Бунт обновляет систему

Ибики постучал ногтем по стеклу керосинки, пламя дернулось. Зуд предвкушения приключений переполнял, Ибики поднял керосинку насколько хватило его мальчишеского роста; однако слабый огонек не способен был даже высветлить соседнюю стену. В темноте ночи эвакуационный бункер Конохи казался бескрайним. Ибики был здесь два дня назад днем, полы заброшенных помещений покрывал песок, словно в Суне, солнце прогревало камни передних комнат. Мальчик хорошо представил, каково здесь будет ночью и не ошибся. Идя вперед почти наугад, он вслушивался в звучащий в тишине громовым раскатом песчаный скрип собственных шагов. Звук постепенно слабел – нужное направление. Ибики машинально потянулся поправить бандану и вздрогнул, когда рука натолкнулась на волосы. Снившийся ему накануне странный сон никак не шел из головы, в этом сне затылок был лысым и покрыт шрамами. Кажется… Ибики морщится, скидывая наваждение. Свет от лампы добирается до границ прохода, воздух становится холоднее: Ибики чувствует, как щиколотки щекочет сквозняк. Мальчик знает, что будет дальше, он давно уже успел обдумать это приключение. Точнее экзамен. Его личный экзамен. Ибики невольно ускоряет шаг. Под ногами больше не скрипит, и каменные плиты второй большой залы точно придают ему большей уверенности в своем замысле. Ибики чертовски хороший ниндзя. Зачем Конохе нужны были ниндзя, мальчик и сам не знал, но "быть_ниндзя" было почетно. Суперкруто. И сейчас Ибики докажет всем, но в первую очередь себе, что он – экстрасуперкрутой. Опустившаяся глубокая темнота нисколько не пугает. Он делает еще несколько длинных шагов и оглядывается, словно приглашая притаившихся зрителей. Ибики восемь, и все другие мальчишки (каждый-каждый) уже бы бежали с воплями "мамочка!" из пугающего даже при свете дня бункера. Ибики, напротив, мрак нравится. «Уютно, как в голове». Мальчик издает смешок своей нелепой мысли. Он ставит керосинку на пол – света хватает ровно на нужного размера клочок камня. Не разгоняемая огоньком тьма вся сгрудилась вокруг мальчика со свечой. Ибики ловко складывает печати и подставляет руки ровно тогда, когда с неожиданно громким в тишине хлопком из воздуха выпадает толстый свиток. Мальчик не в первый раз держит свиток в руках, но смесь чувств – торжества, вины и предвкушения – вызывает его кривоватую улыбочку. В свитке недостает его подписи. Ибики надкусывает палец, ожог боли подгоняет все его мысли: "сейчас, сейчас…". Мальчик так увлечен, что кажется, не составит труда застать его врасплох. Гай-сенсей выбирает идеальную секунду, чтобы метнуть свой кунай. Память тела сильнее разума. Каким-то задним мозгом Ибики чувствует летящую в него окованную железом мысль. Мгновения не достаточно, но юный ниндзя успевает немного изменить наклон корпуса. Кунай ударяется в сумку вместо того, чтобы срезать ее. Ибики резко оборачивается, свиток уже перехвачен подмышкой, тело приняло боевую стойку, рука замерла у пояса, в слепящем теперь свете мальчик пытается вычислить, где притаился враг. Гай-сенсей не может не улыбнуться сноровке своего ученика. Достойный противник, прекрасный воин, шалун, конечно, страшный, но куда деваться от гениальности? Не шевелясь, Гай одними пальцами подцепляет два сюрикена. Удар. Рассекречен. Ибики узнает чужую манеру и хмурится. Гай-сенсей раздражает своей навязчивостью, точно курица-наседка. Даже под пытками («хотя смотря под какими…») мальчик бы не признался, что часть его была рада тому, что у его триумфа все-таки будет свидетель. Сюрикены в ответ бомбардируют темноту, Ибики чует, будто видит, как один сгусток темноты отделяется от стены и с перекатом уходит влево. Мальчик пропускает вдох-выдох и метает в том направлении кунай. Иногда его чутье опережает реальность на секунду-две. Раздается полный боли уязвленный возглас. «Так вам и надо Гай-сенсей!» – с радостной мстительностью думает Ибики. Не теряя драгоценных секунд, он припадает к полу и чертит круг. Руки опережают мысли, Ибики сам порой поражался точности своих рефлексов, словно с ним всегда это было, будто пришло-вернулось из другой жизни, где как будто он… – Гамабунта! Оглушительный грохот переполняет зал, кажется, сами стены бункера затряслись