер и перекинул его через плечо. Я шёл домой через площадку, где школьники и учителя ставили свои машины. В центре площадки стояло четверо полицейских. С одним из них, Джо Гунни, я был знаком и кивнул, проходя мимо. Он сказал что-то остальным, и самый здоровый из них, стоявший ко мне спиной, повернулся и посмотрел на меня. Кстати, забыл представиться, я, Гарри... - Ты, - сказал он, - а ну-ка подойди сюда. Я подошёл к полицейским. Мне приходилось слышать о здоровом полицейском сержанте, хотя я не был с ним знаком. Его звали Эдвардс. Это был очень высокий широкоплечий мужчина с рыжими волосами. Он дико не нравился мне. Вряд ли я мог бы назвать причину, может быть, потому, что у него был слишком громкий голос. Он посмотрел на меня сверху вниз. - Что тебе известно о краже колпаков с колёс автомобилей учителей? - не спросил, а потребовал он от меня ответа. Было видно, что ему жарко и неудобно в зимней форме. - Ничего, - ответил я. Это было правдой, хотя в последний месяц о кражах ходили слухи среди школьников. Он вызывающе выпятил нижнюю губу. - А вот Джо утверждает, что ты проводишь на этой площадке столько времени, что просто не можешь не знать, - продолжал он вызывающим тоном. - Я не говорил этого, сержант. Просто я заметил, что этот парень, возвращаясь домой, проходит через площадку, - запротестовал Джо Эдвардс не обратил на эти слова внимания. - Ну так что ты знаешь об этом? - спросил он, снова обращаясь ко мне. - Вы полагаете. что вор намеренно ждёт, когда именно я пройду мимо, чтобы я увидел его? - ответил я с сарказмом, - А может быть, вы считаете что я снимаю колпаки? - тогда я ещё не знал, что будет со мной после этих слов, что может быть, если я захочу вернуть память... Тогда я этого не знал... - Я задаю вопросы, а ты должен отвечать на них, - рявкнул он, - Как тебя зовут? - я назвал свою фамилию. С каждой секундой все это нравилось мне меньше и меньше. - Итак, ты знаешь, что происходит на стоянке, - он продолжал, буд-то уговаривал меня, - Кого ты покрываешь? Я взглянул на Джо, пытаясь понять, насколько серьёзно нужно воспринимать Эдвардса. Джо смущённо отвернулся. - Послушайте, вы это серьёзно? - спросил я наконец. - Отвечай на вопрос! - заорал сержант. Я повернулся и пошёл прочь. Эдвардс схватил меня за плечо. Я всегда не любил, когда кто-нибудь касался, а тем более хватал меня. и вырвал руку. Эдвардс весил, не много больше чем я, но выглядел огромным... Я выдернул руку из мясистой лапы, и он, потеряв равновесие, отшатнулся в сторону. Его красное лицо стало багровым от ярости. Свитер упал с моего плеча, и я наклонился, чтобы поднять его. В это мгновение Эдвардс пнул меня, причём так сильно, что я упал на щебенку стоянки, поцарапав ладони. Я вскочил на ноги и бросился на него. Мои глаза горели от ярости. Джо схватил меня сзади, пытаясь успокоить. Он бормотал что-то мне на ухо, но я сопротивлялся изо всех сил и не слышал его слов. Я кричал Джо, чтобы он отпустил меня. Эдвардс подошёл и сильно ударил меня по лицу. - Что вы делаете, сержант, чёрт побери! - сердито крикнул Джо. Он отпустил меня и тут же снова схватил, когда я кинулся вперёд. - Заткнись ты! - огрызнулся Эдвардс. - Отвезём этого умника в участок и там как следует поговорим с ним. - Тогда введите его сами, - ответил Джо и отпустил меня. - Я не могу уйти с места своего дежурства. - Твоё место там, куда я тебя назначу! - угрожающе прохрипел сержант. - Отведи его в патрульную машину и сядь с ним рядом. Понадобилось усилие, чтобы убрать руку от разбитого лица. Успокойся, не психуй, говорил я себе. Я пошёл к полицейской машине. Джо шёл рядом, что-то бормоча себе под нос. Сержант и остальные полицейские сели в машину, и мы впятером поехали в участок. Я молчал. В полицейском участке один из патрульных, который до этого не принимал в стыке участия, крепко взял меня за руку и отвел в стальную клетку. Через два года я был бы умнее и понял, что они просто хотят напугать меня, но мне что-то казалось знакомым... Когда стальная дверь за мной