Единственный

Каково чувствовать себя не единственным во вселенной? Знать, что где-то там есть точно такой же ты. В другой одежде, с другим характером, привычками, другой натурой, но все ты. Каждый другой ты разный, но он все равно является тобой. У него могут быть такие же как у тебя друзья, но опять, измененные, или же он существует один. Но все равно остается одно главное, каким бы он ни был, это все был ты. Санс проснулся от очередного кошмара. После многоразового сброса все изменилось. Он оказался в абсолютно пустом и белом пространстве, а недалеко от него сидела его точная копия. Различия лишь были в одежде, и то, что у того за спиной была большая кисть. Позже Комик заметил еще отличия: другие глаза, юмор, характер, и пятно на щеке. Но он никак не мог отбросить мысль, что есть другой он. Инк представился, а позже рассказал о других АУ, обо всем. Сказал, что есть бесчисленное количество вселенных, где все по другому, но персонажи истории всегда одни. Он пояснил все, и даже показал некоторые миры, их коды и их жителей. Санс лишь больше убеждался, что он ничего не значит. Инк же, видимо, услышав мысли того, попытался переубедить и доказать, что это не так. Санс являлся Оригинальным, и этого ничего не могло изменить. Если бы не было его - не было и остальных Санс вздохнул и задумался. После стольких сбросов, да и знакомства с другими Сансами, он действительно понимал, что он лишь еще одна «копия», и слова Инка никак не переубеждали его. Каждый раз, видя своего двойника из другой вселенной, он забывал, что является Оригиналом. И каждый день он понимал, что любой из них может спокойно его заменить. Он боялся, что Папайрус выберет другого, ведь их так много. Санс любил Папса, и далеко не братской любовью, а когда он признался, тот ответил взаимностью. И так, после каждого сброса их отношения начинались с нуля, по крайней мере для Папайруса. А Комика это постепенно и медленно убивало, да и каждый ресест видеть смерть брата, и не только. А теперь появилась угроза замены. И действительно, ведь однажды высокий скелет тоже узнает о других мирах. Узнает и забудет через сброс. А что, если нет? Что будет, если он запомнит, что есть АУ, и что там другие, может даже более лучшие Сансы? Старший боялся, что однажды услышит «нет», и увидит Папайруса в объятиях другого «Санса». Такие мысли уже давно его не покидали. Лишь только представив, что Папс его покинет, глазницы начинало щипать, а душу будто сжимали или резали. Даже при смерти на Геноциде было не так больно. И вот, представив своего брата в объятиях другого «себя», душа вновь сжалась, из глаз пошли слезы, сделанные из магии, а далее тихие всхлипы. Папайрус давно встал и занимался готовкой излюбленных спагетти. Позвав Санса на завтрак, он по началу не удивился тому, что сверху не ответили, ведь знает, что старший брат тот еще соня. Вздохнув, он снял фартук и колпак, а затем пошел наверх. Подойдя к двери того, он услышал частые вздохи и почти неслышные всхлипы. Забыв про вежливость, Папс буквально влетел в комнату и впервые увидел того плачущим. Не растерявшись, он подошел к тому и крепко обнял, прижав к себе. Сев на кровать того, он посадил плачущего к себе на колени и легко гладил позвоночник, что действовало на Санса успокаивающе. Вскоре всхлипы прекратились, а низкий скелет лишь сильнее прижался к младшему и крепко сжимал того в объятиях — Папс, ты же выберешь меня? Всегда? — с надеждой посмотрев на Папайруса, тихо спросил старший и стал ждать ответа — Санс, я не понимаю. О чем ты? И тогда Комик рассказал все. Начиная со сбросов, и заканчивая другими вселенными. Сейчас ему просто хотелось излить душу. Он и в других линиях рассказывал Папсу все, но тот после каждого сброса все забывал. Единственное, что добавилось, так это АУ. Он так боялся, что Папайрус узнает о них, а сейчас сам сидит и рассказывает с грустной улыбкой, ведь это действительно смешно, и он бы сейчас пошутил, будь другое настроение Все было рассказано, и старший почувствовал некое облегчение, как и всегда, когда рассказывал о сбросах, но теперь к нему прибавилось какое-то горькое и неприятное чувство. Он понимал, что Папс, зная все, может его бросить и уйти к другой версии «его». Когда он почувствовал, что его вновь обнимают и прижимают к себе, он немного успокоился, но продолжал трястись, ожидая ответа того. Хотя он сам не понял, хотел ли он вообще слушать ответ брата — Санс, мне нужен лишь ты. Ленивый, отлыневающий от работы и вечно шутящий своими глупыми шутками! Конечно, интересно встретить другие версии тебя, да и меня, остальных. — Папс замолк, а Санс лишь сильнее напрягся, прижимаясь, и говоря этим, что не отпустит — Но они не ты, как и ты не они. Вы похожи внешне, но вы все разные. А мне нравится мой глупый брат, а лучшего, худшего, другого мне не надо, и… Папайруса прервал храп откуда-то снизу, но он лишь вздохнул. Посмотрев вниз, он увидел заснувшего в столь важный момент Санса, который спокойно спал, прижимаясь. Повторив вздох, Папс уложил своего старшего брата в кровать, и сняв свою броню, устроился рядом, обнимая. Легко «поцеловал», а вернее стукнувшись своей челюстью, о челюсть того, он крепче прижал к себе и тоже погрузился в сон. Впервые, после всего сказанного, Санс не боялся, что его заменят, и спал без кошмаров