Новый год в берлоге

      Падал мокрый снег. Пять сантиметров в секунду. Я усмехнулся: «Конечно, нет». Тяжёлые хлопья снега падали отвесно, почти как вода, однако человеческий глаз, привыкший к дождю, мог уловить едва заметное замедление, придававшее картине в раме окна нотки сюрреализма. На тонких веточках липы ровными рядами висели капли воды. В каждой из них живым серым цветом отражалось ровное как свежетканое полотно небо. Две сойки сели на ветку и, кратко поговорив о чём-то своём, спорхнули за грань видимости. Вот и все мои гости на сегодня.       Я нехотя отлип от окна и подкинул дров в печку. Уже несколько месяцев это окно заменяет мне телевизор – который я и так никогда не смотрел – и Интернет, без которого ещё совсем недавно не проходило и дня.       Я в который раз осмотрел своё жилище. Конечно, за несколько месяцев здесь всё примелькалось – побелённая печь с красным орнаментом, медвежьи шкуры на полу, стол из грубо отёсанных досок – но я не смог не залюбоваться багряным отсветом на ловце снов, который почти неощутимо покачивался в струях тёплого воздуха, словно призрачный парус в лучах уходящего солнца.       С тех пор, как я нашёл эту лесную избушку, я не изменил ни единой детали в её убранстве. Мне казалось, что её хозяин – кем бы он ни был – будет доволен, если найдёт все вещи в неприкосновенности. Конечно, я натаскал внутрь дров, пока они ещё были сухие, и принёс мешки с грибами и ягодами, однако продукты, найденные мной в погребке, я не трогал – пока что мне вполне хватало своих запасов.       Как и всегда, при слове «запасы», я вспомнил её и улыбнулся.       Юля научила меня делать запасы, но сама так ни разу и не появилась. Что же – возможно, она принадлежит «Совёнку», тому – летнему – «Совёнку», и поэтому для неё зима никогда не наступит, в отличие от меня, застрявшего в этом пограничном пространстве.       Я так и не смог уехать. Неведомая сила, забросившая меня сюда, каждый раз возвращала меня обратно. Мне был доступен только лагерь и небольшой участок леса вокруг него, а мир покинувших осенью лагерь пионеров меня не принимал. Он выплёвывал меня как вишнёвую косточку, и я каждый раз просыпался то в домике, то в этой избушке. В конце концов, я оставил попытки выбраться отсюда и решил ждать весны, а точнее – лета, когда должны были вернуться пионеры. Ведь они должны были вернуться. По крайней мере, я в это верил, и это давало мне силы переносить эту странную бесснежную зиму. По моим приблизительным подсчётам был конец декабря. Сначала я считал дни и даже делал зарубки на дощечке как Робинзон, но потом как-то забыл об этом. Однообразие серых дней взяло своё, и теперь в вопросах времени я мог ориентироваться только на свои ощущения, а они говорили мне, что я стою на пороге нового года.       Однако снега не было, как не было и морозов. Небо покрывала непрерывная облачная поволока, сквозь которую солнце светило только слабым пятном. Я уже начал забывать, что значит просыпаться от лучей солнца, бьющих в окно. Впрочем, здесь – пусть и условный – но юг, поэтому я несильно удивлялся такой погоде, и всё-таки каждый день ждал перемен.       И одним утром они настали.       Ещё не открыв глаза, я кожей почувствовал, что в избушке необычно светло. Некоторое время я ещё лежал, жмурясь с непривычки и наслаждаясь теплом солнечного зайчика, медленно ползущего по моему лицу. Я знал, что в сердце зимы произошёл перелом и теперь она неуклонно движется к весне; и вот что ещё произошло – зима решила отметить начало этого движения снегом.       Я увидел его на раме окна. Обычный белый снег – но сколько в нём тепла! И как же я ждал его!       Я вышел на порог и огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, лежало снежное безмолвие. Одетый в белое лес преобразился – ещё вчера мрачные ели теперь стояли как смущённые невесты. Отовсюду неслось весёлое чириканье. Снег скрипел под ногами – идти было удивительно легко. У колодца я остановился и пробил корку льда; мне почудилось, что щука благодарно подмигнула мне из проруби и пообещала исполнить три желания. Хотя чего ещё желать – в моей душе царил мир, и мрачные мысли просто не находили туда дорогу.       