***
Дима не помнит как добрался до квартиры Хованского. Маленький садик в груди стремительно расцветал, доставляя неудобства и убивая своего хозяина. Эта болезнь имела многие побочные эффекты, одной из которых, похоже, являлась кратковременная потеря памяти. Зеленоглазый пару раз нажал на звонок, прислоняясь лбом к холодной поверхности стены и стараясь восстановить сбившееся дыхание. Дверь неожиданно отворилась, сопровождая свое движение мягким скрипом. — Ларин? — Хованский выпал в осадок увидев в проходе бледную физиономию своего названного врага. Скорее машинально рыжий отступил назад, впуская в квартиру нежданного гостя. Они оба молчали. Ларин видно собирался с мыслями, чтобы озвучить причину своего визита, а Юра просто стоял, до сих пор не понимая, что происходит. Неожиданный громкий кашель заставил хозяина квартиры вздрогнуть. Дима надрывно кашлял в белоснежный платок. — Это всё твоя вина, мразь. — Прошипел русоволосый, как-то нервно демонстрируя платок. На нем покоились аккуратные лепестки алых роз, так контрастно выделяющиеся среди светлой ткани. Юра вспомнил о существовании болезни, где при неразделенной любви в легких разрастаются цветы. Безумная догадка заставила его насмешливо выгнуть бровь, осматривая лицо собеседника. Тот выглядел истощенным и измученным. Его кожа имела болезненный бледный оттенок, под глазами красовались огромные синяки, а в уголке потрескавшихся губ скопилась запекшаяся кровь. — Подожди… Ты, что влюбился в меня? — Юра внимательно следил за меняющимися эмоциями мужчины и, когда поймал некое смущение, не сдержал хохота. — Уткин, ты, блять, серьёзно? Ларин вслушивался в почти истеричный смех Хованского и чувствовал себя как никогда глупо. Тот уже буквально согнулся пополам, чуть не теряя равновесие. Ему понадобилось пару минут, чтобы успокоиться и смахнуть слезы в уголках глаз. — И чего ты от меня хочешь? Взаимности? — Насмешливо тянул кучерявый. Ларин на его реплику лишь раздосадовано покачал головой, как бы кляня себя за этот глупый поступок. — Просто хотел последний раз посмотреть на твое убогое лицо. — Выдавил через силу мужчина, горько усмехаясь и покидая это место. Конечно, это было просто нелепейшей идеей. На что он вообще рассчитывал? Получить ответное признание или сочувствие? Бред. Дима шел домой, понурив голову. Он ощущал непривычную пустоту внутри себя. На его израненных губах играла измученная улыбка, сквозящая необъятной печалью. Он слишком быстро добрался до своей маленькой квартирки. Хлопнул дверью, разуваясь и следом вешая куртку на тремпель. В его глазах начали появляться черные пятна, заставляя того двинуться к постели и обессилено упасть на мягкую перину. Новый приступ кашля, значительно сильнее ранних, разрезал тишину комнаты. Ларин чувствовал, как очень жесткие лепестки врезаются во внутренности, посылая потоки боли. Из его рта вылетело несколько новых лепестков. Он с каким-то привычным интересом рассмотрел гербарий: то были несколько полноценных желтых тюльпанов. Русоволосый хрипло рассмеялся, вспоминая, что на языке цветков желтый тюльпан означает безответную любовь. Его состояние медленно ухудшалось, словно вместе с этим растением тело покинула вся жизненная энергия. Дима уткнулся лицом в свою подушку, полную трав и закрыл глаза. Он успел подумать об ироничности своей жизни, прежде чем потеряться в обволакивающем, нежном запахе цветов.***
А Хованский этим же вечером нашел на своей кровати множество лепестков засушенных цветов, в самом центре которых покоился аккуратный ликорис.*