Запретный плод

Тихо звезды зажигают свои фонарики на темном полотне небосклона. Глухо деревья стонут в Черном Лесу, качая ветвями с ядовито-багровыми плодами. Пять лет миновали с памятного дня Битвы Пяти Воинств. Покой и мир осенили земли, и все же, недуг, искоренившийся лишь на время, доставлял и боль, и печаль. Звучали скорбные песни в королевских палатах, тревожные тени пугливо метались в тронном зале. Траурные цветы, поникая головками, источали горький аромат, и небо оплакивало всех погибших, вновь и вновь, орошая землю солеными каплями. Тогда уходил Трандуил из золоченых палат, прочь от зеленых арок королевства, туда, где стонал ветрами искаженный лес, качая ветвями давно умерших деревьев. Когда-то, в те времена, когда еще не пала Тень, и Зеленый лес был юн и прекрасен, благоухая пахучими травами, цвела невдалеке от Амон Ланка душистая яблоневая роща. Качали ласковые ветра ветви со спелыми алыми плодами и листья шелестели, сияя на солнечном свету золотыми искрами. Дивные птицы щебетали в погожий день веселые песни и прятались под кронами в ненастный. Шелковые травы устилали землю, пряча среди зелени нежно-белые цветы, а золотые яблони манили к себе своей красотой и спелыми яблоками. Когда-то, в те благословенные времена приходил лесной король в эти земли, то деля ночное уединение с шепотом ветра и тихим пением полночных птиц, то приводя сына полуденным временем, когда кроны яблонь мягко сияют на лучах солнца. Юный принц тогда со смехом срывал отцу искрящееся алым яблоко, вплетал в светлые волосы нежно-пахнущие мелкие цветы, вкладывая в руки неосторожным ветром сломленную золотую ветвь. «Мой король» - шептал он, и листья вторили ему осторожным шелестом. Не отвечал ему отец, вкушая горький запретный плод, яблоко, как символ своей болезненной любви к сыну. Скоро Тень пала на Зеленый лес; земли близ Амон Ланка медленно загнивали под гнетом злой воли. Буйные вихри пронеслись над дивной рощей, увяли золотые древа. Чудесные плоды помертвели, наполнились жгучим соком, отравляющим все живое. С крепости, с Дол Гулдура скверна стала расползаться в лесу. Теперь уже Лихолесье застонало под натиском злых шквалов. Не стало больше прогулок в ясные дни, не пелись больше радостные песни, но все также горчил чудесный плод той странной любви, что питал Трандуил к своему сыну. Годы все утекали, как жемчужная вода, листья все опадали, подхваченные случайным ветром и ночи становились мрачнее и безрадостнее. Все печальнее становился Трандуил, стали тяготить его годы, хрупким налетом запечатлевшиеся на царственном лице. Все чаще к нему приходил Леголас, стараясь отогнать неведомую ему горесть, но, увы, лишь больше томя отца, не могущего открыть никому своей страсти. Сгущалась Тень. В безрадостном томлении проводил дни и годы лесной король. Сын его, испросив дозволения, все чаще покидал Черный лес, каждым отъездом нанося незримые раны на сердце отца. Каждым возвращением встречал его Трандуил ласково и приветливо, глуша в себе отчаяние и слезы. И после войны принц, распрощавшись с двором, покинул границы Лихолесья. Не для него пели птицы свои скорбные песни, не для него распускали цветы сияющие бутоны. Тогда и бродил лесной король в одиночестве по страдающему без надежды на исцеление лесу, уходя с проложенных троп, все глубже под сень искаженных темных деревьев, туда, где когда-то цвела благословенная золотая роща. Все казалось ему, что руки его в пятнах от черной орочей крови, что душит его филигранное ожерелье немилосердной удавкой. Порочная магия искажала его мысли, темнота густо окружала его, тянулась к нему всем своим мерзким существом. Мертвые древа в роще манили притворными яблоками, одурманивая своим наваждением. И казалось Трандуилу, будто в глубинах рощи блестит, как и прежде, живая яблоня, играя золотыми бликами листьев. Но то не казалось ему. Шептались золотые листья меж собой, трепеща от легкого ветерка, и сиял медово-алым светом единственный плод яблони. Только стоило королю протянуть руку, как яблоко сорвалось с ветви, падая к нему в ладонь. И, потеряв свою драгоценность, тут же стало чахнуть и увядать золотое древо, и вот уже голые ветки клонятся к земле. Во дворец Трандуил возвратился в тоскливой задумчивости, устремляясь мыслями в то прошлое, что давно миновало, но, что по-прежнему согревало призрачный огонь надежды в его душе. Королевство было погружено во мрак, что рассеивали лишь робкие фонарики, привлекавшие ночных мотыльков – они вились вкруг слабого свечения, шелестя крыльями. Воздух полнился ароматами нездешних цветов – Леголас, лесной принц вернулся в дом. И вновь, как прежде, с царственной улыбкой король встретил сына, лишь на минуту уводя к себе покои, дабы приветствовать его, как отец. Леголас, стройный и все также юный, лишь сдержанным поклоном ответил на объятие отца; глаза его, лазури чистого неба, сияли мудростью и едва уловимой скорбью, места которой ранее не было в его сердце. Скорбью полнилось и сердце Трандуила. Возлюбленный сын, чьи черты он желал вновь узреть, был так близок и так далек от него, и столь привычная горечь вновь поднялась в душе. - Прими же мой скромный дар, - произнес король, вкладывая в руки сына яблоко, лишь на мгновение, удерживая свои пальцы на его, ледяных. - Благодарю, отец, - тихо отвечал ему принц, неожиданно мягко подавшись к нему и целуя до щемящей боли нежно. – Ты одарил меня щедрее. И, поклонившись, Леголас легко покинул королевские покои, оставляя отца с ноющей болью в сердце. Тихо звезды зажигают свои фонарики на темном полотне небосклона. Сладко яблоко одурманивает своим чудесным ароматом. Легкой тенью вошел Трандуил в покои сына; тонкий огонь свечи сложил нервную игру бликов на его чертах. Принц не спал, молча вложив свою руку в руку отца, увлекая на ложе, едва касаясь сухими губами его запястья. - Мой король.., - едва шепнул Леголас, склоняя голову. - Мой принц, - и глаза его засияли вновь, полнясь блеском чувств, что не угасли в нем с благостных времен Зеленого леса. Тихо звезды зажигают свои фонарики на темном полотне небосклона. Запретный плод дурманит двоих тонко-сладким яблочным ароматом.