Я глубоко вдохнул морозный воздух и прислушался к тишине. Это была особая тишина зимнего леса, которую не могли нарушить даже крики птиц – ведь они были её частью. Я повернулся лицом к солнцу и долго стоял, закрыв глаза.       – Эй!       Я продолжал стоять. Я услышал, но не воспринял этот новый звук, который явно не был частью лесной симфонии тишины.       – Эй! Ну чего застыл? Сё-ёма!       Я всё ещё не верил. Я стоял спиной к источнику крика и боялся повернуться. Я знал этот голос, но как это возможно? Я был уверен, что для них дорога сюда закрыта – так же как для меня закрыта дорога в их мир. Но они пришли. Они пришли, а я не знал, что мне с этим делать.       Я вытер слёзы и повернулся.       Они стояли на краю леса. Я узнал их всех в одну минуту. Славя в длинном пальто, её косы выбиваются из капюшона. Алиса хитро улыбается, в руке снежок. Лена внимательно смотрит на меня, сложив у рта озябшие ладошки. Электроник и Шурик, нагруженные огромными рюкзаками и, как видно, не только своими. И Ульяна машет мне еловой веткой.       Кричала, конечно, она.       Мы все одновременно тронулись с места и начали сближаться. Через некоторое время я смог увидеть, что они основательно подготовились к встрече – на всех были новогодние маски. Ульянка, которая уже почти подбежала ко мне, пару раз нарочно упав в снег, была в ярко-красной маске, которая подходила ей на все сто. Кроме того, она была богато заворочена в разноцветные гирлянды из мишуры – на шее, вокруг туловища, везде – как ёлка, только звезды на макушке не хватает. На остальных тоже были красивые маски разных зверей, явно не покупные, а самодельные.       – А мы к тебе в гости! – заявила Ульянка.       – Здравствуй, Семён, – сказала Славя.       Мне всё ещё было трудно говорить, поэтому я только пожал руки парням и махнул в сторону своего пристанища. Мол, добро пожаловать!       – Ты здесь говорить не разучился? Одичал что ли совсем? – это была Алиса.       – Красивая маска, – сказала мне Славя. Я не совсем понял, о чём она говорит, но решил не подавать виду, и, наконец, прокашлявшись, сказал:       – Я вас очень ждал.       Я старался не показать, как трудно мне даётся этот сентиментальный момент. Но мне на помощь пришла Ульяна:       – Пошли в дом! Лена вон замёрзла совсем!       Лена смутилась, но возражать не стала. Видимо, она действительно мёрзла, в отличие от остальных.       – Мы чаю привезли, и конфет, и всего-всего, – продолжала Ульяна.       – И украшения, я смотрю, – я показал на мишуру, в которую была завёрнута Ульянка.       – Ага! Ела дотащила. То есть, еле дотащила, – она залилась смехом, – а конфеты мне не доверили. У! – она замахнулась на Шурика.       – Целее будут, – резонно заметил он.       Ульяна не стала возражать, только шутя огрела Шурика еловой веткой и быстро спряталась за Алисой. Шурик было дёрнулся к ней, но тут же остановился и только тяжело вздохнул, поправив рюкзаки, которые, как я видел, нести было не так уж и легко.       Я отобрал у Шурика один из рюкзаков и поинтересовался:       – А где же Мику?       – Она в Японии, – ответила Лена, – Но она прислала тебе письмо.       В моём воображении тут же предстало письмо Мику на восьми листах, написанное почему-то иероглифами на тонкой рисовой бумаге. Лена вручила мне длинный коричневый конверт, чуть ли не половина поверхности которого была заклеена яркими марками с цветами сакуры и обезьянками.       – А это от Жени, – Лена протянула мне небольшой прямоугольный свёрток. Я сразу догадался, что Женя ожидаемо считает книгу лучшим подарком. Я на ходу развернул пакет и действительно увидел книгу, но её выбор меня удивил – на обложке величественно высился памятник первопроходцам космоса, а у его подножья стояли две фигурки. «Валентин Рандин. Песня синей планеты», – прочёл я. Странно, никогда не слышал о таком писателе.       