В мире все подчиняется власти

      – Глупый-глупый-глупый мишка!       Пушистым ворохом в воздухе зависла мягкая белая набивка, среди которой, как в снегу, на полу сидела девочка лет шести. В ее руках были зажаты ножницы и распоротая, искореженная до неузнаваемости мягкая игрушка, которую еще вчера с безразличным холодом всучил ей дядя в честь какого-то праздника.       – Мэгг?! Ты что делаешь? – вошедшая в комнату женщина замерла на пороге, едва ли не выронив из рук поднос с чаем.       – Не вмешивайся, так надо! – девчушка вскинула голову, и на лице ее застыло холодное, жестокое выражение, совсем не детское.       Няня опустила поднос на тумбу и покачала головой, с грустью смотря на жалкие остатки, еще вчера бывшие милым мишкой. Она перевела взгляд на девочку, и в глазах заскользило нескрываемое презрение.       – Мэгг, нельзя так поступать, ты сделала мишке больно, – Няня говорила надменно и строго, но Мэгг лишь фыркнула, возвращаясь к своему занятию и втыкая ножницы прямо в голову.       – А он сделал больно мне, – обиженно говорила она, разводя лезвия пошире и снова клацая ими так, что мордашка превратилась в неузнаваемое нечто. – Так улыбался, словно жалел меня. Терпеть не могу жалость.       Ножницы снова противно клацнули и, выдернутые резко из ткани, развеяли новый ворох набивки. Мэгг довольно смотрела на белые комья вокруг, которые путались в дорогом ковре, оседали на одежде и вплетались в ее каштановые волосы. Белые остатки чужой игрушечной жизни.       В этом мире все подчиняется власти. В нем нет места слабости и теплу, все делается ради денег и собственной выгоды.       – Как бы там ни было, ты не должна так поступать! – няня повышала голос, и он противно ввинчивался в голову скрипучими старческими нотками. Худощавой женщине было уже под шестьдесят, но статная фигура ничуть не угасла с годами. – Нужно ценить вещи, в конце концов!       – Зачем? – Мэгг непонимающе смотрела с пола, вороша руками пух и поднимая его в воздух. – Все, что сломается, можно купить заново. Тогда почему я не могу поступать так, как захочу?       – Потому что это жестоко и неправильно, Мэгг. Нельзя так делать, – голос отдавал льдом, и девочка невольно хмурила тонкие брови. – Неужели ты совсем ничего не испытываешь? Вчера кукла, сегодня медвежонок – ты ломаешь каждую свою игрушку и тебе совсем не жаль?       – Совсем не жаль, – покачала головой Мэгг, отшвыривая от себя мишку. – Я лишь показала, кто сильнее, как всегда это делает дядя Фэйн. Что в этом плохого?       – Довольно. Такое поведение аморально. Ты заслуживаешь наказания.       Мэгг с ненавистью посмотрела на няню, но покорно встала со своего места, в последний раз глядя на белую набивку. Ей предстояло несколько часов упорных занятий вместо игр, но девочка ни о чем не жалела.       В детстве моей властью была няня, словам которой я не могла перечить. До поры до времени.       – Зануда М-э-э-эгг, опять читаешь свои скучные книжки? – Ламаник запрыгнул на край стола, за которым сидела его сестра, и принялся болтать в воздухе ногами.       – Должен же хоть кто-то из нас быть умным, братец, – Мэгг задумчиво перелистнула страницу, с интересом вглядываясь в строчки. Такой горящий взгляд у нее был только наедине с книгами, что порядком раздражало Ламаника. – Чего хотел? – не отрываясь от текста, поинтересовалась она.       – Не строй из себя умную, тебя просто снова наказали. За что, кстати, на этот раз? – он говорил насмешливо и ехидно, как никогда не вел себя рядом с дядюшкой Фэйном. Но Мэгг привыкла не обращать внимания на расхлябность близнеца.       – Показала мальчишке в классе, где его место. Он так умилительно глотал свои слезы, когда бежал прочь, просто прелесть, – в голосе Мэгг не было и капли раскаяния. Ламаник присвистнул, прикидывая, что могла сотворить его сестра. А она была способна действительно на многое. – Ты, к слову, тоже ведь наказан. Так почему тратишь время здесь?       – Именно поэтому я и пришел к тебе, – Ламаник, наконец, перешел к делу, отбрасывая все эти наигранные волнения и насмешки. – Мэгг, тебе ведь тоже уже порядком надоел этот контроль, верно? – он улыбался хитро, не предвещая этой улыбкой абсолютно ничего хорошего.       – Он меня бесит даже больше, чем ты, – мило улыбнулась Мэгг, все же откладывая книгу.       – Ты научилась говорить приятные вещи? Не узнаю свою сестру, – усмехнулся Ламаник. – Но я уверен, что у тебя точно есть действенный способ, который поможет нам избавиться от этой женщины. У тебя его просто не может не быть, – столь явная лесть ощущалась в каждом звуке, и Мэгг это нравилось. Нравилось, что брат переступает через себя и прогибается перед ней, чтобы получить желаемое.       – Конечно, есть. Я лишь ждала удобного случая и когда тебе самому все это, наконец, надоест, – ее взгляд был пропитан превосходством, и Ламанику дорогого стоило не огрызнуться сейчас на девочку, которая вечно просчитывала все на несколько ходов вперед.       – Что ж, я здесь, – вместо этого произнес он и протянул руку. – Заключим сделку? Я помогаю тебе, а ты прогоняешь эту женщину из нашего дома.       – Все ради тебя, братец.       Мэгг стиснула в хрупкой ладошке руку мальчишки, который в точности отражал ее улыбку. Они были слишком похожи, как внешне, так и желаниями, лишь способы их достижения были разными.       Ломать чужие жизни оказалось слишком просто. Несколько ложных фактов, по-детски невинные взгляды, помощь близнеца – и надоедливую женщину забрали в полицию. У нас не было и капли сострадания к ней. Только ледяной триумф и сладкое послевкусие власти над чужой, разрушенной жизнью.       – Я не доверяю никому, – Мэгг стояла в дверях комнаты брата и прижимала к себе какую-то книгу. Ей было всего девять, но никто из тех, кто хоть раз разговаривал с ней один на один, не считали ее ребенком. – Тебе, Ламаник, в первую очередь, – задумчиво продолжала говорить она, присаживаясь на край кровати, на которой брат играл в телефон. – Чему на самом деле учит тебя дядя?       – Не суй нос не в свое дело, девчонкам этого знать не полагается, – мальчик наморщился при упоминании Фэйна, но сестра и не думала уходить.       – Тебя учат магии, братец, я знаю об этом уже несколько лет, – Мэгг словно не слышала резких слов в свой адрес и продолжала задумчиво перебирать пальцами по корешку. – Но у тебя ничего не выходит, и Фэйн каждый раз ругается на тебя.       – Вот же надоедливая сестра… – Ламаник проиграл раунд в игре и поднял взгляд голубых глаз на Мэгг.       – Девчонкам, значит, не полагается? Так говорит Фэйн, верно? – она невесело усмехнулась и выложила книгу перед братом на кровать, так что тот распахнул глаза. – Я предлагаю сделку, братец! – ее взгляд загорелся азартом и предвкушением игры. Ламаник же с ужасом смотрел на дневник в красном переплете с золотой ладонью на обложке.       – Он убьет нас, если узнает, – тихо прошептал мальчик.       – Я же до сих пор жива, хотя таскаю эту книжонку уже добрых два года из его кабинета, – хмыкнула Мэгг. – Главное не попадаться, глупый, – она с трепетом очертила шестипалую ладонь. – Я могу научить тебя всему, чего не может втолковать в твою голову Фэйн, ведь кому, как не близнецу, знать тебя лучше кого-либо? Но взамен мне нужна помощь, – Мэгг замерла, не решаясь говорить сразу, в то время как Ламаник был действительно заинтересован – сестра редко когда просила о чем-либо, и если такое происходило, предложение было более чем выгодным.       – И чего же ты хочешь? – мальчишка отложил в сторону телефон, засматриваясь на сосредоточенное лицо близняшки.       – Я хочу устроить шоу, братец, – тихо произнесла Мэгг. – Настоящее магическое шоу, с телепатией и левитацией. Я знаю наизусть каждое заклинание из этой книги, нашла несколько артефактов, но без тебя я не справлюсь, – Мэгг грустно дернула плечами. Ламаник видел ее игру насквозь, каждый жест пропитанный фальшью и наигранными эмоциями. Мэгг была потрясающей актрисой, но от брата не могла скрыть настоящую себя. – Фэйн не послушает меня, так как считает пустым местом. А вот твою игру поддержит, хотя бы для того, чтобы ты не мельтешил перед глазами.       – И какой мне с этого прок? – Ламаник говорил безразлично, но Мэгг прекрасно видела по глазам, что смогла заинтересовать его.       – Известность, братец, – девочка торжественно подскочила на месте прямо на кровати. – Только представь, таинственные близнецы Реверс Фолз, одной из самых богатых семей. Эта новость сама по себе произведет фурор в нашем городке, а если сможем подать себя как надо, то от зрителей отбоя не будет. Разве ты сам не хочешь почувствовать вкус власти? – она хитро улыбнулась и протянула близнецу ладонь.       – Хочу, – Ламаник, не раздумывая, сжал ее в руке, загораясь предвкушением.       – Значит, я научу тебя всем секретам этой потрясающей книги, и дядя больше не будет нам помехой, – с триумфом закончила Мэгг.       Ламаник был той самой деталью пазла, которой мне так не доставало. Оторванная от меня еще в утробе матери часть, которая стала моим ленивым братом, но которая обладала не меньшей силой, чем я. Мысли о власти подстегивали его к работе. Мысли об успехе толкали меня идти на контакт с раздражающим, но по своему любимым и самым близким родственником. Дядя дал добро на его предложение, решив, что это очередная глупая игра детей. Но и представить не мог, как успешно все обернется. И как это подстегнет нас не останавливаться на достигнутом.       – Мэгг? Знаешь, мне кажется, это слишком.       Ламаник говорил шепотом, спускаясь в мрачный подвал родного поместья. Он сам был здесь дважды с дядей, и оба раза его колотило от необъятного страха чужой силы. Здесь все было пропитано магией куда сильнее, чем наверху. Ей просто разило от каждого кирпичика, каждой доски, даже от витавшей в свете фонарика пыли.       – Брось, это всего лишь демон, – Мэгг говорила беззаботно, словно была здесь уже не в первый раз. – Главное не забудь, что делать, – попросила она, аккуратно обходя выбоину в полу.       Стук ее небольших каблуков эхом разлетался по коридору и раздражал не меньше, чем ощущение магии вокруг. Само ее спокойствие бесило Ламаника, в душе которого нарастала настоящая паника, хотя на лице был лишь излом ухмылки и презрительный ко всему взгляд.       – Держу пари, ты готов броситься отсюда наутек, – в голосе Мэгг слышалась насмешка, и мальчик стиснул сильнее ладони в кулак – проигрывать девчонке, тем более своей сестре, он не собирался. – Я тоже готова, – вдруг призналась она, и всю злость разом сняло, оставляя лишь недоумение. – Но я не упущу этого демона, раз уж Фэйн потерял к нему интерес и запер здесь. Так что соберись, братец.       Ее слова действовали до раздражающего отрезвляюще. Ламаник в который раз чувствовал себя рядом с ней несмышленым маленьким ребенком, хотя Мэгг скорее всего была единственной в их семье, кто не считал его таковым и действительно в полной мере оценивал его способности. Фэйну нужен был лишь помощник, желательно не задающий лишних вопросов, Мэгг же находила в брате равного союзника и подельника, ни в чем ей не уступающего. Сколько бы надменности ни было в ее словах, она действительно видела в Ламанике мощную опору. И сама являлась таковой для него.       – Мы пришли.       Здесь, в самой глубине подвала, веяло морозным холодом. Синеватое свечение ламп бликами играло на стенах, придавая им еще более леденящий вид. Мэгг замерла перед дверью, последний раз проговаривая слова заклинания и хмуря тонкие брови. Петли противно заскрипели, и Ламаник обмер, вглядываясь в сияющую синим комнату. В самом ее центре, скованный цепями, сидел парнишка. Фэйн запер некогда демона в этом человеческом теле, и теперь с виду тот походил на обычного подростка лет семнадцати, совсем хилого, изнуренного и жалкого.       – Господин?.. – демон с трудом поднял голову, и пентаграмма под ним засияла ярче, слепя привыкшие к темноте глаза.       – Господи, бедный, кто же сотворил с тобой такое? – Мэгг в ужасе всплеснула руками, роняя на пол давно уже ненужную книгу.       Ламаник вдохнул, натягивая на лицо изумление и страх, как и просила сестра. Парнишка на полу удивленно заозирался и отполз чуть дальше в круг.       – Вы не господин Фэйн… его дети? Нет, вряд ли… племянники? – демон с ужасом смотрел на двух ребят, но их испуганные лица успокаивали его. Разве могли дети причинить ему боль, как это делал Фэйн? Демон сильно в этом сомневался.       – Мы его родственники, да, – закивал Ламаник.       – И как же жестоко, держать тебя здесь совсем одного… – сетовала Мэгг. – Тебя нужно немедленно освободить! – спохватившись, воскликнула она и взялась за цепи.       – Это магические оковы, вы не сможете… – демон опустил было голову, но до слуха донеслась знакомая латынь, а цепи задрожали на запястьях и вмиг лопнули, разлетаясь тысячей мельчайших синих сгустков энергии.       – Вот и все! – радостно захлопала в ладоши Мэгг. – А теперь поднимайся, скорее с пола! Будешь нашим другом? – она протянула вперед ладошку, тогда как Ламаник встал с другой стороны от нее, синхронно повторяя жест.       – Другом?       Демон был совершенно сбит с толку, но пентаграмма угасала, цепи больше не сковывали, а дети перед ним так трогательно тянули к нему ладошки, что он просто не мог отказаться, протягивая обе руки вперед.       – Я согласен, – улыбнулся он, за секунду до того, как коснуться ребят. По кистям прошелся тонкий заряд, отчего демон с ужасом распахнул глаза, вглядываясь в синее пламя. – Печать?.. – дрожа спросил он, слишком поздно замечая начерченные на руках безобидных детей пентаграммы.       На него смотрели две пары одинаково ледяных и насмешливых детских глаз.       – Глупый маленький демон, – тихо шептала Мэгг, не в силах сдержать торжествующую улыбку. – Ты заключил с нами сделку, и теперь ты наш полноправный слуга.       – С возвращением в семью Пайнс, Уилл Сайфер, – вторил сестре Ламаник под разливающийся синий свет чертовски сильной магии.       Обладать собственным слугой было прекрасно. Мы впервые осознавали полную власть над живым существом. И это чувство… Оно было до ледяного потрясающим. Уилл стал нашей новой игрушкой.       – Уилл, ты никчемен, наивен и абсолютно безнадежен.       Мэгг сидела на расшитом кресле в своей комнате и вдумчиво читала книгу, пока слуга вытирал на многочисленных полках пыль. Он мог сделать все куда быстрее с помощью магии, но Мэгг безумно любила воочию наблюдать, как демон подчиняется ей, человеку, и потакает каждому ее слову.       – Да, госпожа.       Уилл грустно уткнулся взглядом в ровные корешки и тяжело вздохнул. За спиной его ждали ведро и тряпка, чтобы вылизать до блеска и без того чистый пол, а так же насмешливый взгляд Мэгг, который он ощущал каждый раз, даже если и не смотрел в сторону хозяйки.       – Подчиняешься, выполняешь каждый приказ без вопросов. Ты вообще демон?       Мэгг с шелестом перелистнула страницу и отпила из бокала вишневый сок. Это было частью ее представления, частью ее шоу. С бокалом в руках девушка смотрелась, по меньшей мере, эффектно, но вино ей категорически не нравилось. Ей было четырнадцать, детские черты еще присутствовали на милом, но гордом лице в обрамлении густых каштановых волос, прямая осанка не спадала даже в стенах родного поместья, и от нее просто веяло властью. Не такой угрожающей, как от дядюшки Фэйна, который приносил вместе с собой ледяной ужас. Не такой прямолинейной, как у Ламаника, который действовал жестоко и открыто. Власти Мэгг хотелось подчиняться и потакать. Она была куда хитрее и изворотливее дяди и брата. Те рассчитывали только на силу и власть, она же знала, куда надавить, чтобы добиться своего и заслужить чужого обожания или подчинения. Люди восхищались Мэгг, и она упивалась чужим восхищением.       Тряпка шлепнулась на пол с влажным звуком, и Уилл быстро и четко принялся возить ей по деревянным лакированным половицам. Мэгг не обращала больше на него внимания, задумчиво вчитываясь в строки занимательной книги, пока демон приводил в порядок ее комнату. Он закончил быстро, как и всегда, распрямился, чтобы вытереть капли пота со лба и встретился взглядом с хозяйкой.       – Какой же ты медлительный, даже с такими простыми заданиями не можешь справиться, – надменно произнесла Мэгг, так что у Уилла все внутри рухнуло. Он привык к унижениям, но каждый раз они не переставали ранить его все сильнее.       – Простите, госпожа, – голос демона подрагивал от сдерживаемых слез, а потому он поскорее подхватил ведро и тряпку, чтобы уйти, и уже потянулся к двери…       – Уилл, ты не закончил.       По комнате разлетелся тонкий звон вместе с упавшим на пол бокалом. Алое пятно сока смешивалось вместе с россыпью неровных осколков прямо под ногами Мэгг, которая взирала с ехидством и триумфом.       – С-сейчас все сделаю, – Уилл покорно засеменил к ней, падая на колени и вытирая пол.       Эту игрушку было, определенно, приятнее ломать, чем все предыдущие. Раз за разом Мэгг насмехалась над ним, унижала, стоило только Уиллу хоть немного расслабиться и потерять бдительность. Ламаник просто был с ним груб, но его действия было легко предугадать. Мэгг же действовала исподтишка, уничтожала морально, каждый раз напоминая, что жизнь демона в этом доме ничего не стоит. Она втаптывала его в грязь своими словами, искренне наслаждаясь чужой подавленностью и отчаянием.       – Все, госпо… – Уилл хотел было подняться, но на плечо опустилась тонкая девичья нога, затянутая в черный капрон.       – Молчи, – тихий, но твердый шепот не дал закончить слова. – Ты не должен говорить без моего разрешения, Уилл, – Мэгг надавила сильнее, заставляя склониться ниже, и щекотно коснулась пальцами беззащитной шеи. – Вот здесь твое место, демон. В моих ногах, – продолжала говорить она, и каждое слово ввинчивалось в сознание Уилла. – Смотри на меня снизу вверх, подчиняйся, выполняй все мои приказы.       – Да, госпожа… – сбивчиво прошептал он, но резкая боль заставила осечься.       – Я сказала тебе молчать! – шипение раздражающе скользнуло по щеке, тогда как Мэгг уже держала демона за волосы и наклонялась ближе к нему. Страх Уилла в миг промелькнувший в его глазах, казалось, стекал по ее руке, пропитывал под кожей и выжигался в мозгу непередаваемым удовольствием. – Бойся меня, Уилл. Сторонись каждого моего шага, пока эта игра не закончится. И подчиняйся всецело мне и моему брату, – на шее паренька нервно дернулся кадык, когда Мэгг ощутимо коснулась горла. – Ты понял меня? Можешь ответить.       – Д-да, Госпожа, – на губах демона дрогнула улыбка, когда он поднял затравленный, но теплый взгляд вверх.       Мэгг замерла и безвольно отдернула ладонь, словно обжегшись. В ее голове мелькали образы всех детских игрушек, которые глядели на нее с такой же невинной и слишком чистой улыбкой. Улыбкой с долей жалости и сочувствия.       – Пошел прочь, – Мэгг стеклянными глазами смотрела на Уилла, пока тот непонимающе поднимался на ноги, собираясь подобрать тряпку и ведро. – Немедленно. Убирайся отсюда!       Мэгг взвизгнула, теряя свою маску безразличия и надменности, и швырнула книгу, которая пролетела рядом с демоном. Тот вскочил и бросился к выходу. Он не посмел оглянуться или сказать хоть слово хозяйке, лишь скрылся за дверью, так и не понимая, что произошло.       – Отвратительно… – Мэгг осела на кресло, с которого успела вскочить. Перед глазами на полу рябили блестящие осколки, так и не убранные до конца. – Как он может улыбаться? Неужели не воспринимает меня всерьез? – ее грызла обида и боль. Синие глаза, с жалостью смотрящие в душу бесили, тогда как все тело колотило от злости. – Не прощу. Заставлю пройти все круги ада за эту улыбку.       Ломать Уилла было в разы приятнее, чем игрушки в детстве. Раз за разом я калечила все сильнее и смотрела на боль и ужас в его глазах, тогда как раны неумолимо затягивались, предоставляя новый простор для действий. Мне хотелось найти ту черту, переступив через которую, в этих глазах больше не осталось бы никакой надежды и эмоций. Мне хотелось создать бездушную куклу, чтобы он больше не причинял мне боль. Чтобы он оказался полностью в моей власти.       – Не пропустите наше следующее шоу, дамы и господа!       Мэгг широко и приветливо улыбалась, изящно кланяясь летящим из зала хлопкам и восторженным крикам. Ламаник рядом с ней сдержанно и снисходительно махал рукой, пока опускался вниз тяжелый, темно-синий занавес, скрывая их от надоедливого и яркого света прожекторов. С лиц близнецов синхронно слетели маски, выражая лишь усталость и брезгливость, стоило тому коснуться сцены, а Уилл, до этого притихше стоявший позади, и вовсе вжался в мишень для метания ножей.       – Господа Пайнс, это было великолепное шоу, просто словами не могу передать!.. – низенький старичок, хозяин театра, где на этот раз проходило их представление, рассыпался в комплиментах перед Ламаником, который сдержанно отвечал на них.       