захлопнулась, я осмотрелся. Стальная койка была прикреплена к стенке. Без одеяла, больше ничего. Перед тем, как полицейский вышел из камеры я внимательно посмотрел ему в лицо и хорошо запомнил его. Эдвардс говорил мне что-то о мести, чтож, надо попробовать. Я сел на койку и попытался понять, что со мной произошло и что ещё может произойти. В том, что они придут за мной, я не сомневался. Меня это не пугало, но приводило в ярость. Я знал, что рано или поздно расквитаюсь с этим Эдвардсом. Если мне удастся свести счёты сегодня-ещё лучше. Когда дверь камеры открылась, я быстро вскочил. Это был Джо Гунни, он закрыл дверь и встал к ней спиной. - Слушай, парень, мне удалось наконец убедить его, что ты не преступник. Думаю, сейчас он ругает себя за то, что произошло! Но когда придёт в камеру, сделает вид, что расследует это дело, чтобы не выглядеть полным дураком. Не делай глупостей. Соглашайся с ним, ладно? - я молча посмотрел на него. - А-а, да, у тебя такой же чугунный череп как и у него, - проворчал Джо. Он вышел и захлопнул за собой дверь. Я снял ботинки, положил их на стальную койку рядом и лёг. Вытянувшись на ней, я смотрел в потолок, покрытый бесчисленным количеством трещин. Соглашаться с громилой? Да никогда! Если он попал в дурацкое положение, пусть в нём и остаётся. Я даже пальцем не пошевельну, чтобы помочь ему выбраться из него. Снова распахнулась дверь, и я сел. На этот раз в камеру вошло трое полицейских с Эдвардсом во главе. Я не знал имени остальных, но хорошо запомнил лица. Джо среди них не было, я сидел и молча смотрел на них. - А теперь ответь нам на несколько вопросов, - начал Эдвардс, его голос звучал так же грубо, как и раньше, лицо было таким же багровым, но даже не принимая внимание то, что его поведение изменилось. Тон его голоса не был уже таким уверенным. - Мне нужно от тебя письменное объяснение того, чем ты занимался на стоянке, подписанное тобой и свидетелями, - грозно сказал он. Я сидел и молча смотрел на него. Его багровое лицо исказилось от ярости. Он подошёл ко мне, я сидел на койке, не делая даже малейшей попытки встать. - Я сказал, письменное объяснение! - завопил громила. Я сидел и молчал, хм-м, до чего люблю злить людей. Какое бы объяснение я не написал, он сумеет исказить его и использовать в своих целях, так что от меня он не получит никакого объяснения. Эдвардс сделал движение рукой перед моими глазами, я продолжать сидеть на койке, затем, он с силой ткнул в меня большим пальцем между рёбер. - Встань, когда я говорю с тобой! Я не двинулся с места. Он ударил меня по лицу, причём с такой силой, что голова моя ударилась о стенку. Один из полицейских, сопровождающих его, что-то сказал, я не понял, был это протест или знак одобрения. Я не видел их, видел только огромную фигуру Эдвардса, его багровое лицо с маленькими синими глазками, он был привлекательным, но только не для меня! Мне пришлось сжать веки, чтобы не заплакать, щека горела, как в огне. - Встать, чёрт тебя побери! - рявкнул Эдвардс. Он снова выставил большой палец и медленно приблизил его ко мне, ожидая, что я попытаюсь уклониться. Я сжал зубы и сидел, не двигаясь. Он ткнул меня в рёбра, ещё раз, ещё раз... Каждый удар казался прикосновением ада ко мне. Наконец, я понял, что он не собирается прекращать своей жестокой игры. Тогда я протянул назад правую руку и взял один из моих ботинков за носок. Когда сержант снова попытался ткнуть меня в рёбра, я привстал с койки и изо всех сил ударил его по переносице каблуком ботинка. Он отшатнулся назад, из носа брызнула кровь. Если бы полицейские, стоящие сзади, не подхватили его, Эдвардс вылетел бы из камеры. Он бросился на меня, как раненый бизон. Его вес и физическая сила сразу сломили моё сопротивление, и я упал на пол. Ему было где-то около 20 лет, самый привлекательный парень, но меня он жутко бесил... Я вскочил и ударил его в живот руками, сжатые вместе. Камера превратилась в настоящий ад. Все орали и били меня. Кровь застилала мне глаза. Я дважды поднимался, и