Когда все зашли в тёплую избушку и разделись, я сказал:       – Ну, маски тоже можно снять.       Никто не обратил на эти слова внимания, кроме Шурика, который, видимо, воспринял их как некую тонкую шутку и, так как она была ему непонятна, решил переспросить:       – Какие маски?       Теперь уже пришёл мой черёд подозревать в Шурике тонкого шутника. Впрочем, это на него совсем не похоже. В наш разговор вмешалась Алиса, которая, как оказалось, внимательно слушала:       – Снимай маску, Шурик, – она ткнула его в бок. Шурик только глупо улыбался.       – Вы о чём? Я не понимаю! Объясните мне! – застрекотала Ульяна.       – У Сёмы очередная фантазия, – объяснила Алиса, – ему, видите ли, кажется, что мы все в масках.       – В масках?! – воскликнула Ульяна и схватилась ладонями за лицо. Даже сквозь прорези в её маске было заметно, как смешно округлились её ярко-синие глаза.       Я не знал, что сказать.       – Да он просто прикалывается, – сказала Алиса, – Сам-то в маске.       – Какой маске?       Я инстинктивно дотронулся до лица, но не ощутил ничего кроме многодневной щетины. Тем временем, Алиса продолжала:       – Сам маску натянул, а нам говорит – снимайте маски. Какой-то сложный прикол, Семён. Или у тебя тут совсем крыша поехала?       – Но я не понимаю, – робко начал я.       – Да ладно, Семён, кончай – не смешно уже, – сказал Алиса. Однако здесь Шурик сказал своё веское слово:       – Возможно, мы имеем дело с необъяснённым феноменом, который надлежит исследовать, – он хрестоматийным жестом поправил очки, – Семён, расскажи нам, в каких мы масках.       – В обычных новогодних масках, – начал я неуверенно, – Разных зверей.       – Понятно. А что это за маски? Опиши их подробно.       Я отмахнулся. В конце концов, если они не видят никаких масок, значит, дело во мне, и я должен сначала сам во всём разобраться, а не удовлетворять исследовательский пыл Шурика.       Славя вступила в разговор:       – А мне кажется, что это очень интересно, даже если Семён всё придумал, – она тепло улыбнулась мне, – Мы можем поиграть.       Это прозвучало неожиданно, но только не для Ульянки.       – Я первая! Я первая! – закричала она.       – Что – первая? Ты ведь даже не знаешь, во что мы будем играть, – Славя попыталась урезонить её.       – Всё я знаю! – чуть не обиделась Ульяна, – То есть, ещё не знаю, но я буду первая играть!       Славя серьёзно посмотрела на каждого в нашей компании и сказала:       – Если Семён не хочет просто так сказать, в каких мы масках, то мы может выяснить это через игру.       Все внимательно слушали.       – Семён напишет на бумажке зверей, а человек, который «носит», – Славя изобразила руками кавычки, – эту маску, будет задавать вопросы, чтобы угадать.       – И я первая играю! – Напомнила о себе Ульяна.       – Да-да, но тебе нужно отвернуться, – Славя отвела её подальше от стола.       Я написал на бумажке «БЕЛОЧКА» и, убедившись, что Ульяна не видит, показал остальным. Ульяна всё-таки пыталась косить взглядом, и я в который раз подивился прозорливости Слави, которая крепко взяла голову Ульяны руками и не дала ей повернуться. Славя отпустила её, только когда я убрал бумажку.       – Ну, задавай вопросы, – сказала Славя.       Ульяна задумалась.       – Я живу в лесу?       – Да.       – Да все звери живут в лесу, – вмешался Шурик, – Ты задавай такие вопросы, чтобы точно определить искомое.       – Например? – с вызовом сказала Ульянка.       – Сама думай – это же твоя игра.       Ульяна поджала губы и опять задумалась.       – А что я ем? – Выпалила она наконец.       – Такие вопросы нельзя задавать. Можно только, чтобы ответ был «Да» или «Нет», – объяснил я.       – А-а-а, – разочарованно протянула Ульяна, – Что ж ты сразу не сказал?       – Я думал, ты знаешь.       – Я помещусь в рюкзак? – Ульяна показала на свой яркий рюкзачок, лежащий у двери вместе с остальными вещами.       – Легко!       – Ага! Значит, маленький зверёк! – Обрадовалась Ульяна.       – Ну, теперь ты легко догадаешься, – Шурик опять счёл нужным помочь Ульяне, – Надо только представить этого зверя и задавать вопросы, относящиеся только к нему.       – Я кошка?       – Э-э! Так тоже нельзя спрашивать, – на этот раз говорил Электроник. Я совсем не удивился, что он разбирается в правилах.       – А как тогда? – искренне удивилась Ульянка.       – Надо описательно.       – Это ка-а-к?       – Ну, например: «Я мурлыкаю?».       – А-а, понятно! Я мурлыкаю?       – Нет.       – Я мяукаю?       Все засмеялись.       – Ну, это же бестолковый вопрос, – сказал Электроник, – ты ведь уже выяснила, что ты не кошка.       – Знаешь что? – Ульяна сделала паузу, сжигая Электроника глазами.       – Что?       – Помолчи! – Ульяна сама поняла, что задала лишний вопрос, и сердито поджала губы.       Она повращала глазами, обдумывая следующий вопрос, и на этот раз попала в точку:       – Я ем жёлуди?       – Да.       – А-а-а!!! Я знаю, я знаю! – Ульяна запрыгала по комнате, затем резко застыла посередине и, направив на меня оба указательных пальца, нанесла безошибочный выстрел, – Белка-а!       Все зааплодировали. Я смял бумажку в ладони и бросил Ульянке. Она ловко поймала её и с интересом развернула:       – Ой, Сёма тут белочку нарисовал! Краси-иво, – девочки подошли посмотреть. Ульяна аккуратно свернула листок и положила в карман:       – Спасибо, Сёма! Сохраню на память.       Ульянка была очень довольна, но это было ещё не всё. Она вдруг как будто вспомнила о чём-то, и на её лице появилось то – её, неповторимое – задорное выражение, которое я так любил.       – А как же приз!!! – Завопила она, – Мне приз полагается! Я победила!       Все почему-то посмотрели на Шурика. Он, кажется, понял, чего от него хотят.       – Ладно, будет тебе приз.       Он вынул из мешка шоколадку «Гулливер» и торжественно вручил её Ульянке. Я успел рассмотреть изображение на обёртке: Человек-Гора бредёт по колено в море и тянет за собой блефусканские корабли. Судьба этого персонажа показалась мне чем-то близка.       Ульяна победно помахала шоколадкой над головой:       – Спасибо, Шурик! Спасибо, ребята!       Теперь она, кажется, успокоилась. Надолго? Риторический вопрос.       – Теперь я, – сказала Алиса. Никто не стал спорить. Она вышла на середину комнаты, взглянула на меня и, выставив руку вперёд, как будто держала в ней череп Йорика, с подчёркнутым артистизмом произнесла:       – У меня пушистый рыжий хвост?       – Ты знала! – выпалила Ульяна, – Так нечестно!       Ребята переглядывались, как будто недоумевая, как же она смогла подглядеть.       – Я не подглядывала – очень надо, – сказала она с нескрываемым сарказмом, – Просто, кто я ещё, если не лиса? Я же – Али-иса, – протянула она, – А Сёма такой предсказуемый.       Она посмотрела на меня с хитрой улыбкой. Впрочем, она сказала это не обидно, и даже с заметной теплотой, так что я только улыбнулся в ответ. Не твердить же, что на ней и в самом деле маска лисы, а то опять взовьётся.       – Ладно, давайте я теперь, – сказал Шурик. По его виду можно было сразу сказать, что он рассчитывал справиться с задачей в два счёта.       – Подожди, – обратилась к нему Славя, – Давайте по-другому поиграем.       Все посмотрели на неё. Славя продолжила:       – Есть ведь и другие игры на угадывание. Например, можно показывать без слов, а другие должны угадать.       – А кто будет показывать? – Задал Шурик как всегда резонный вопрос.       – Семён, конечно, – Славя улыбнулась мне как-то загадочно, – Ведь он один всё знает.       Ну, что же, что бы ни значили её слова, придётся мне, видимо, пробудить в себе артистические способности и исполнить пару этюдов. Я размял руки как заправский мим.       – Только пусть сначала напишет и спрячет, чтобы всё честно! – сказал Электроник.       