sky is over

Ойкава сделал выстрел и тут же опустил винтовку, равнодушно окинув взглядом поле боя. Какой это по счету? А, черт знает, да и неважно это. Ойкава привык давно, а считать просто вошло в привычку. Но это глупо, вообще-то, ведь никто не считает, например, сколько он убил комаров. А для Ойкавы люди - те же комары. Назойливые и кусающиеся. А потом от них остается только зуд и недовольство. А может люди - тараканы? Всеядные такие и зажравшиеся. Задолбаешься выводить. Ойкава еще не задолбался, но до этой отметки ему не далеко осталось. Вон, уже жертвам в глаза может спокойно смотреть - признак задолбанности. Когда даже сожаления нет, не то, что грусти или вины. Вообще ничего. Лишь, может, легкий триумф. - Ива-чан, смотри, я опять попал точно в голову! Мне полагается поцелуй? Иваизуми смотрит пристально, раздирает многовековую оболочку и вырывает сердце. Улыбку слегка косит, как и весь мир. Ойкава не выдерживает и якобы отвлекается на винтовку, перекидывая ее через плечо. - В любом случае, задание выполнено. Нам полагается теплый душ, еда и сон. Прием, Макки, где наша эвакуация? - последнее уже было сказано в рацию с явным недовольством. Ойкава оглянулся, будто мог не заметить вертолет. - На подходе, - ответил за него почему-то Матсукава, и Ойкава закатил глаза, но лишь вздохнул и упер руки в бока, посмотрев на Иваизуми. На хмурого и молчаливого Иваизуми, что смотрел на валяющиеся трупы с такой внимательностью, будто те сейчас подскочат и застрелят их на месте. "Спрячемся на всякий случай", - жестами сообщает он и, не дожидаясь напарника, трусцой бежит к каким-то обломкам самолета. Не густо, но от нежелательных глаз скроет. Ойкава сразу же прижимается к любимому телу, выдыхая в теплые сжатые губы. Иваизуми недовольно дергается и цыкает, но после сдается и на поцелуй отвечает. Они не обнимаются, просто Ойкава вжимает его в неровное и поломанное железо и отчаянно целует. Это случается после каждой их совместной миссии, когда страх друг за друга притупляется. Потому что видеть друг друга под градом пуль невыносимо. - Уволился бы к черту, - хрипло смеется Ойкава, а взгляд у Иваизуми теплеет. Ойкава знает, что тот сказал бы: "отсюда нельзя уволиться", а сам Тоору бы кивнул грустно и отстранился без улыбки. Потому что Иваизуми не любит лживые улыбки и лживые слова, потому что сам на них не способен ни черта. Слова всегда короткие и в виде жестов или букв на бумаге, а улыбка на его губах не появлялась лет с пяти. Ойкава все пытался заставить его улыбнуться, но у Иваизуми, видимо, мышцы губ отрафировались, как и чувства у Ойкавы. Иваизуми единственный из них еще переживает о жертвах, еще молится по ночам, безмолвно, как умеет, еще пытается спасти тех, кого можно, в то время как Ойкава убивает без разбора, оставляет раненных и не заботится о выживших. Ойкава весь отрафировался, а Иваизуми считает, что это все маска. Ойкава смеется и думает о том, что, блять, как же вживилась эта маска в кожу, плоть и сердце. Не отдерешь, не оторвешь. Иваизуми отрывать пытался, но это каждый раз было так болезненно для Ойкавы, что он прекратил и оставил беднягу в покое. Пусть лучше будет равнодушен, чем разбит. Потому что под маской осколки снаряда, которые проходят все глубже в сердце. Ойкава кричит по ночам и молотит кулаками постель, пока Иваизуми не прижимает его к себе и не шевелит молчаливо губами у уха. Ойкава каким-то образом слышит заезжанные "люблю" и "спасу", но утром они уже об этом не говорят, потому что они друзья вообще-то, а Ойкава сильный. Из них сильный только Иваизуми, но это никому неизвестно. Вертолет приземляется через десять минут, и парни бегут к нему под рев мотора, держа оружие на готове. Маттсун протягивает руку и затаскивает их на борт. Ойкава усаживается на полу, недовольно ероша свои волосы и думая о том, что они отрасли и мешают целиться, но стричь не хочется. Хочется мешающую челку, как на третьем году обучения в Сейджо, а не короткую армейскую стрижку. Она ему не идет ни капли, хоть ему и задолбались объяснять, что его шевелюра тут нахуй никому не сдалась. Ойкаве сдалась. И Иваизуми, который любит прочесывать его, казалось, шоколадные прядки пальцами. - Ива-чан, если я в скором времени подохну, - улыбнись на моих похоронах, - шепчет Ойкава, равнодушно смотря в стену и сжимая пальцами винтовку. Иваизуми смотрит пристально, а потом дает (не) другу щелбан, на жестах говоря: "Думаешь, я дам тебе умереть? Думаешь, умрешь один? Если ты умрешь сегодня, То я умру завтра". И отворачивается, будто обидевшись. Ойкава смотрит удивленно, пока не чувствует, что по щекам текут слезы, а пальцы отпустили винтовку и теперь сжимают куртку в районе сердца. Отрафированные чувства. Отрафированный взгляд. Отрафированный мальчик. Плачет, потому что есть тот, кто сдирает маску резко, как пластырь, заставляет вскрикнуть и болезненно захныкать. Правда, Ойкава не хнычет, он утыкается в плечо друга, возлюбленного, главного придурка на этой ебучей земле и рыдает, беззвучно и надрывно. Иваизуми молча обнимает его одной рукой, прижимает к себе и держит, не давая и шанса отстраниться. Они не обнимаются после выполнения миссий. Они отчаянно хватаются друг за друга. Макки и Маттсун, глянув на друзей, переводят взгляд друг на друга и грустно улыбаются уголками губ, потому что понимают, потому что сами такие же, разве что чуть глупее, потому что их капитан сильный, а Иваизуми не его опора, а просто напарник. Потому что обманывать стоит все в этом мире, иначе обратное выйдет боком и похоронит их под градом пуль. Ойкава шепчет заезжанные "люблю" и "спасу", а Иваизуми затыкает его поцелуем, потому что слышит это каждую ночь, пока сам может лишь беззвучно шевелить губами.