крупной дрожью. Ибики готов расплакаться, в уже кромешной тьме высится король жаб. – Ну и чьих это рук дело? – искрящийся в затяжке табак крикливо трещит. Ибики преодолевает мелкую дрожь в ногах и, отчетливо печатая шаг, выходит вперед: – Я позвал тебя! – Ммммм, ты? – Гамабунта прищелкивает перепонками и в зале появляется светящийся шар, взмывающий вверх наподобие солнца. Бункер низковат королю жаб, он прижимается боками к стенам, втянутой в шею головой едва можно пошевелить. – Гай! Приветствую. Твой ученик? – Гамабунта выдыхает мглу дыма. – Нетипично для тебя, кажется, – в голосе короля слышится насмешка. Ибики кидает быстрый взгляд в сторону, Гай-сенсей стоит вполоборота, натужно улыбаясь и прикрывая одной рукой прореху в лосинах на филейной части. – Да, Ибики большой молодец! Сила юности в нем порой превосходит даже мой опыт, чем не радость и гордость мне как учителю!.. – Ты знал, что он призовет меня? – усиленный эхом голос Гамабунты отдается вибрацией в полу. Ибики глубоко дышит полной грудью, чувствуя, как покалывают кончики пальцев – отдача от использования разом такого количества чакры. – Не знал, – если бы Гай-сенсей был не Гай-сенсей, то мальчик был бы готов поклясться, что расслышал в его голосе кислые ноты. – Хммм, – Гамабунта щурится, – как зовут тебя, малец? – Морино Ибики! – маленький ниндзя отважно расправляет плечи, руки непроизвольно сжимаются. – Хммм, Ибики, значит. Морино Ибики, – Гамабунта тесен бункер, он переступает с лапы на лапу. – И-би-ки. Я слышал уже твое имя, Ибики. Очень известное… кажется. Нет, не помню. Король жаб шевелится все активнее, словно пытается унять зуд, в грохоте шагов его голос раздается громокипящими раскатами. – Старина Гамабунта! – новый возглас заставляет всё замереть. – Кто тебя сюда к нам пожаловал? – Какаши? – радостно откликается Гамабунта. – Это ты? – Кто же ещё, – в проходе в начале зала видна затянутая поднявшейся золотистой пылью фигура. Какаши приветливо разводит руками и непринужденной походкой заходит в зал. – Вы так расшумелись, тяжело было вас не услышать. Король жаб широко улыбается: – Это всё ваш малец, как его, Ибики. И хватило же сил в этаком теле, обдурил Гая с моим свитком, и! Пыль медленно оседает, Какаши на ходу запрокидывает руку, чтобы привычным движением взъерошить затылок: – А я как раз искал тебя, Гай. Там Джирайя-сама опять самогон гонит. Что нам делать? Гай-сенсей стоит скрестив руки у стены, игнорируя заголившуюся ягодицу: – Хокаге? Опять? Ибики смутно, как через сон, догадывается, о чем идет речь. – Джирайя, подлец! Как всегда! – Гамабунта раскатисто смеётся. – О чем ты? Он открыл для себя алкоголь только сейчас, – Какаши недоуменно пожимает плечами и откашливается, отгоняя от лица последние клочки пыли. Гай смотрит непривычно серьезно: – Знаешь, есть такие люди, которым алкоголь строго-настрого нельзя. Был у одного моего друга ученик… Ибики ощущает нарастающий градус скуки. Он призвал короля жаб! Он суперкрутой ниндзя! Ему можно без раздумий дать звание и отправить на сложную миссию! Он.. – Ирука говорит, что это может кончиться плохо…, – Какаши наконец-то выходит в круг света, на протекторе и седой бороде вокруг лица осел коричневый пыльный налет, брови тревожно заломлены, кончики губ опущены вниз. – АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!! Звуковая волна сбивает Ибики с ног своей внезапностью. – ТВОЕ ЛИЦО!!!! – Гамабунта, забыв, где находится, старается съежиться, вжаться в угол, и стены убежища сотрясаются в этот раз нешуточной дрожью. – ТВОЕ ЛИЦО!!!!!! Ибики накрывает волной эмоций, исходящих от короля жаб, и даже не будь у него треклятого чутья, он бы знал, что это страх. Лицо? Взгляд находит стоящего в защитной стойке джоунина. Какаши-сенсею следовало бы носить маску, потому что… Это же Какаши. Ибики не успевает как следует обдумать эту мысль. А где-то в Долине Завершения цвел гигантский цветок. Его сомкнутые лепестки напоминали мясистые губы, и казалось, что стебель его и без ветра колышется, словно дышит. Вот и сейчас алая завязь затрепетала, будто на вдохе, и приоткрыла лепестки, выпуская из себя облачко золотистой пыльцы. Мир спал. Какие сны в том смертном сне приснятся. Мадара был доволен.