***
Тяжко вздыхая, Никифоров Юри оторвался от поглощения кацудона. В последнее время он слишком сильно располнел; до таких габаритов Юри еще никогда не доходил. Никакие тренировки, упражнения, диеты, массажи не помогали. Иногда он пробовал использовать таблетки для похудения, но становилось лишь хуже. Между делом, его начало часто тошнить. Это происходило чуть ли не каждый день. Возможно это было от переедания, стрессов и очень быстрого набора массы, но сам Юри думал, что дело в чём-то другом. Природа никогда не обделяла его отменной выносливостью, как и аппетитом, поэтому раньше на боли в желудке и тошноту он не жаловался. Частые позывы отойти в туалет заметил и его муж, Виктор Никифоров, и он понимал, что с Юри творится что-то неладное. Целых два года они состоят в браке, и до этих пор Юри был здоров, как бык. Виктору не нравилось, когда Юри, вставая, тяжело вздыхал и жаловался на головные боли, но все же понять причину состояния возлюбленного он не мог. — Юри, ты просто обязан сходить к врачу. С тобой что-то не так в последнее время. — Сказал как-то он во время их тренировки, уставившись на облокотившегося о бортик и задыхающегося Юри. — Так нельзя! — Виктор, я правда в порядке. Не волнуйся, все хорошо… — Я не могу смотреть, когда тебе больно. И ты это прекрасно знаешь. Давай прекратим тренировку и я сразу отвезу тебя в больницу. — Хорошо… — обычно упрямому японцу спорить сейчас не хотелось, и он медленно закивал головой, чувствуя приближающиеся покалывания в висках и тошноту в горле. Виктор немного удивленно посмотрел на него — он ожидал другой реакции, но согласился. Придерживая мужа за чуть располневшую талию, он выводит его к выходу с катка.***
— Да, я все понимаю. Конечно, я о нем позабочусь. — Виктор Никифоров говорил это с волнением, все его тело будто парализовало, а в голове образовался лихорадочный спутанный ком мыслей. Все, о чем он мог думать сейчас, это о том, что он самый счастливый человек на всей Земле. И причина тому была, как всегда, Юри. — Ты научил меня жить и различать краски мира. — Прошептал он Юри, который сладостно дремал на больничной койке. — Спасибо. Я люблю тебя, Юри. — Я тебя тоже, Викто-о-ор. — Сонно пробормотал спящий красавец, инстинктивно беря руки мужа в свои. Виктор смахнул выступившие слезы с уголков глаз и поцеловал его. Тот лишь слабо улыбнулся уголками губ в ответ.***
— И вот по результатам мы видим, как Виктор Никифоров вырывается на первое место! Он выигрывает Гран-При! — Виктор обнажает свои белоснежные, как снег, зубы и принимает аплодисменты, взорвавшиеся со всего катка. Громче всех хлопает Юри, и Виктор неотрывно смотрит на него, стоящего и поглаживающего свой округлившийся живот. Виктор принимает золотую медаль и спешит к своему мужу. Тот распростирает руки, и Виктор чмокает его в щеку, надевая на шею Юри свою медаль. Затем он садится на колени, руками обхватив живот и целуя его, от чего Юри счастливо хохочет, стараясь избежать щекотки. — О боже, какая милая семейная сцена. — Говорит комментатор, и все взгляды обращаются к ним. — Виктор Никифоров посвящает свою победу Юри Никифорову! Как мы можем отметить, в этом году Юри взял годичный отпуск от карьеры фигуриста в связи с беременностью. — Но Юри и Виктор его не слышат. Виктор лишь шепчет: — Я посвящаю эту победу тебе и нашему сыну. — Мы были рождены, чтобы творить Историю. — Спустя некоторого счастливого молчания зачем-то говорит Юри, вспоминая фразу из известной песни. Виктор, слегка приподнимаясь с пола, обнимает мужа. Юри тихо вздыхает, утыкаясь ему в грудь. Они были оба очарованы друг другом. Сейчас уже ничего не волнует. У них родится прекрасный сын, которого они тоже научат кататься на коньках, будут подолгу проводить с ним вечера и читать книжки, а затем Виктор будет напевать колыбельные. «Да». — Подумал Юри. — «Мы вырастим хорошего ребенка». — Хистори значит, да? — уже чуть громче говорит Виктор, не обращая внимания на вспышки камер позади. — Хорошее имя. Так его и назовем. — Смущенно улыбнувшись, Юри хмыкает, напевая полюбившуюся песню. Виктор присоединяется в нему, крепко держа его руки и склоняясь к губам.***
— Нэ-нэ-нэ, Хистори, неужели ты не хочешь услышать, как мы познакомились с твоим папочкой? — Виктор, ты ему уже раз тридцать это рассказал. А он даже говорить еще не умеет, поэтому не думаю, что он понимает твои слова. — Юри, ты такой жестокий. — Обиженно надулся Никифоров, склонившись над маленьким спящим малышом, который широко улыбался во сне. Хистори Никифоров унаследовал привычку расчесывать свои шелковистые коричневые волосы от Виктора, и уже в пять месяцев научился держать в руках гребешок. Поэтому сейчас он так теребил свои пряди, словно приглаживая их. Хистори был так же предрасположен к полноте, как Юри, и немного обгонял норму веса при его возрасте. Еще Хистори любил неожиданно обниматься. Бывало, со всего размаху налетит на ногу одного из отцов, и не отклеивался. И конечно же, еще с первого месяца рождения Хистори полюбил лед. В первый раз, когда его привели, Хистори не отрывал свои лучистые голубые глаза от ровной, гладкой поверхности. Виктор даже настаивал покатать его на льду, но его муж категорически отрицал его предложение. — Ты же поранишь его, Виктор! Он же ведь шею еще держать не умеет! — Что, правда? Да ладно тебе, Юри, все будет пучком. Вот увидишь, он у меня еще как покатается. — NO-NO-NO-NO! STOP! А если он упадет?— истерически закричал Юри, когда Виктор потянул малыша к себе. Тем самым, он заставил Хистори заплакать, потому что тот не понимал, что с ним вообще собираются сделать. В итоге Хистори вышел на лед только в год, и то, под строгим надзором Юри и полностью облаченным в экипировку. Впрочем, она была снята уже после пяти минут Виктором, который держал Хистори на руках, а тот, в свою очередь, весело хохотал и изображал самолетик. Так же, как Юри предполагал несколько лет назад, Виктор пел Хистори свои родные русские песни и следил за тем, чтобы тот правильно был одет. Юри же всегда кормил Хистори, потому что только ему одному были известны привычки и предпочтения в еде его малыша. Но иногда с готовкой еды ему помогала мама, чтобы никого не отравить, и ее внук увлеченно наблюдал за процессом приготовления. Мари перестала курить в доме и все больше засиживалась с племянником, помогая ему с раскрасками. Со своим дедушкой Хистори часто смотрел футбол, иногда радостно прыгая, когда мячик катили по траве. Первым словом Хистори было: "Фея", сказанным, когда Юрий Алтын читал ребенку сказку о русском тигре. После чего "фея" зарделась, и от переизбытка чувств заплакала, вытирая слезы о футболку Отабека, который тихо шептал успокоительные слова. При очередном повторе слова: "фея", в тот вечер многие двусмысленно поглядывали на красного, как рак, Юрия. С тех пор Хистори никак не может отучиться от привычки не называть своего крестного "дядей Феей". Но любимейшими занятиями всей семьи Никифоровых всегда будут оставаться на льду. Ведь именно там они творят свою настоящую Историю.