меня дважды сбивали с ног. Мне кажется, дважды... Я почти ничего не видел, иначе изловчился бы и ударил головой в лицо Эдвардса. Через некоторое время у меня больше не было сил чтобы даже встать. Так больно, но я терпел, пока... - Парни, выйдите, дальше я сам... - к моему удивлению спокойно произнёс здоровяк. - Ну, что больно? Я молчал, молчал пока он не поднял меня и не понёс до самой койки. - Что теперь? - хрипло произнёс я. - Теперь, ты будешь наказан! Тогда я не знал чего больше бояться, его голоса или то, что будет дальше. Этот громила раздел меня догола, хоть мне и было восемнадцать лет, я был ещё девственником, ибо подходящей девушки не находил. - О-у, ты же девственник, но это ещё лучше, я первый. Я совсем плохо понимал что происходит. Отчего-то мне стало очень больно и неприятно, это были его два пальца введённые в меня, всё что я смог сделать, это стонать, сопротивляться не мог, тело словно онемело. Затем, произошло совсем не понятное, я плохо помню этот ад. Эдвардс ввёл в меня свой разгорячённый член, интересно, как давно он сдерживался? Боль снова пронзила меня, на всю камерную клетку раздался стон. - Я тебя хорошо знаю, давно приметил... - произнёс он с выдохом, его голос раздался гулом в моей голове. Больше ничего не помню. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем я услышал голос своего отца. Как он попал сюда? Он ведь так хотел от меня избавиться, а сейчас его голос был разъярённым. - ... Заплатит за это зверское избиение и насилие! И если виноватым окажешься ты, Ким, тем хуже для тебя! Я осторожно приоткрыл глаза. Видел только левым глазом. Я лежал на кровати, покрытой белой простынёй. У моих ног стояли мой отец и Ким Муллен, начальник полиции, и кричали друг на друга. - Успокойся, Генри, я разберусь в том, что произошло. Он жил рядом с нами на противоположной стороне улицы. Совсем недавно его младшая дочь и я вместе ходили на танцы. - Ещё бы! - ярость моего отца не утихала. - И я требую, чтобы моего сына немедленно доставили в больницу! - Доктор сказал, что можно обойтись и без больницы. - Не делай из меня дурака, Ким! Я требую, чтобы его отправили в больницу! И не думай, что тебе удастся помешать, потому что ты попал в идиотское положение и не знаешь, как из него выбраться! - Я ведь сказал, что лично расследую это происшествие! - в голосе Муллена прозвучала сталь. - Скорее всего мальчик тоже виноват. - Что? Боже мой, Ким, ты сошёл с ума! Да если бы он даже поджёг детский дом, разве имеют права твои люди так избивать его? Я слышал про этого Эдвардса, бандит в полицейском мундире, позор для полиции нашего... Начальник полиции увидел, что я приоткрыл левый глаз, и быстро подошёл к кровати. - Что случилось, сынок? - спросил он тихим голосом. Отец подошёл к нему, и теперь они стояли рядом, выжидательно глядя на меня. Мне пришлось напрячься, прежде чем я смог заговорить. - Я... Я упал с лестницы, - произнёс наконец я. - Упал с лестницы? - переспросил отец, не веря своим ушам. - Я знаю., Ким, твои штурмовики запугали его, предупреждаю тебя... - Успокойся, Генри, - в голосе полицейского прозвучала предупредительная нота. Умные, проницательные глаза старого полицейского смотрели на меня. - Не забудь, что мы одновременно зашли в эту комнату. Не говори мне больше о "запугивании". Муллену удалось наконец увести моего отца. Я так и не сказал им правды. Не знаю, что рассказал им Эдвардс, да и, откровенно говоря, мне это было безразлично. Думаю, мой отец сначала боялся, что жестокое избиение и изнасилование повредило мне мозги. День за днём Муллен приходил к нам и терпеливо расспрашивал меня. Через несколько дней я перестал отвечать на его вопросы, в конце концов, и он перестал приходить. Я пропустил три недели занятий и пришёл в школу, лишь когда лицо моё вновь стало похожим на человеческое. У меня было сломано три пальца на левой руке, с ног до головы я был "усыпан" синяками. Никто в школе не знал, что произошло на самом деле. Я не рассказывал никому о происшествии, и полиция