Праздник

     Люди были встревожены. Близился страшный праздник леса. В это зловещее время большая опасность нависала над всеми людьми. Многие прятались в подвалах и погребах, запасаясь провизией на много дней вперёд. Так что накануне страшного праздника леса людей на улицах становилось совсем мало.     Вано, как и все, боялся, но вопреки своему страху, никогда не прятался. Отнюдь, он забирался на самое высокое здание селения - на колокольню и оттуда глядел во все стороны, в ожидании начала...      В этом году они пришли рано. Раньше, чем их ожидали. Многие не успели запереть свои дома, закрыть ставни, поправиться с хозяйственными делами. Вано увидел их первым и, не медля, взялся бить набат. Селение пришло в движение. Все кто был на улице, разбегались в панике по своим норам. Близился страшный час. Люди знали, что им не спрятаться, что, если чудовищам из леса понадобится, то они найдут жителей селения в любом укрытии. Они, каким-то образом умели выискивать даже самых прозорливо спрятавшихся. Люди знали это. Знали, но всё-равно прятались. Вано объяснял это себе обыкновенным желанием жить, вбитым в психику человека самой природой. Человек страстно любит жить и категорически отрицает умирать. Однако, по всей видимости, у чудовищ из леса несколько иные понятия о жизни людей. Они приходят каждый год и забирают с собой тех, кто им приглянётся. Без компромиссов.      Вано не прятался. Он наблюдал, вжавшись в холодный камень перил на вершине колокольни. Он смотрел как чудовища выходят из леса. Это были громадные деревья. Шумно ступая корягами-ногами, они не спеша выходили на опустевие улицы селения. Их было трое. Их кряжистые фигуры возвышались над крышами домиков, нагоняя на Вано настоящий ужас. Он знал. Он точно знал, что кто-то покинет сегодня свой дом навсегда. Неотвратимость - вот что подавляло больше всего. Неотвратимость и предопределённость. Они всегда приходят и всегда забирают. Без исключений. Вот одно чудовище, тряся своим еловым одеянием, запустило во двор домика свою длинную ветвистую лапу. Вано замер и, кажется, вместе с ним замерло его сердце. Чудовище отняло от построек пустую лапу. Кому-то повезло сегодня. Другое чудовище,  с треском, пробило крышу большого дома и стало копашиться в нём, словно медведь в улье. Вскоре Вано услышал крики, а потом и увидел как чудовище вытаскивало из убежища молодую ещё девчонку. Она кричала и билась в скрюченных пальцах чудовища, но оно, кажется совсем этого не замечало. Оно делало своё дело хладнокровно. Девчонка так и повисла на загривке чудовища, удерживаемая сплетением колючих ветвей. Оно двинулось дальше. Другие так же обыскивали дворы и дома. Двигались они медленно - знали, что люди тут и что они никуда не денутся.      Вано жалел девчонку. Ей было не больше шестнадцати. На глазах его появились слёзы. Он хотел бы поменяться с ней местами. Искренне хотел бы. Но он знал, что его не возьмут, даже если он сам прыгнет в лохматую лапу чудовища. Оттого он, боясь самих чудовищ, не боялся попасться им и вот уже который год забирался на колокольню, чтобы предупреждать народ. В детстве Вано свалился с коня. Он сломал ногу, которая после этого стала расти с опозданием. Вано сильно хромал. Однажды, три года назад, он не успел спрятаться в праздник леса и был загнан чудовищем в тупичок у хозяйства кузнеца. Но, вопреки ожиданиям, его не схватили, приторочив к игольчатой спине. Чудовище недолго стояло перед ним, а потом пошло дальше, потеряв всякий интерес. Тогда-то Вано и понял, что чудовища выбирают лишь самых красивых подростков. Ведь не взяли они и сына вдовы с окраины селения, лицо которого было сильно изъедено оспой. А в соседних Рудниках год тому назад пощадили, безрукого юношу, подранного медведем. Вано твёрдо уверился в своей мысли - чудовища из леса каким-то образом выбирают лишь приятных видом людей, чтобы унести их в своё тёмное жилище.      С тех пор, он не боялся, что его заберут. Каждый год он наблюдал с колокольни, как его юных односельчан уносят зелёные безжалостные твари. Сегодня они взяли четверых. Одного паренька и трёх девушек. Все они кричали и звали на помощь, зная однако, что никто их уже не спасёт.      Когда чудовища закончили свой ужасающий сбор и двинулись обратно в лес, Вано схватил заплечную сумку, заготовленую заранее и понёсся вниз по лестнице, а вылетев наружу, рванул им вслед.      