Something Cold

Pov. Tom Наша долгожданная и довольно таки объемная фотосессия продолжается уже второй час. На съемочную площадку начинают тихонько опускаться сумерки, принося с собой зловещую прохладу. Морозец, который приятно покалывал руки днем, теперь жестко давит на тело, покрывает румянцем щеки и закрадывается в легкие. Через каждый десять кадров мы кутаемся в плед, пьем обжигающий губы кофе, крепко втягиваем в себя, приносящий на пару секунд тепло, едкий сигаретный дым, нещадно материм тебя и вновь становимся в нужные положения. Место для съемки выбрано очень специфическое: разноцветные и непонятные граффити на обшарпанных и старых стенах не менее старого здания выглядят очень странно и безвкусно. Возможно, кто-то в этом найдет загадочность и уловит нотку романтики, а по мне так обычный старый район Берлина. А может просто сказывается небольшая усталость и холодная погода, хочется быстрее все закончить и уехать отсюда. Ты стойко переносишь холод и будто не замечаешь его, как и все тонны мата и брани, идущие в твою сторону. Ты застыл в одной позе, статный, невозмутимый и величавый, держа обеими руками биту за спиной. Немного напоминаешь странную девушку по имени Харли - героиню вселенной "DC", которая так же стояла с битой за спиной и, кажется, у тебя будто ее взгляд, но это всего лишь совпадение и не более. Ты привык к этим фотосессиям, форс мажорным ситуациям, к холоду, к болям и судорогам в теле из-за вынужденного стояния в одном положении ради хорошего кадра. Только лишь обнаженные щиколотки выдают то, что ты жутко замерз и не отказался бы сейчас выпить пару кружек горячего кофе, который вмиг наполнит теплом продрогший организм. *** Окончание рабочего дня. Я подхожу сзади и накрываю плечи теплым и пушистым пледом. Ассистентка приносит тебе горячий капучино, который ты с такой жадностью пьешь, обжигаешь губы, дуешь и снова втягиваешь в себя терпкий и вкусный напиток. - Отличные кадры, крутая съемка, все молодцы! – кричит нам фотограф. - Заебись, - выдыхаю в предвкушении поездки в теплом автомобиле, - теперь можно поехать и расслабиться в студии, выпить пару бутылок пива, как тебе Билл? – Хлопаю по плечу. - Ништяк... – Кашляешь от того, что поперхнулся кофе, зло смотришь на меня и с сигаретой в зубах поправляешь съехавшую с худых плеч шерстяную накидку. - Эй, мальчики! – Слышу голос Натали, которая собирала свою рабочую сумку, умело запихивая по карманам кисточки, пудру и румяна. – Хорошая работа, правда! Вы умнички! До завтра! - До завтра, дорогая! – Оборачиваешься и шлешь воздушный поцелуй и, ни капли не стесняясь меня, улыбаешься ей. Блять, меня всегда это безумно бесило и бесит, когда ты милуешься с другими бабами, и тебя не смущает даже то, что я могу находиться рядом. Хотя, если честно, к Натали я тебя никогда не ревновал, потому что знаю, что она твоя подруга. Помню, когда нам не хватало матери, находясь за сотни миль от дома, бешеные концерты, плотный график и многочисленные показы, то Наташа была рядом, особенно с тобой. Вы быстро нашли общий язык, но ты сразу дал понять себе, что твоя половина это я. В Германии мы пробудем пару месяцев, затем начнется долгожданный, но изматывающий и утомительный тур, но мне кажется, он будет довольно таки очень интересным. Я знаю, что все свободное время до концертов и поездок мы проведем под крылышком Симоны, которая находится рядом с нами, в одной стране, но которая слишком отвыкла от нас и прежней опеки и любви мы не получим, кстати, это и радует. То, что она поддерживает нас на расстоянии, но иногда и присутствует на презентациях, это уже нас с Биллом устраивает и мы благодарны ей за это. Главное, создать видимость для поклонников, что мы трудимся в поте лица в студии, слушаем до посинения новые треки, рихтуя последние штрихи и сглаживания неровности в звучании, хотя альбом давно готов и покорно ждет релиза в марте. Все это время мы проведем в скучных для меня, по крайней мере, поездках по показам мод. Билл реально пищит от этой гламурной шелухи. Совсем скоро он будет тоннами постить видео и фотографии с фуршетов. Ничто не скроется от его глаз: от шикарных моделей до любимого шампанского "Moёt". Скоро кто-то литрами будет жрать дорогой алкоголь, ржать