тоже считала, что говорить об этом не стоит. Без лишнего труда я узнал, что двух других полицейских, которые были в камере вместе с Эдвардсом, звали их Смит и Уолли. Я начал пропускать уроки, затем целые дни занятий. По ночам я проводил больше времени на улице, чем дома. В течении трёх четвертей я был лучшим учеником в школе, но однажды меня вызвали к директору и предупредили, что если я буду продолжать пропускать занятия, то могу вовсе не окончить школу. Мне было наплевать, вряд ли они могли исключить меня так быстро после почти целого года отличных оценок, но это всё мало интересовало меня, я был занят. Справиться с Гуленном Смитом оказалось проще простого. Он каждый вечер напивался, и, наблюдая за ним, я убедился, что вечера он проводит в таверне, иногда он шёл туда сразу после смены, даже не снимая мундира. Вот, идя по тёмному переулку, едва держась на ногах, я набросился на него сзади и обработал так как надо, затем пинками сломал ему несколько рёбер и оставил в переулке, он так и не рассмотрел меня. На следующее утро в школу пришёл начальник полиции Муллен и вызвал меня с урока истории. Мы вышли из школы и сели в машину, он долго говорил со мной, разговор был бестолковым. Он ни в чём не обвинял меня, да и не мог сделать этого. Муллен говорил об идиотизме людей, пытающихся встать выше закона и самостоятельно расквитаться за причиненное им зло. Я встал выше закона, расквитался за причинённое мне зло и не чувствовал себя идиотом, даже наоборот, затем я обратно пошёл на урок. С Уолли пришлось труднее. Прошло больше месяца, прежде чем я узнал о том, что два раза в неделю он навещает одну замужнюю женщину, дом который находится в километре от города. Точно рассчитав время его визитов, я спрятался у задней двери её дома и, когда он выходил, ловко надел на него мокрый мешок, он не мог сопротивляться. После того, как его обнаружили рядом с крыльцом, "Скорая помощь" доставила его в приёмное отделение больницы. На следующее утро Муллен пришёл ещё до завтрака. На этот раз он не собирался сдерживать свои чувства, едва войдя в дом, он тут же спросил, что я знаю об избиении Кама. Отец избавил меня от необходимости лгать, либо доказательства, либо вон из моего дома. Итак, с двумя покончено. Остался только один. Всякий раз, встречаясь с сержантом Эдвардсом, я приветливо улыбался ему. В ответ он мрачно отворачивался. Он делал вид, что не позволит какому-то мальчишке вывести его из равновесия, но вёл он себя очень осмотрительно на столько, что я не мог подобраться к нему. Занятия в школе закончились, я получил диплом об окончании средней школы, мои родители были просто счастлевы, но только не я. Однажды, летним днём, я встретился с Эдвардсом. - Ну что, малыш? - его поведение просто шокировало меня, он улыбался впервые, отчего-то мне стало теплее. - Не называй меня так, - завопил я от ярости. - Да ладно тебе, извини меня, за тот случай... - Что? Извини? Да ты девственности меня лишил! - Это должно было когда-нибудь случиться! - Но не с парнем же! - я подбежал к нему и беспощадно стал бить кулаками по его стальной груди, он обнял меня своими огромными руками. - Я заставлю тебя снова полюбить меня, - от такого голоса мне стало жарко, что-то затянулось где-то внизу живота. - Что? В смысле "снова полюбить"? - он мне кого-то напоминал, но кого... - Очень давно, мы были вместе, но из-за одной твари ты потерял память, тебя тогда чуть не убили... Я отомстил за своего парня. Ты потерял больше половины человеческих чувств, вот почему у тебя не было друзей, но поверь, скоро всё будет хорошо, ты всё вспомнишь... - Я конечно не хочу перебивать твой трогательный рассказ, но... Спасибо, - узнав правду, я со всей своей ненавистью к нему, только ещё сильнее прижался... Я вспомнил... Только зачем было бить? - Стоп! Снято! - прозвучал громко голос режиссёра. - Хорошо поработали. Я лишь не громко хмыкнул и направился к выходу, подальше от него. Подумаешь, я влюбился, уверен, это пройдёт. И кто только такие сценарии пишет...