Чудовища шли медленно и Вано без труда удавалось красться по их широкиму следу в глубоком снегу. Он прятался за деревьями то и дело ожидая, что его обнаружат, но, кажется, монстры не обращали на него внимания, если вообще заметили преследователя. Он хотел узнать куда ежегодно уносят людей эти страшные лесные существа. Старейшие учили, что у чудовищ в разгар зимы происходит праздник и для этого страшного и странного праздника им нужны люди. Десятки и даже сотни молодых и красивых  юношей и девушек. Старейшие говорили, что никому нельзя знать для чего нужны  чудовищам эти невинные юнцы. Они рассказывали, что некогда люди ходили вслед чудовищам, но возвращались немногие. И те, кто приходил обратно, не в силах отпустить сына или невесту, унесённую чудовищами, сходили с ума. Вано не знал никого, кто сам ходил вслед чудовищам. Все эти люди, по словам старейших, уже умерли. И они, старейшие, строго-настрого запрещали проделывать такой опасный поход.      Но Вано не мог так жить. Не мог он мириться с ежегодным похищением молодёжи, как это делали все - от мала до велика. Они были смиренны в своём несчастии. Они не смели ни бороться ни, хотя бы понять, почему так происходит? А Вано хотел. Он жаждал узнать эту тайну, жаждал разгадать зловещий праздник леса.     Он долго крался за чудовищами. Он видел своих юных односельчан, которые, уже успокоившись, безучастно свисали с огромных еловых тел. Вано давно потерял знакомые приметы леса; они уходили всё глубже, туда, где ему бывать не приходилось. Деревья смыкались, лес густел с каждым десятком метров. Спереди слышался шум. Такой шум бывает в большой роще в бурю: скрипят стволы, шуршат и трясутся ветки с листьями и еловые лапы. Вано замедлил шаг. Он понял, что путь подходит к концу. Чудовища брели через широкий коридор, словно специально оставленный для них среди густого, непролглядного леса. И, вскоре, они вышли на широкую поляну. Это была воистину огромная площадка, огороженная по кругу плотными рядами деревьев. В центре этого круга росло громадное дерево - ель. Вано прокрался и, засев в сугроб поближе к поляне, наблюдал.     Здесь был не один десяток чудовищ. Разного размера и формы они топлались и издавали те звуки, что слышны были далеко от поляны. Луна вышла из-за облаков и хорошо осветила всё происходящее. Вано ахнул, его сердце замерло, вместе с дыханием. Около громадной ели, сваленными в кучу, лежали люди. Живые вперемешку с мёртвыми, закоченевшие рядом со стонущими. Чудовища, за которыми следовал Вано, скидали свою добычу в эту кучу, а два ещё бОльших чудовища делали страшное. Они выбирали из кучи понравившихся юношей и девушек и накалывали их прямо на сучья громадной ели, оставляя висеть, истекая кровью. Они протыкали детей насквозь, те кричали(кто ещё мог), развешивая их по всей ели, до куда только могли дотянуться своими длинными ветками-лапами.     Вано заплакал. Чудовища украшали ель людьми! Они просто украшали ель! Праздник леса - страшный и бессмысленный! Зачем им украшать живыми людьми свою ель? Разве без этого никак нельзя обойтись?! Ведь это ничего не значит! Это просто висящие на ветках люди! Они все были живые, когда их забирали с собой! Вано не мог понять. Он не мог себе представить что толкало на такое этих страшных существ из леса. Эти юноши и девушки хотели жить. Они так хотели жить. Они не сделали ничего плохого! За что их сотнями развешивают на проклятой ели?! Вано зачерпнул снега и протёр зарёванное лицо.     Чудовища закончили украшать свою ритуальную ель и стали сгребать оставшихся людей в охапки, относить их в сторону и бросать у края поляны, словно ненужный хлам.     Вано снова прошиб ужас. Они выбрасывают лишних, будто мусор! Они набрали больше, чем им понадобилось и теперь избавляются от остатков! Проклятые чудовища!     - Будьте вы прокляты! - взревел он. - Что вы делаете?! Что вы делаете?!     Никто не обратил на него внимания. Разве что несколько ещё живых юнцов из кучи, сваленной поодаль. Они тянули на голос руки с окоченевшими синими пальцами. А Вано всё кричал, сокрушая ударами снег возле себя. Он бранился и ревел. А когда обессилел от выплеснутой злобы, сел и тупо уставился на праздник леса - ежегодное торжество сильного над беззащитным, жестокого и бессмысленного над живым.