50 оттенков Клексы

Если висеть вниз головой больше часа, то кровь приливает к голове и начинает стучать по ушным перепонкам. Если веревки сильно затянуть на запястьях, то они могут оставить кровавые подтеки и синяки. Я пришла в себя от резкого холода - кто-то вылил на меня ведро с ледяной водой, а также снял с головы черный затхлый мешок. Судорожно втягивая в себя воздух, пытаюсь разглядеть, где я нахожусь, но яркий свет от лампы специально направлен в глаза. Первое, что пытаюсь сделать - определить, насколько сильно я связана. Очень крепко, веревки туго натягиваются, впиваясь в мою нежную кожу.       - Не пытайся, нет смысла, - раздался женский голос. По ту сторону, за лампой, появилась тёмная фигура с большой копной волос.       - Может, отпустишь меня, и поговорим, как цивилизованные люди? - попытка - не пытка, но я получаю резкий отказ. Моя похитительница глумливо смеется.       - Ну, я тебе ничего не сделала, по крайне мере, "если не считать Рейвен, у которой украла сережки". Мысленно в голове перебираю, кто мог меня украсть, а в том, что это похищение, уже не было сомнений. Да еще средь белого дня в деловом центре Сиднея. Эта женщина явно отчаянная, раз пошла на большой риск, зная, что попадется под камеры. Послышался щелчок затвора, лампу отодвинули в сторону, и к горлу подкатил комок страха. Прямо в лоб мне нацелили дуло пистолета. Ну, прекрасно Кларк, сейчас эта а-ля "Кудряшка Сью" вышибет твои мозги и поминай, как звали. Она глядит на меня с бесстрастным выражением лица, а моё подсознание шлёпается в глубокий обморок. Конечно, мне страшно! И от страха не могу произнести ни одного слова. Я смотрю на Луну, а мой мозг лихорадочно работает. Как она украла меня? Где я нахожусь? Где Индра? Чёрт! Ледяной страх стискивает сердце, у меня учащается дыхание, а по телу проносятся волны адреналина. "Так, спокойно, спокойно.", — я повторяю эти слова, как буддист мантру. Она с неким любопытством разглядывает меня, словно я аватар какой-то. Медлит. Значит, она всё же не серийный убийца. Сложно переступить через преграду и просто так отнять у человека жизнь. Мне казалось, что прошло много времени, хотя на самом деле прошла минута. Лицо Луны по-прежнему остаётся каменной маской, а выглядит она грязной и неряшливой. Ей весьма не помешало бы умыться и переодеться в более чистую одежду. Темно-карие глаза затуманены, точно у наркомана под кайфом, и я вижу в них лёгкое замешательство. У меня во рту сухо, как в пустыне, я пытаюсь начать диалог. Умру на этом грязном складе, но уж точно молчать не буду!       — Привет. Ты Луна, да? — сдавленным голосом говорю я. Её губы дёрнулись в кривой улыбке.       — Да, – коротко отвечает она. Мдя, отличный диалог. Я не мастер завязывать разговоры, просто насмотрелась фильмов про копов и решила попробовать. Из меня ужасный собеседник, чего нельзя сказать о Рейвен. Она любого бы разговорила на месте. Ну, попытка не пытка, задаю новый вопрос.       —Мы здесь одни?       — Да, — шепчет она. — Одни. Супер, просто супер, класс! Оказаться один на один с бывшей секс-рабыней Лексы, у которой мозги слетели с катушек. Любопытно, если я отсюда выйду живой, меня ожидает такая же участь? Хех… Смотря сейчас на Луну, невольно понимаю, что сойти с ума от любви не так прекрасно, как поют об этом в песнях. Я с усилием воли стараюсь не смотреть на дуло пистолета перед собой и перебарываю страх, произнося вновь и вновь свою мантру.       — Может, отпустишь меня, и мы спокойно поговорим? Мои слова звучат, как спокойный, ага, доброжелательный вопрос. Она по-прежнему сжимает оружие. Тогда, пытаясь не обращать внимания на свои нервы и страх, я выбираю другую тактику.       — Может, ты хочешь поговорить о Лексе? Почему я спрашиваю ее об этом? Господи, если бы Индра увидела меня в эту минуту! Они уже обезоружили бы ее благодаря своей армейской подготовке…А я мямлю и замечаю, как рука с пистолетом чуть дрогнула, опускаясь на сантиметр ниже. Я набираю полную грудь воздуха, пытаясь успокоить панику, которая приступами всё же накатывала на меня. Луна, наконец, трогается с места, подходит к моему стулу и развязывает ремни с путами, освобождая меня. Но с мушки пистолета не убирает.       —Спасибо! – оглянувшись по сторонам, теперь я могу понять, что мы находимся в какой-то квартире, на стенах которой всюду развешены плакаты и газетные вырезки, а посередине комнаты стоит старый диван ужасно-вишневого цвета. Моё дыхание постепенно выравнивается. Да, если бы она хотела моей смерти, то наверняка уже застрелила бы. Но нет, Луна сейчас неотступно наблюдает за мной.       —Может, сварить для начала кофе? Где у тебя здесь кухня? - типичный вопрос. Можно подумать, что я не заложник и ситуация не критическая. Медленно, очень медленно поднимаюсь со стула и, потирая затекшие руки, иду к дивану. Луна идёт за мной, руку с пистолетом не опускает. Тревога нарастает почти до предела. Где, чёрт возьми, полиция и Индра? Сколько прошло времени? Может, час или сутки.       —Так тебе сварить кофе, или, может, ты любишь чай?       — Не хочу пить, — тихо отвечает она и прижимает к своим губам рукоять пистолета. Водит устами вдоль ствола, и взгляд ее устремляется куда-то в потолок, где летают мухи. Неудивительно, ведь в квартире давно не убирались: несвежая еда на столе даёт о себе знать неприятным запахом. Ощущение того, что я владею ситуацией, испаряется. Хмырь! Я опять затаила дыхание от страха. Неожиданно Луна задает вопрос.       — Что в тебе есть такого, чего нет у меня? — да уж, не такой я ожидала вопрос. На него я и сама, честно, не знаю ответа.       — Что ты имеешь в виду, Луна? — стараюсь сделать голос ласковым.       — Госпожа разрешает тебе называть её по имени.       — Я не совсем сабмиссив, Луна. Луна, точно не слыша моего ответа, начинает измерять комнату шагами, по-прежнему не отнимая губ от пистолета.       — Госпожа не может любить, она не может исполнять роль любовницы.       —Госпожа сказала, что я не способна быть нижней. Она сказала, что я неадекватна для нее. Эти подробности были любопытные, но вот её дрожащие руки с пистолетом меня волновали больше всего. "Неадекватна". В этом я согласна с Лексой на все 100 процентов. Луна - душевно больная. Она всё повторяет слова про свою Госпожу, это её мантра. Такая зацикленность на Госпоже. Она улыбается или смеется. Боже!       — А ты похожа на меня, – вдруг резко меняет тему Луна. Черные глаза устремлены на меня, — ты знала, что Госпожа любит, когда ей целуют ноги? И всё же ты можешь целовать её в губы, я видела вас. Чёрт! Она, похоже, следила за нами!       — Ты видела нас? — шепчу я.       — Да, я видела вас, когда я поплыла на пароме к Тасманскому острову. Госпожа обходительна с вами, она обнимает вас, целует в губы.       —Меня она никогда не целовала в губы, – Луна кажется мне тряпкой, несмотря на то, что она держит оружие.       —Меня она не обнимала, –голос женщины падает до шепота. Тут она берет пистолет двумя руками, убирает с предохранителя, и мои глаза вылезают из орбит от удивления.       — Почему я не нравлюсь Госпоже? -"Ну, все пришел пипец, Кларк" - Госпожа тёмная, Госпожа не может любить, Госпожа любит боль. «Нет, нет, она не тёмная!», — возмущаюсь я про себя. Но, сука, за всё это время она отвергала любовь в любом ее проявлении. Может ли Лекса любить? Вот здесь жирный вопрос, я сама уже толком не знаю. Я давно запуталась в наших отношениях, если это можно назвать отношениями: один только трах и оргазмы, от которых кругом голова.       — Луна, отдай мне пистолет! — ласково прошу я. Её рука тут же крепче стискивает рукоятку.       — Нет, – она нежно ласкает пистолет, целует, словно любовника. — этот пистолет поможет мне вернуть мою любовь. Черт!.. она сказала любовь? Эти слова, словно удар кулаком под дых. Неужели она хочет всех застрелить, и меня в том числе? Мысль так ужасна, что у меня в горле растет огромный комок боли и душит меня. А если она хочет убить только Лексу, а я лишь приманка для её коварного плана? В этот момент дверь распахивается, и на пороге появляется Лекса. За ней — Индра. Обеспокоенный взгляд Лексы останавливается на мне, внимательно оглядывает с ног до головы, и, только удостоверившись, что я в порядке, облегчено вздыхает. Она переводит взгляд на Луну. Взгляд её меняется на 50 оттенков, становясь темнее, каким-то холодным, жёстким, мрачным. Такой взгляд я не видела прежде. В её глазах сверкает гнев. Луна вздрогнула, повернулась к Лексе лицом, часто моргая глазами, и голос ее дрогнул.       —Моя госпожа, – произносит моя похитительница. Стало очень жарко, или мне просто нечем дышать? Станет ли она стрелять? Нет, только бы не попала в Лексу. Надо подойти поближе и уловить момент, выхватить пистолет и повалить Луну на пол. Однако тут голова девушки опускается на грудь. Она как будто не может смотреть в зелёные глаза Лексы.       — Оставайся здесь! – отрывисто приказывает Лекса Индре. Индра молча кивнула, оставшись стоять в дверном проеме, но даже с моего места отчетливо было видно, насколько сильно эта угрюмая женщина была напряжена. Она чуть побледнела. Неужели, волновалась? Мне сложно понять, что испытывает сейчас Лекса. Ее лицо, как обычно, - « деловая маска», сквозь которую пробиться мне нереально. Но что это? Злость? Да, наверное, она испытывала ярость. Но тут зеленые глаза Лексы впиваются в Луну. Буравя её пристальным взглядом, она протягивает руку, этим жестом давая ей понять, чтобы отдала пистолет. В комнате значительно переменилась ситуация, такое впечатление, что зажгли спичку, и сам воздух вот-вот воспламенится. Стальные зелёные глаза, прямая осанка, желваки выступают на скулах. О, да! Я узнаю этот облик. Такой я уже однажды видела Лексу в её игровой комнате. Это была уже не та милая и порой романтичная Лекса на воздушном шарике, это была Госпожа, Доминант, Командующая. Луна дрожит, а у меня от этой сцены сжимается сердце от боли. Луна то краснеет, то бледнеет, на ватных ногах идя к Лексе и протягивая ей пистолет. А затем падает на колени, опускает голову на грязный пол и начинает целовать ботинки своей бывшей Госпожи. Лекса отдаёт жест рукой. Индра, стоящая сзади, тут же поспешно заходит в квартиру, подбирает с пола пистолет и вынимает магазин с патронами.       — Кларк, ступай с Индрой, — приказывает она.       —А как же ты? – слышу свой голос точно со стороны, и кажется он мне надрывным, глухим и сдавленным. Естественно, я давно не пила воды, меня замучила жажда.       — Ступай, –спокойным деловым тоном повторяет Лекса, не отрывая глаз от Луны.       — Мисс Гриффин, вам надо уходить, – встревает уже в короткий разговор Индра, но это звучит не приказом, а, скорей, как мольба. Надо идти.       — Кларк, – голос Лексы грозный. В других обстоятельствах я бы закатила глаза. А я не могу пошевелиться. Я не хочу оставлять её тут. Оставлять с Луной. Лекса кладет ладонь ей на голову, начиная нежно поглаживать, зарываясь пальцами в черные волосы, что-то тихо шепчет.       — Дерьмо, Кларк, прошу тебя, уходи, – Лекса поворачивается и смотрит на меня. Голос холодный. Я чувствую гнев за этими спокойными словами. Почему-то мне стало так больно и обидно. Хочу спросить, почему, зачем все это делать? Разве нельзя вызвать скорую помощь, которая увезет Луну в дом для душевнобольных? Или я чего-то здесь не понимаю?       —Кларк, я должна здесь остаться, мы с тобой все обсудим потом. Перевожу взгляд на Луну и замечаю еле заметную улыбку на ее губах, она неподвижна. Настоящая Саба. Не то что я. Дьявол!.. У меня внутри всё холодеет. Вот что ей нужно. Вот что Лексе нравиться - полная покорность. Нет!.. Мне хочется плакать.       — Мисс Гриффин, – Индра протягивает мне руку, пытаясь увести. А я всё не могу отвести взгляд от этой сцены. Лекса в естественной для нее среде: Госпожа и Саба; секс-рабыня, а не Луна.       — Индра,– приказывает Лекса, и Индра, хватая меня за руку, поспешно ведёт вниз по лестнице на выход. Последнее, что я вижу, когда мы уходим: Лекса склоняется над Луной и целует её в макушку. "Твою мать, может, она еще её разденет и приласкает, чтоб успокоить?" Я толком не могу понять, что сейчас произошло. Я совершенно потеряла счет времени. Лекса и Луна что … вместе? Что она делает сейчас с ней? Уже на подходе к чёрной бронированной машине Индра открывает передо мной дверцу и вежливо просит сесть. Я послушно выполняю её просьбу. В машине работает кондёр, прохладно и так уютно. Помню, как первый раз я села в эту машину перед ужином в ресторане с Лексой. Как я тогда удивилась богатству, особенно мини-бару. Такое вино на рынке дорого стоит. Сейчас мне было пофиг. Режим "пофигизм" включен. Это после скачка большого адреналина находит апатия. Индра села за руль. Мотор тихо заурчал. Прежде чем мы трогаемся с места, Индра поворачивается ко мне через сиденье и внимательно осматривает.       —С вами все в порядке?       —Да, Индра, все нормально. Как видишь, я жива и невредима, спасибо. Я закрываю глаза. Может, уснуть, и этот страшный сон вместе с худшим днём моей жизни завершится? Индра поворачивается и дергает за переключатель. Мы едем на главное шоссе, а там уже на частную взлетную полосу Лексы Тим Кру. Значит, Индре был дан указ - вернуть меня обратно в Полис. Час в дороге, потом небольшая задержка, в ожидании пока пилоты подготовят самолет ко взлету, налив в баки топливо. Лишь спустя два часа и 23 минуты взлетаем, отрываясь от земли и оставляя позади Сидней. Удобные кресла, уютный салон с засахаренными фруктами в шоколаде, и рахат-лукум ( восточное лакомство). Но только сладкое здесь не поможет, поможет только крепкий алкоголь: ром или вискарь. Но, нет же, Индра зорко наблюдает за мной и напиваться в стельку не разрешит. Мысли мои сейчас были далеко, они остались в той самой комнате вместе с Лексой. Мне трудно представить, что они там делают. В моей воспаленной фантазии то и дело всплывают разные картинки: от кровавой резни до эротических фантазий.       —Как вы меня нашли так быстро?– самый простой вопрос. Индра пожимает плечами.       —Если помните, вы оставили записку в машине, миссис Гриффин. Как только вы перестали отвечать на звонки, я подключилась к камерам возле дороги, где было видно, как вас похитили.       —Ясно, – Бормочу я, откидываясь на высокую спинку сиденья в самолете. 15 часов 15 минут.       —Индра, дай мне таблетки со снотворным. —Мне это нужно, -добавляю я после того, как получаю вопросительный взгляд в свой адрес.       —Хорошо, мисс Гриффин, – она поднимается со своего места, куда-то уходит и спустя 15 минут приходит с таблеткой и стаканом воды.       —Это поможет вам быстро уснуть.       —Спасибо Индра, ты настоящий друг! Поспешно проглатываю таблетку, залпом выпивая воду. В 15:40 я уже крепко спала, наконец, отыскав свой покой. Проходит 17 часов, прежде чем я просыпаюсь уже в знакомой спальне Лексы. Шторы плотно задернуты на окнах, тускло горит светильник на журнальном столике. И эту полную тишину нарушает лишь тихое тиканье часов. Будильник стоял в дальнем углу, но, кажется, после сна мой слух значительно обострился. Может, поваляться здесь? Собраться с мыслями? Нет, мысли, как назло, разбежались и помахали мне ручкой. Мне надо было увидеть Лексу и с ней поговорить. Только вот о чём? Выяснять отношения, кидать сцены ревности? Имею ли я право предъявлять права на нее? Контракт мы так и не подписали. Всё осталось полюбовно. Странные отношения, и мы с ней, по сути, не любовницы. И я не её секс-рабыня, а значит, имею полное право собрать вещи и уйти. Рядом с кроватью была тумбочка, как раз на ней стоял колокольчик для прислуги. Очередная фишка богачей, которые ещё не утратили имперские замашки с Викторианской эпохи. Скинув с себя одеяло, я обнаружила, что на этот раз я была одета в свою одежду. Хм, значит Лекса ко мне не заходила и не раздевала. Неужели еще злая? Поднявшись с кровати, я направилась прямо на верхний этаж в кабинет Лексы. Ни Индра, ни горничная не встанут на моём пути, если вздумают остановить! Вот она заветная дверь, украшенная искусной резьбой. Без стука (не очень вежливо с моей стороны) распахиваю настежь дверь и нахожу взглядом Лексу, сидящую за рабочим столом. Отложив телефонную трубку, она молча смотрит на меня.       — Я вообще-то занята, -ее голос зловеще спокоен.       —А я вообще-то спала, –парирую в ответ, — пока ты занималась своей бывшей. Она щурит глаза и, поднимаясь из-за стола, делает несколько шагов ко мне.       — Почему ты говоришь со мной в таком тоне? Я пожимаю плечами и гляжу вниз на свои ноги.       —Не знаю, наверное, ревность, – честно признаюсь. Все равно она, как обычно, сейчас скажет, что не может любить, и, кроме как грубо трахать меня страпоном, на большее не способна. И эти слова будут, как нож по сердцу. Я же буду терпеть, снова прощать ее и ненавидеть себя за свою слабость перед этой женщиной. Я с трудом сглатываю.       — Где Луна? – я гляжу на нее исподлобья.       — В психиатрической больнице, — отвечает она, пристально вглядываясь в мое лицо,— Кларк, что такое?– теперь она делает ещё шаг по направлению ко мне, оказываясь предательски близко, —В чём дело? Я трясу головой.        —Я хочу обсудить с тобой вчерашний день.       —Ну и с чего начнете, мисс Гриффин? – она устремляет на меня вопрошающий взгляд.       —Ну, начнем с первого - инцидент, который произошел на работе.       —Ах, об этом. Индра мне уже доложила, что Беллами Блейк на данный момент арестован за попытку изнасилования, и ему предъявлен тюремный срок, возможно, на три года. Эта жалкая свинья заслуживает этого. Мои адвокаты над этим сейчас работают. «Ничего себе. Я представляю злое лицо Октавии. Всё, считай, пиши пропало, с работы меня уволили.» Точно прочитав мои мысли, я слышу продолжение хронологической цепочки событий вчерашнего дня.       —На счет работы не волнуйся, я выкупила издательство. Октавия осталась твоим боссом, так что можешь и дальше писать свои статьи в колонке. Моя челюсть, наверно, отвисла, упала на пол и закатилась под стол. Что она сделала? Когда это она успела выкупить целое издательство? Может, это шутка? Но, смотря в эти стальные глаза, я поняла, что сказано все это было на полном серьезе.       —Лекса, так нельзя! Ты понимаешь, что влезла в мою личную жизнь? А как же свобода передвижения и все такое?       — Свобода передвижения, с этим все в порядке, - передразнила меня Лекса.— но я не позволю, чтобы кто-то своими клешнями прикасался к твоему телу. Считай, что это вынужденная мера предосторожности. В любой момент ты можешь продать журнал. Акции и права на издательства твои. Она так говорила, точно, о чём-то мелочном. Ну, конечно, это ведь мелочи. Только и всего. Мысленно про себя закатываю глаза.       —И теперь ты хочешь меня наказать? Беллами меня обнимал и мацал везде.       —Да, я в курсе, Кларк, – серьезный голос, сухой ответ. Но, чувствую, под белой рубашкой и пиджаком сейчас бурлит злость.       —Если ты хочешь меня наказать, так накажи. Только сделай больно, по-настоящему больно, никаких прелюдий больше. Лекса плотно сжала тонкие губы. Снова молчание. Она что-то обдумывает с минуту, прежде чем с трудом выдавливает из себя: "Я хочу сделать тебе больно, но ты это не сможешь вытерпеть." Дерьмо!       —Почему? Она пожимает плечами, нервно зарывается пальцами в свои волосы, наматывая их на указательный палец. Явный признак того, что она сейчас нервничает.       — Мне это нужно, – Лекса в ответ отрицательно качает головой.       —А сказать причину можешь, зачем тебе нужна моя боль?        —Не скажу.       —Значит, ты знаешь причину.       —Знаю.       —Но мне не скажешь.       —Если скажу, ты убежишь от меня, – её взгляд наполняется тревогой, — Я не могу так рисковать, Кларк. Чудно, какая забота!       —Ты хочешь, чтобы я осталась здесь, в Полисе?       —Да. Я не вынесу твоего ухода. Это было неожиданно. Лекса ко мне привязалась, или это у меня глюки, и сера в ушах забулькала? Внезапно Лекса обхватывает руками мой стан и прижимает к себе, покрывая губы страстными поцелуями. Она застала меня врасплох. Это был страх или отчаяние потерять меня? Едва успеваю ответить на этот поцелуй, полностью сбитая с толку, как вдруг она с мольбой говорит…       —Не уходи. Останься. Так вот оно что!       —Я не хочу уходить, – честно признаюсь. Мое трепетное сердце сжимается. С жадностью начинаю ловить её дыхание, машинально тянусь, желая сильней прижаться, ведь именно в таких объятиях и чувствую себя под защитой. Боль? Чего такого она может сделать со мной, что я решусь оставить всё и сбежать? Посадить на кол или замуровать в стенке, лишь оставив голову и мой голый зад для избиения стеком и плеткой? Провожу язычком по нижней губе, лаская неба и щеки. Под конец отпускаю.       —Покажи мне, – шепчу прямо в губы.       —Показать? Что?       —Покажи мне ту боль, которую ты подразумеваешь под этим словом.       —Что? – пальцы Лексы замерли на моей талии. Лекса удивленно вскинула брови.       —Накажи меня. Просто накажи. Я ведь заслужила? Лекса отстраняется от меня, делая шаг назад. Она явно этого не ожидала.       —Ты серьезно хочешь попробовать?       —Да, – да нет, маловероятен тот факт, что можно получить оргазм от того, что тебя бьют. Я надеялась, что если дам то, чего она хочет, то она позволит мне дотронуться до себя. Лекса потирает костяшками пальцев лоб.       —Кларк, это не шутки, ты это понимаешь? Если мы переступим сейчас через порог красной комнаты, то назад дороги не будет.       —Лекса я еще не выжила из ума, не надо повторяться. Да, я понимаю. Но зато мы узнаем, сколько я способна вытерпеть. И если я выдержу, возможно, ты… – я так и не смогла до конца сказать эту заветную фразу - "полюбишь меня". Глаза Лексы расширились. Она прекрасно поняла, что я имею в виду. Растерянность прошла, она хватает меня за руку и ведёт прямо к лестнице, ведущей в игровую комнату. «Удовольствие и боль…между наслаждением и болью тонкая грань». Её слова звучат в моей голове.       —Я покажу тебе, что это за боль, и ты сама поймешь мой мир, – у двери она останавливается, — Ты готова? Я киваю, полная решимости. Только слегка кружится голова, и вспотели ладони. Лекса открывает дверь, снимает со своего пояса ремень и ведет меня в дальний конец комнаты к скамье, обитой красной кожей. Приглушенный красный цвет, запах кожи вперемешку с сексом, который врезался в мое сознание. Да, тут всё так и осталось с нашего недавнего визита.       —Перегнись через скамейку. Ладно, окей. Я склоняюсь над гладкой доской. Странно только, что Лекса не стала раздевать меня. И трахать страпоном. И тут в голову приходит наконец осознанная мысль: дерьмо, наверное, реально будет больно. Подсознание даёт мне очередной пендель.       —Я напоминаю тебе, что мы здесь потому, что ты сама этого попросила, Кларк. И ты позволила Беллами лапать тебя , это не допустимо, -вот тут я была готова поспорить: никто не позволял Беллами меня лапать, просто я не могла сразу врезать ему в пах, по яйцам, — Кларк, я намерена ударить тебя шесть раз, и ты будешь считать вместе со мной. Хорошо? Зануда, зачем уточнять и напоминать? Я уже получала наказания и раньше за свои погрешности.       —Да, окей, – отвечаю я снизу. Рука Лексы задирает на мне подол юбки, спуская сразу и трусики. Нежно проводит ладонью по ягодицам, чуть раздвигает мне ноги в разные стороны.       —Это будет хорошая порка. Я выпорю тебя, чтобы ты не забывала наш договор. Ты моя, Кларк, только моя! Я хочу этого. Какая ирония, я тоже хочу, чтоб Лекса принадлежала только мне. Мысленно подготавливаю себя к шести ударам. Блин, всего 6 ударов, звучит не так угрожающе и страшно, если только с каждым ударом Лекса не захочет снять с меня кожу живьём. Да, перспектива не самая лучшая, но это же я захотела, как уточнила Лекса. Окунуться с головой в её темный мир, заглянуть в самую душу. Может, так я пойму, почему от нее ушло 15 саб, и Луна сошла с ума? Затаив дыхание, я закрываю глаза и жду. Секунда, минута. Лекса почему-то тянет со временем, словно не уверена и колеблется ударить. А может, залюбовалась на мой зад и решила оставить порку? Удар ремнем приходится ровно по центру между моих ягодиц. И этот удар оправдывает слова Лексы. Я кричу, из глаз хлынули слезы, кожа пылает огнем.       —Считай, Кларк, – командует без жалости она.        —Один! – выкрикиваю я, стараясь не начать рыдать. Она снова бьет меня, и жгучая боль от ремня уже отдается по всему телу. О, дерьмо, так больно мне еще в жизни не было!       — Два! – выкрикиваю я. Крик не приносит облегчения. Может, отстраниться мыслями и уйти куда-то в себя или положить пальцы в рот? Я слышу над собой тяжелое отрывистое дыхание. Сама я, кажется, не дышу, зная, что меня ожидает новый удар, а за ним еще и еще. Удар.        —Три! – слезы давно ручьем текут по щекам. Чёрт, я еще жаловалась на шлепки по заднице и на стек. Это ужасно больно! Кажется, ремень впивается в самую кожу и сдирает ее с кровью. Еще удар.       —Четыре! – голос дрожит, мой крик разлетается по игровой комнате, но уже не от оргазма, а от боли. Снова удар.       —Пять, – всё, я должна терпеть. Должна вытерпеть еще один удар. Ага, скажите это моей заднице, которая горит огнем. Неделю сидеть точно не смогу. Последний…       —Шесть, – шепчу я сквозь боль. Лекса бросает ремень и отходит назад, закрывая лицо руками. Она явно страдает. ДА НЕ ФИГА! Больше всего сейчас страдает моя задница. Пытаюсь подняться, но и на это у меня не хватает сил. Лекса протягивает руку, предлагая свою помощь. Злость, боль и отчаяние окутывают настолько сильно, что переполняют мою душу. Оттолкнув от себя Лексу, сама поднимаюсь на ноги и чувствую, как голова ходит ходуном - одна сплошная пульсирующая боль.       —Не подходи ко мне! – Выставив перед собой руки, я отступаю назад к выходу, — Если подойдешь, я закричу и вызову полицию. По крайней мере, гражданские права еще существуют. Лекса испуганно округлила глаза. Приоткрывает рот, пытается что-то сказать, но так и не может.       —Это то, чего ты хотела? Между болью и наслаждением тонкая грань? Это твой оргазм? –Лекса с тревогой смотрит на меня, сказать ей ничего, руки сжаты в кулаки, —Чертова маньячка.       —Кларк, – растеряно и потрясенно мямлит она.       —Я не твоя секс-рабыня. Хочешь грубо насиловать - заведи себе новую дурочку, как я. Или верни Луну, вы с ней смотритесь неплохо! – последние слова выплевываю прямо ей в лицо и спешу к выходу, не желая больше видеть эти зеленые глаза и растерянность в них. Оказавшись в коридоре, я босиком спешу к себе наверх и закрываюсь на замок. Куда бежать? Остаться в Полисе или вернуться в Сидней? Но и там меня ждет лишь Рейвен со своими картинами. Ясное дело работать в журнале я уже не смогу. Если отрезать все дела с Лексой, придётся ехать в Мельбурн к матери, а там начинать жизнь с чистого листа и забыть, постараться забыть это всё. А не хрена! Чёрт, я все еще люблю эту извращенку, но от понимания того, что не подхожу ей, что не смогу получать удовольствие от боли и не смогу ей дать то, чего она от меня ждет - от всего этого охватывает невыносимая душевная боль, а по щекам текут жгучие слезы. Хочется забиться в какой-то угол, свернуться калачиком. Моя психика расшатана. Ну вот как я могла быть такой дурой? Верила до последнего, что смогу понять её темную душу, вывести на свет. Бла-бла, любовь спасет мир. В моём случае любовь слепа и глуха, и помогать она отказалась. Пытаюсь сесть на кровать, да чёрта с два! Задница болит. Так и знала, можно лишь боком лечь. Пофиг! Ухожу в ванную и включаю холодную воду, если я заболею и умру - будет легче. Неплохая идея. Смерть избавит меня от всех мучений. Но я не настолько глупая эгоистка, чтобы лишать себя жизни. Сюда бы еще кубики льда, но тогда придется открывать дверь и спускаться на кухню, а я не хочу сейчас столкнуться лицом к лицу с Лексой или Индрой. Когда вода набирается до самых краев бортика, выключаю кран и залезаю в воду. Больно, все тело болит. Глотая слезы, я с головой погружаюсь на самое дно. Мне придется уйти, придется завтра смотреть в эти зеленые глаза и говорить отказ. Уходить с мыслью, что ей не подхожу. Боже, о чём я могла мечтать? Титус меня предупреждал. Лекса не может любить и точка. Я вбила в свою голову нереальную мечту, надела розовые очки и строила воздушные замки. В реальности куда проще. Поматросили и бросили. Всё честно, я сама этого хотела, и эта боль раскрыла мне глаза на многое. Если я не хочу стать, как та несчастная Луна, то нужно бежать, Кларк, и чем скорей, тем лучше. «А любовь?», - прозвучал внутри голос. Ведь если мозг твердил одно, то сердце не могло взять и вырвать любовь из себя. Что прикажете делать с чувствами? Дерьмо, это легко сказать - «забудь, и чувства пройдут, время поможет». Время может лишь затупить чувства, но не поглотить пустоту, не заполнить эту боль внутри меня. Сейчас я ненавидела Лексу и любила одновременно. И эти два чувства разрывали из внутри. А что я скажу Рейвен или матери? Они ведь обязательно спросят, как дела и что нового с Лексой. Придется соврать и, стиснув зубы, выдавить из себя улыбку. Рассказать правду язык не повернется. Как я вышла из ванной, как дошла до своей постели и провалилась в сон, не помню. Лишь только поздним утром стук в дверь разбудил меня, выводя из той тьмы, в которую упала.       —Мисс Гриффин, завтрак готов. Вам принести сюда наверх или сами спуститесь?       —Спасибо, я поем у себя в комнате. Домработница уходит, слышу её шаги по лестнице. Стараюсь сесть и тут же морщусь от боли. Боль отдаётся сильной пульсацией и растекается по позвоночнику вверх. Пока горничная ходила за завтраком, я резко поднялась с постели, о чём потом сильно пожалела. Подойдя к зеркалу, сняла халат и посмотрела на свое тело. Да, мой многострадальный зад опух и выглядел, как помидор. Следы от ремня шли по ягодицам. Если не замазать присыпкой или кремом, останутся шрамы. Да, Лекса вчера постаралась на славу. Комок боли снова накатывает на меня и начинает душить. Стараюсь сделать глубокий вздох, ищу свою одежду, не помня, где оставила её вчера. Вот она: легкое платье и туфельки, нижнее белье. Хм, трусы точно сегодня не надену, ибо каждое прикосновение к больной коже приносит дискомфорт. Через 10 минут снова приходит молодая горничная в белом фартуке и с подносом в руках, на котором расположены вареные яйца, стейк с ломтиками зелени и спаржи и апельсиновый сок. Я поклевала еду, заставив себя проглотить хотя бы кусочек. Несмотря на то, что стейк со сметаной был приготовлен идеально, и надо было повару отдать должное, он постарался на славу. Время шло, часики тикали, показывая ровно 10:00, обычно в это время Лекса уже находится на работе. Наверно, она оставила Полис, приказав выставить меня за дверь вместе с вещами. Индре придется пересказывать слова своей госпожи, делая при этом каменное лицо вкупе с бесцветным голосом. Ну, это будет не так больно, как было вчера. Мой личный Ад горит в душе. Собираю свои шмотки в небольшую сумку, и, прежде чем выйти навстречу своей судьбе, смотрю в зеркало. Оттуда на меня смотрит бледная, с уставшим взглядом девушка. Так точно усталые и несчастные глаза выдают мое внутреннее состояния. Спускаюсь вниз на лифте прямо в большую гостиную. Лекса стоит у окна с бокалом виски, медленно потягивает его, периодически делая небольшие глотки жгущего алкоголя, смотрит вдаль на лес. За моей спиной тихо закрылись дверцы лифта, но этого было достаточно, чтобы Лекса вздрогнула и повернулась ко мне. Вся злость, вся боль и отчаяние разбиваются об скалу вдребезги, как только вижу её несчастное выражения лица и красные от слез глаза. Чёрт, она что, плакала? Тяжело вздыхаю       — Прости меня, Лекса, – шепчу я. Она с удивлением смотрит на меня.       —За что, Кларк?       —За то, что я не могу терпеть боль.       —Глупости, какие глупости, малышка. Это ты прости за то, что причинила тебе боль.       —Ну, я сама тебя попросила. И теперь я знаю твою душу. Я с трудом сглатываю. Ну вот, Кларк, теперь ты должна это сказать. Сказать самое сложное. — Я не подхожу для тебя. В глазах Лексы промелькнул страх.       —Нет, все не так, как ты думаешь, твоя душа - мой покой,– произносит она, а её голос дрожит. Хм, это что-то новенькое. Это ли та вчерашняя Лекса?       —Я не понимаю, Лекса. Я не подхожу для тебя - это совершенно очевидно, тебе нужна покорная саба, которая будет исполнять любой приказ и терпеть боль. А я никогда не смогу переступить через себя и стать покорной. Лекса ставит бокал на подоконник, закрывает глаза и стискивает зубы. По лицу видно большое напряжение, боль отражается в голосе, и, когда она открывает глаза, я вижу пустоту.       —Ты права, Кларк, я должна отпустить тебя. Но в одном ты не права, это я не подхожу для тебя. Моё сердце с обрыва падает вниз и замирает. Земля уходит из-под ног.       —Но я не хочу уходить, – шепчу я. Хмырь меня, слезы снова наворачиваются на глаза.       — И я не хочу, чтобы ты уходила, – хрипло шепчет Лекса, — с того дня, как я встретила тебя в своем кабинете. Ты поразила, вошла в мое сознание, как комета залетела… Не даю договорить ей…       —Лекса, я люблю тебя! – голос дрожит. Я в очередной раз признаюсь в своих чувствах, прекрасно понимая, что в этом, в нашем мире, нет места для сказки. Лекса молчит, может, ей плохо? Может, она снова злится?       —Нет, –с трудом выдыхает она, точно этим признанием я выбила её из колеи, — Меня нельзя любить, Кларк, ты не можешь влюбиться в меня. Это неправильно.       —Почему?– глупый вопрос, да? Сама знаю.       —Посмотри на себя! Я причинила тебе боль, разве этого мало?       —Но ты дарила мне счастье.       —Это не счастье, Кларк. Я грубо трахала тебя все это время и самое худшее, что я могу продолжить и дальше делать больно. Я с трудом сглатываю ком боли. Она формально отпускает меня и самое худшее, что я понимаю - она права. Пока молча стою, как столб, чувствуя холодное дуновения ветерка из окна. Лекса берёт приготовленный конверт со стола, подходит ко мне, протягивая его.       —Это твои акции на журнал. Бери, они твои. И еще небольшая сумма на первое время. Я хочу, чтобы ты заплатила все долги и была независима. Лучше бы она сейчас накричала или ударила меня. Оттого что она делает сейчас еще больней перестаю дышать, но беру конверт из ее рук. Вот и всё, да? Сраный конверт…Меня здесь больше ничего не держит или.... Эта чертова недосказанность Лексы. Она вечно скрывает свои чувства и эмоции. Как же я ненавижу эту её черту характера, все эти тайны.       —Спасибо, – выдавливаю из себя. Делаю шаг назад, образовывая между нами некую дистанцию. Если останусь, то уйти не смогу.       — Кларк, я не хочу, чтобы ты уходила, – в ее голосе слышу реальную мольбу. Господи! Что же ты за человек такой? Сначала говорит о том, что отпускает, а потом говорит о том, что не хочет этого! Но ВСЁ! Достаточно! Я тоже человек, если не нужны ей мои чувства, то пошло всё к чёрту! Как же я хочу прокричать это вслух, но произношу лишь…       —Я не могу остаться,– коротко и ясно. Лекса делает шаг в мою сторону.       —Нет, Лекса, стой. Красный! Это приказ, она резко замирает на месте, прекрасные зеленые глаза блестят от слез. Я подхожу к лифту и вызываю его, дверцы незамедлительно распахнулись. Я не смогу терпеть прощальный поцелуй или смотреть ей в глаза. Я боюсь остаться, хотя я уже оставила здесь своё сердце. Ох, господи! Я вообще не умею прощаться навсегда. Она выглядит полностью убитой, вымученной. Еще один шаг, и дверцы лифта закрываются. И ,уже не в силах стоять, спиной прислоняюсь к стенке лифта, сползаю на пол, закрывая лицо руками. Содрогаюсь всем телом от немого крика и рыдания. Я только что отказалась от борьбы за свою любовь. Возможно, мою истинную любовь. Нет, мою истинную любовь. 50 оттенков боли сковали в тиски и не отпускают. Ничего не отпускает…