Я написал на бумажке «ЛЕНА – ЗАЙЧИК», положил её под корзинку, стоящую на столе, попросил внимания публики и приступил к этюду.       Это было несложно. Сложно было унять сумасшедший смех, заполнивший всё окружающее пространство. И в самом деле: здоровенный Семён, прыгающий по лужайке, грызущий воображаемую морковку и вращающий носом как кролик – наверное, я и сам бы повалился на пол при виде такого зрелища, лол.       Когда смех утих, я вытащил бумажку из-под корзинки, но не стал сразу показывать остальным.       – Ладно – зверя вы угадали. Ну, а кто заяц, по-вашему?       – Лена, конечно, – закричала Ульяна. Да, для неё это было совсем несложно. Я продемонстрировал бумажку любопытствующей публике.       – Ах, значит, как зайчик, так сразу Лена! – Возмутилась Алиса, – Ну, ладно, Семён, я тебе это припомню, – она погрозила мне пальцем.       Я взглянул на Лену, которая всё это время тихо сидела на лавочке около печки. Зайчик из неё был замечательный – с огромными грустными глазами, смотрящими в самую душу, и нежной белизной тонких рук, которые она держала у лица на несколько экстатический манер, который показался мне удивительно знакомым. Но вот Лена заметила, что я гляжу на неё, и смущённо опустила взгляд.       – Продолжаем, – я взял ситуацию в свои руки, – Только теперь пусть кто-нибудь другой показывает.       – Кто? – Спросил Шурик, который смеялся над моими экзерсисами громче всех.       – Ты.       Шурик не стал упрямиться. Пионер – всегда готов! Я написал на бумажке «СЛАВЯ – РЫСЬ» и показал Шурику. Он кивнул и принялся изображать это грациозное животное, однако публика смогла понять из его пантомимы, только то, что это кто-то очень пластичный и, скорее всего, из кошачьих. Они перебрали, пожалуй, всех экзотических представителей этого благородного семейства, пока не вспомнили, что и в наших лесах есть дикие кошки. Шурик на удивление разошёлся и так вжился в роль, что, как будто даже расстроился, когда его угадали. Я поймал на себе взгляд Слави. Древние греки верили, что острый взор рыси способен пронзать насквозь непрозрачные предметы. Что же – очень даже может быть.       Следующей вызвалась быть, конечно, Ульяна. Прочитав написанную мной записку, она уморительно сморщилась и принялась показывать всё своё мастерство перевоплощения. Она так зашугала всех в образе Шурика-волка и так натурально хотела съесть Леночку-зайца, что смогла рассмешить даже её. Я, наверное, впервые видел, как Лена смеялась до слёз, закрыв раскрасневшееся лицо ладошками.       Похоже, неугаданным оставался только Электроник, но так как желающих лицедействовать больше не нашлось, я предложил рассказать историю про это животное, по которой его можно будет опознать.       – Один милиционер ехал на мотоцикле по просёлочной дороге и вдруг увидел на обочине красивую девушку, которая стояла там и плакала. Он хотел её успокоить, но когда она повернулась к нему, то вместо девичьего лица он увидел – безликую маску. Милиционер в ужасе помчался в отделение и рассказал дежурному об этом, но тот провёл рукой по лицу и оказался тоже – безликим оборотнем. Тогда он бросился на улицу, забежал в магазин и стал рассказывать о случившемся покупателям, но – и они все оказались оборотнями.       Я оглядел нашу компанию и не без удовольствия отметил, что моя история всех увлекла – Ульяна так и вовсе сидела с открытым ртом.       – А теперь – вопрос: в кого превращались эти оборотни?       – В енотов, – к моему совершенному удивлению услышал я немедленный ответ. Это была Лена. Она сказала это очень тихо и теперь, по своему обыкновению, смутилась, когда все уставились на неё.       Однако от нежелательного внимания её спас Электроник, который вдруг встал в позу, которая больше подошла бы Ульянке, и слегка обиженно изрёк:       – Значит, я енот? Разве я похож на енота?       