Инвалидка

      Приходишь ты в школу, заходишь в кабинет и видишь, что твоя парта занята кем-то другим. В старшей школе ты забьешь, но в младшей этот факт подействует, как красная тряпка на быка.       И ты полезешь разбираться с нахалом.       Катя нашла Макса на своей площади очередного незнакомого города. Точнее, тогда она еще не знала, что его зовут Макс, но была уверена, что он занял ее площадь — и потому, не колеблясь, схватила его за отвороты старого пальто и закричала:       — Это мое место!       — Но я пришел первым.       — Но место-то мое!       — Тут не было написано.       — Но…. — Катя огляделась, ища, кому бы пожаловаться.       — Здесь хватит места и для двоих, — улыбнулся Макс. Зубы у него были такие же кривые, как у Кати. Будто знак, известный только посвященным в тайну, он подкупил девушку — и она улыбнулась в ответ.       За партой — что в младшей, что в старшей школе — всегда есть место для второго.       У Макса были старая гитара и очаровательный голос. У Кати были тетрадка, в которой оставались чистые листы, погрызенная ручка и желание писать — неважно, что.       Стихи превращались в песни, когда Макс подбирал аккорды загрубевшими пальцами.       — Я хочу подарить тебе поцелуй, — сказал Макс ранним утром, когда они сидели в крохотном кафе и грели руки о пластмассовые стаканчики с лимонным чаем.       — О, — Катя покраснела и улыбнулась. И протянула руку ладонью вверх.       — Ты ведь знаешь, что это такое, не так ли?       — Конечно, — Катя улыбнулась шире. — Давай уже его сюда.       Макс ухмыльнулся и извлек из кармана своего пальто чистую толстую тетрадку. На обложке было неровно выведено «для песен».       — Шикардосище! — заявила Катя, прижимая тетрадь к груди. — Тогда я сегодня угощаю. Официант, блинов нам!       — С сиропом!       — Двойную порцию!       Официант, хмурый взрослый, с ненавистью поглядел на парочку.       Макс поет под палящим солнцем в очередном городе, и Катя исподтишка смотрит на него: она мечтала о принце, но, в целом… Потертый бардовый плащ вместо мантии; ореол медно-рыжих волос, слепящий золотом на летнем солнце — чем не корона?..       А королевство можно выдумать и самим.       Если речь зайдет о наследстве для детей, то сгодятся старая гитара и тетрадка. Хотя, пока Катя и Макс сами дети, их это мало колышет.       Говорят, синдром «вечных детей» равняется вечному одиночеству и неприятию в обществе. К сожалению, чаще всего так и происходит; но, если все складывается, то бродячие музыканты, бездомные поэты, самоучки-художники и прочие вечные дети сталкиваются на перепутанных жизненных дорогах, и тогда держись, мир! Те, кто обречен судьбой на несчастье, становятся счастливее всех на земле. В конце концов, их разделяют всего лишь километры — но детям расстояния нипочем.       Они путешествуют — оседлав велосипеды, пешком, зайцем запрыгивая в поезда — и находят друг друга, неизлечимо больные и оттого ценящие все, что их окружает, безмерно любящие каждую прожитую минуту. Вы наверняка встречали таких людей: даром, что их — как много! как мало! — семь тысяч штук. Яркие, смелые, они умудряются заполнить собой пространство, и обычно это вызывает пульсирующую боль между ребрами — когда-то давно у всех там жила душа.       Говорят, лечится эта боль вот как. Нужно без промедления достать пыльный велосипед из подвала, а маршрутную карту — с чердака. Не нужно ждать. Нужно искать. Что искать? Вечных детей, друзей или давно потерянную душу?..       Честно говоря, может статься, что вы найдете все это сразу.

И тогда… держись, мир!