Мэгг наблюдала за этим со стороны и прекрасно видела, как бесился брат. Он кое-как отвязался от настойчивого старичка, лениво смотря, как уже носятся по сцене работники театра, прибирая реквизит.       – Достало. Эти гастроли слишком утомительны, – фыркнул он, зная, что сестра стоит за спиной. Как в подтверждение догадок, на плечи опустились тонкие девичьи руки, тогда как Мэгг прижалась к нему сзади. К шестнадцати годам Ламаник заметно вытянулся, и сестра даже на каблуках едва ли доставала его по росту. Что по-своему радовало.       – Зато зал забит до отвала, братец, разве это не прекрасно? – она шептала на ухо, и Ламаник готов был поспорить, что демоны-искусители должны вести себя так, как его сестра. – На каждое представление билеты раскупают еще на предпродаже, слухи разлетаются так быстро, что уже ушли далеко за пределы не только штата, но и страны, – реальность, несомненно, радовала, когда ее проговаривали таким томным и вкрадчивым голосом. – А теперь, когда мы устраиваем шоу не только в нашем городке, представь, сколько людей ежедневно оказывается под нашим влиянием. Это абсолютный успех, братец. И мы больше никоим образом не зависим от дядюшки, – руки Мэгг переползли на грудь брата в крепких объятиях.       Он мог поклясться, что на ее губах сейчас горит та самая торжествующая и угрожающая улыбка, которую она никогда не показала бы на шоу. Для всего мира они были загадочными близнецами, веселыми и добродушными, но реальность разительно отличалась от взятых на себя ролей.       – Я знаю. И только поэтому не послал еще все к чертям, сестренка, – он все еще бесился, это слышалось по чуть более твердым, чем обычно ноткам. Сказывалась усталость, и Мэгг прекрасно это понимала, но раздражать Ламаника было иногда весело. – Отцепись от меня, наконец, ты слишком тяжелая, чтобы тащить тебя до отеля на себе, – не выдержав, фыркнул он.       – Это просто ты слишком хилый, – насмешливо отозвалась Мэгг, сильнее сжимая руки, но тут же отшатываясь.       По щеке рванным синим пламенем скользнул поток магии, не обжигающий, но достаточно сильный для предупреждения. Мэгг изумленно смотрела на угасающие глаза брата, невольно притрагиваясь к коже на лице.       – Просто не трогай меня сейчас, – отчеканил Ламаник и, развернувшись, побрел за кулисы.       Мэгг провожала его холодным взглядом, медленно отсчитывая про себя секунды и поправляя на шее бант.       – Уилл? Ты чего там копаешься? – окликнула его отрешенно Мэгг.       Демон как раз закончил собирать ножи в чехлы и уже стоял на несколько шагов за хозяйкой. Он весь дрожал, а глаза испуганно бегали по статной фигуре девушки.       – Я закончил, Госпожа, – чинно поклонился он.       – Вот и отлично, идем в машину, – Мэгг, не оборачиваясь, легко пересекла сцену, направляясь к выходу. – Зайдешь сегодня ночью ко мне в номер, – предупредила шепотом она, когда Уилл услужливо придерживал дверь. Она все еще злилась на брата и собиралась выместить свою обиду хоть на ком-нибудь. Уилл на эту роль подходил как нельзя лучше, тем более, что у него тоже был перед ней должок.       Демон со страхом в глазах кивнул и протянул хозяйке оружие, с которым она не расставалась даже после представлений. Кинжалы Мэгг не только любила, но еще и прекрасно умела метать в цель даже без магии.       В этом мире все подчиняется власти, это я усвоила еще в детстве. В нем нет места слабости и теплу, все делается ради денег и собственной выгоды.       – Это всего лишь парочка порезов, сиди смирно, – Мэгг с ухмылкой замахнулась, легко отправляя кистью в полет очередное лезвие.       Заточенное, с выжженным узором, оно блестело в свете ламп перед тем, как четко войти в мягкую плоть на два-три сантиметра и рухнуть со звоном вниз под собственным весом. Уилл со стоном боли дернулся, глотая собственные слезы и заходясь в беззвучных рыданиях. Он весь был перепачкан собственной кровью: она виднелась на руках, сквозь изодранную рубашку, каплями осела на лице, залила алым живот и искромсанные донельзя бедра. Раны заживали слишком медленно, и Уилл, в который раз проклинал Фэйна за такое слабое и беззащитное тело, в котором был заточен.       – Госпожа, пожалуйста, прекратите, мне очень больно, – Уилл лепетал сквозь слезы, от боли уже слабо соображая, что происходит вокруг. В нем горел вполне человеческий инстинкт самосохранения, но пойти против прямых приказов он не мог.       – Ты смеешь просить о чем-то меня, слуга? Ты, кажется, забыл, где твое место!       Еще один нож отправился в полет, и демон зарыдал еще сильнее, хотя слез уже не было, лишь тело душило истерикой. Мэгг смотрела на это с нескрываемым торжеством. Она до безумия и навязчивого желания любила, когда Уилл доходил до такого состояния. Он боялся боли, боялся сильнее, чем всего остального, чем любых криков и наставлений. Он сходил от нее с ума и забывал все приказы хозяйки, а от того получал еще большее наказание, совсем теряя после него себя.       – Руки на пол, живо! – Мэгг говорила вкрадчиво и тихо.       Они все еще были в отеле, любой звук мог привлечь ненужное внимание, а потому девушка действовала осторожно. Уилл, слабо соображая, опустил руки перед собой, едва ли передвигая ими. Весь пол под ним давно был залит кровью, и это красное марево паникой стояло перед взглядом. В рот грубо протолкнули кляп, отчего демон непонимающе уставился на выпрямившуюся хозяйку, которая, как всегда, смотрела на него с превосходством.       – Запомни свое место, демон.       Мэгг вдруг приподняла ногу и опустила ее на большой палец, так что каблук встал на нем ребром. Уилл не успел сообразить, что происходит, как надломленный хруст отпечатался в его ушах вместе с ослепляющей болью. Сознание поплыло, но хлесткая пощечина вернула его на место, а давление на руку пропало.       – Оно передо мной, на коленях, – осознание, что все повторится, мало чем помогало, когда кость дробилась под мощным усилием и неестественно изгибался указательный палец.       – Твоя судьба быть полностью уничтоженным.       Из-за слез Уилл не видел больше ни туфли, ни собственных окровавленных рук, но боль выметала все мысли из разума, и в этой пустоте в голове слова отпечатывались словно каленым железом.       – Подчиненным.       Мэгг, милая с виду Мэгг, представала настоящим демоном во всей своей красе, с властным четким голосом и новой порцией боли, точно отмеренной и нанесенной в нужный момент, чтобы пронзило максимально сильно.       – Сломленным, – тихо закончила она под аккомпанемент звучного хруста.       Уилл больше не чувствовал левой ладони. Она превратилась в сплошной сгусток боли, от которой немела и отказывала вся рука. Ладони Мэгг, словно в насмешку, мягко оглаживали заплаканное лицо Уилла, отодвигали с него мягкие пряди неестественно голубых волос.       – Будешь моей бездушной куклой.       Ласка вновь сменилась жестокостью. Демон, чуть успокоившийся от мягких касаний, протяжно взвыл во влажную ткань, давясь собственными слезами и заходясь кашлем.       – Которая не смеет перечить.       В этом густом мареве боли существовала только Мэгг. Она была ее частью, ее порождением и одновременно избавлением.       – Которая абсолютно послушна.       Уилл судорожно пытался сосчитать, сколько осталось до конца этого ада, но цифры путались в отказывающей голове и уплывающем сознании, а понять, какие пальцы еще целы за болью не представлялось возможным.       – И исполняет все мои желания до единого, – усмехнулась Мэгг, венчая новую боль еще и пощечинами, которые вновь вернули из приятной темноты накатывающего обморока.       – Стоит мне только подумать о них.       Каблук с силой ударился о центр правой ладони, разрушая разом все кости, приправленный долей магии и собственной силой. Уилл больше не плакал, лишь ловил жадно воздух, которого не было вокруг него. В голове, в наступившей звенящей тишине, был только бешеный бой сердца, которое билось от паники все сильнее, вызывая новые волны страха.       В этой боли, нежные ладони ощущались особенно ярко. Уилл боялся, но тянулся за их лаской, утопал в мимолетной передышке, словно это был первый глоток воды после целой засушливой пустыни. Кляп вынули заботливо изо рта, и дышать стало легче.       – Я выполню все, что прикажете, – сиплый голос едва ли слышался, но Мэгг была довольна. Она слышала в нем куда больше: именно то, чего хотела и добивалась – полную отрешенность, безразличие и отчаяние. Уилл медленно поднял голову. – Моя Госпожа… – на заплаканном, измученном лице, на искусанных губах едва заметно дрожала улыбка. Такая теплая и добродушная. До издевательского невинная.       – Да как ты смеешь?.. – у Мэгг подогнулись ноги, и она рухнула на колени перед демоном, слепо шаря руками по полу. – Как ты смеешь улыбаться мне даже сейчас?! – она взвизгнула, натыкаясь на нож и в ярости проходясь им по чужому плечу. Лезвие врезалось в плоть, скользя по кости и срываясь, отчего на руке повис безобразный лоскут кожи и мяса. Уилл распахнул рот в беззвучном крике, тогда как Мэгг бросилась сверху, калеча все, до чего могла достать.       – Почему ты насмехаешься? – в ее голосе не было и капли привычного спокойствия, только обида, боль и непонимание. – Почему избитый и покалеченный остаешься сильнее меня? Разве слабые не должны прогибаться перед сильными? – она ввинтила лезвие в живот демона, и изо рта того потекла кровь. Она булькала в глотке с каждым новым вздохом, не давая воздуху попасть в легкие. – Ты же никчемный и трусливый, так почему? Почему я не могу сломать тебя и стереть, наконец, эту чертову улыбку?! – Мэгг не соображала от бешенства и обиды, слезы застилали ее глаза, когда она занесла нож точно над скрытой за повязкой глазницей и резко направила его вниз.       Синее пламя охватило ее тело, не давая пошевелиться и одновременно залечивая все раны на теле демона. Он сплюнул на пол оставшуюся во рту кровь и приподнялся, мягко касаясь застывшей девичьей руки и вынимая из нее нож.       – Потому что Вы – моя Госпожа, – просто ответил Уилл. Его голос немного сипел и подрагивал, как и ладони, которыми о мягко очертил лицо Мэгг, смазывая с щеки попавшие брызги крови. – Я полностью принадлежу Вам и Вашему брату, Госпожа Мэгг, – продолжал говорить он. – И если я сломаюсь, кто тогда сможет подарить Вам, с рождения ненужным никому детям, хоть немного тепла?       Его руки крепко обняли девушку, прижимая ее к себе, а синее пламя, наконец, спало, позволяя Мэгг двинуться и забиться в чужих объятиях.       – Да что ты о себе возомнил?.. – она всхлипнула, тщетно пытаясь оттолкнуть от себя Уилла. – Да кому нужно твое тепло?.. – спрашивала она, но руки безвольно рухнули от таких теплых объятий и мягкой улыбки, которая все еще горела на лице и посвящалась именно ей. – Миром правит только власть. Сильные выживают, слабые дохнут в грязи…       Мэгг душили рыдания, пока она утыкалась в плечо Уилла и пряталась там от всего мира. Демон гладил ее по волосам и качал головой. Он никогда не жалел ее или Ламаника, просто по-своему любил и благодарил за освобождение, хоть оно и оказалось не таким радужным.       – Оставьте эти слова для своей семьи, Госпожа, – тихо прошептал он. – Обещаю, что об этой вашей слабости буду знать только я.       – Никчемный демон… – едва ли связно говорила Мэгг. – Ты испачкал мне одежду, глупый слуга… Только попробуй рассказать кому-нибудь…       – Ни единой живой или мертвой душе, – покачал головой он.       Я росла в холоде и строгости, не зная чужой любви и тепла. Правила, запреты, ограничения, власть – все, что я впитывала в себя с рождения. В игрушках я видела себя, зашуганную маленькую девочку, которая хотела улыбнуться всему этому прогнившему миру, но должна была быть сильной. Игрушки могли это сделать, а мне такая слабость была непозволительна, оттого я и ломала их раз за разом. Уилл был первым, кто сломал меня – пусть лишь единожды, на один вечер, но пробудил во мне эту давно забытую часть. Он был единственным, кто смог подарить мне тепло, которого так не доставало хоть иногда среди всех сделок, власти и подчинения.       – Ваш чай, госпожа, – тихо произнес Уилл Сайфер с улыбкой, протягивая чашку.       – Какой же ты медлительный, никчемный демон, – Мэгг смотрела надменно, но кончики губ лишь на миг слабо дрогнули, так, чтобы это мог увидеть только Уилл.       Миром правила власть, но куда сокрушительнее оказалась простая и искренняя улыбка, которая сломала что-то внутри меня. Этого я никогда так и не смогу понять.