Это было смешно – по крайней мере, для меня, потому что чёрно-белая маска енота подходила ему как нельзя лучше. Но я заставил себя промолчать – ведь для всех остальных это была только игра. И только для меня это было странной иллюзией, в которой они видят на мне несуществующую маску, а я вижу маски на них, хотя по их словам никаких масок нет. Как же это объяснить? И стоит ли вообще думать об этом? Неужели после всего, что со мной произошло, я буду «искать ответы»? Всё это очень похоже на магию, а магия не поддаётся логическому объяснению. Вжух! – и ты…       Из задумчивости меня вывела Ульянка, которая воздев руки, радостно возопила:       – Давайте пить ча-а-ай!!!       И действительно, девушки уже успели расставить чашки и разложить на столе разнообразные привезённые лакомства и часть моих запасов – точнее часть запасов неизвестного хозяина избушки. Мне почему-то показалось, что теперь у меня есть причина их вскрыть, и хозяин поймёт эту причину.       Пока все рассаживались, я отошёл к окну и посмотрел в уже потемневшее внешнее пространство. Ночь была светла. Горизонт ещё был подсвечен уходящим солнцем. Розовые как фламинго облака, казалось, излучали собственный свет. На их фоне как в замедленной съемке проплывала стая лебедей. Под ними едва ощутимо летел дымок, идущий из печных труб невидимой за лесом деревни. Что со мной? Я сплю?       Живые краски ночи сгущались. Тем отчётливее стала видна шёлковая луна, вышитая на полотнище мглистого неба. Наверное, в такую ночь дети видят свои лучшие сны. А взрослые сидят у изголовья и смотрят на свои мечты – сбывшиеся. В моей груди выросло небывалое ощущение. Может быть, я всё-таки сплю?       Всё так спокойно, мирно. Расслабленно и блаженно. В морозном воздухе сверкают искры волшебства. Как же я раньше не замечал всего этого? У меня захватило дыхание. Я как будто ощущал счастливые сны всего человечества на своей ладони – в своей душе.       Вдруг что-то заставило меня сфокусировать взгляд на стекле. Я увидел в нём отражение лица девушки или – кошки? Я не успел разглядеть – видение исчезло в мгновение ока. Я обернулся и встретился взглядом с голубыми глазами Слави. Всё её лицо выражало спокойное и уверенное счастье. Неужели она чувствует то же, что и я? И да – на ней больше не было маски.       Славя улыбнулась и сказала мне шёпотом:       – Наконец-то ты снял её.       Она смотрела на меня, как будто после долгой разлуки. Я понял, что чары – злые они были или добрые – рассеялись. Передо мной стояла Славя в лучшей поре своей юности. И она видела меня – видела таким, какой я есть. Мы могли бы смотреть друг на друга вечно, но вечность – это не то, что есть на земле.       Через много мгновений я отвёл глаза и посмотрел в полумрак комнаты. Шурик и Электроник возились с чем-то, разложенным на полу.       – Вступай в наш клуб и всё будешь знать! – Весело сказал Электроник, уловив вопрос в моём взгляде, но тут же серьёзно добавил, – Это светодиодная гирлянда – работает от батарейки. Сейчас украсим твою хату и будет не так темно.       Я одобрительно кивнул, хотя и в полумраке мне всё было отчётливо видно – мои глаза давно привыкли к темноте.       Я оглядел комнату.       Шурик и Электроник, которые умели, пожалуй, всё и к которым я испытывал самые дружеские чувства. Алиса, которая не прощает тебе ни минутной слабости и этим делает тебя сильнее. Лена, которая больше слушает, чем говорит, и поэтому знает то, чего другие не знают. Ульяна, которая такая хорошая, когда спит. Славя, которая стоит передо мной и которую…       Мне стало невыносимо тепло, и я беспомощно закрыл глаза.       На меня нахлынули чувства, в которых не осталось места словам. Они остались там, за рекой времени, а за ними исчезло и само время. Все эти ориентиры разума не значили больше ничего. Вселенная была равна себе самой, и она была мной, и – ею.       Я ощутил касание ладони на щеке и через два удара сердца прижал её рукой.       – Где бы я был без тебя?       – Но ты здесь.       Эти простые слова значили больше, чем могли вместить.       Да, я был здесь.       И я был счастлив.