как ненормальный, обниматься со всеми подряд и ликовать от того, что его розовый костюм прекрасно сочтется с розовой ковровой дорожкой. А на утро испытывать жуткое похмелье, вроде бы не присущее элитному бухлу, но которое до рвоты будет сжимать, словно тисками голову. С сигаретой в зубах просматривать фотографии со вчерашнего мероприятия, проклинать себя за некоторые неудачные кадры. А вечером бодрый и вновь готовый покорять мир, ты уже будешь на следующем показе, с легких перегаром и со стеклянными глазами буквально до первого бокала. Затем все начнется по новой: показы, вспышки камер, мимолетные селфи с фанатами, алкоголь… Я не одобряю данные мероприятия, не всегда следую за тобой и часто пропускаю их. Когда ты в безудержном веселье сидишь за банкетным столом и с восхищением разговариваешь с Лейлой* и ее гламурным окружением, мне реально становится скучно, я могу просто-напросто закрыться от всех, погрузиться в свой мир и мне будет комфортно и прекрасно. Но и отпускать тебя одного у меня особого желания не возникает – иногда ты себя не контролируешь. Ты слишком эмоционален, импульсивен, и порой энтузиазм хлещет из тебя словарным поносом. С тобой тяжело и ты иногда невыносим, но ты мой любимый и единственный брат. По дороге в студию все молчим. Георг трещит по телефону с Сюзанной, Густав же просматривает в телефоне фотографии дочки и жены. В такие моменты мы с братом стараемся их не трогать, ведь у них давно появилась своя личная и взрослая жизнь. Смотрю в окно, разглядываю давно забытые улицы Берлина, наблюдаю за спешащими пешеходами, унылыми и серыми домами, и мельком посматриваю на тебя. Ну конечно, кто бы сомневался где ты сейчас. Конечно же в телефоне, в инстаграме, в твиттере, в другой реальности. Я давно игнорирую всю эту интернет чушь, чтобы доказать всем, что и без него прожить можно. Как видите – живой и невредимый, правда иногда бываю заросший, но поклонникам нравится моя бородка. Уже в студии все четверо рассуждаем о приближающемся туре и хлопотах, связанных с ним. Надеемся, что этот альбом понравится фанатам и, возможно, превзойдет все их ожидания. Стараний и усилий было приложено немало, а если бы не сольный проект брата, который он с таким энтузиазмом и нетерпением захотел сделать и озвучить всему миру, то альбом бы вышел гораздо раньше. - Ребят, сегодня была крутая фотосессия, мне очень понравилось! - Георг садится в кожаное кресло и откупоривает бутылку с пивом. - И не говори! Пригласили профессионала, его работа будет шикарной. - Ты просто светишься от счастья. Видно и правда, понравилось сегодня позировать на морозе. - Не то слово, - не могу скрыть тот факт, что обстановка и декорации были немного странными, - особенно этот вид техники, используемой в деревнях и пригородах. Как она там называется, не помню... И этот невыносимый холод. Не соглашусь, что он профессионал своего дела. - Ты все время чем то недоволен! - Ты наливаешь шампанское в бокал и садишься рядом. - Мне кажется, что это просто шедевральная фотосессия! - Билл, я тебя давно знаю, а еще я знаю твои специфические вкусы в моде, в одежде, в искусстве, и что-то мне подсказывает, что этого фотографа и место съемок выбирал ты. - Меня просто осеняет в эту минуту. - Черт, - поджимаешь губы, - ты знаешь меня, как облупленного. - Пффф, само собой, - закатываю глаза, - ведь ты – мой брат-близнец. - Я почему то не сомневаюсь, что фанаты оценят эту идею. Им нравится наша неординарность, новизна во всем, обезбашеные поступки и так далее. А насчет мороза ты просто еще не привык к этому холодному климату. - Ехидно скалишься. - Вот-вот. Засиделись вы там ребят в своей Калифорнии. Пора, детки, и по домам. – выпалил Георг. - Да я все понимаю, но не понимаю одного, как можно говорить о том, что было тепло, если кому то вздумалось напялить джинсы с подворотами и подцепить первую степень охлаждения? - Показываю рукой на твои покрасневшие от мороза лодыжки. Ты тут же машинально поджимаешь длиннющие ноги под себя, закатываешь глаза и просто машешь рукой: - Том! Не преувеличивай. - Так ладно ты у нас такой знаток в моде, нахрена нас всех заставил это надеть и мерзнуть как дураки два часа? - Моему возмущению, казалось, не было предела. - Я не дурак, - вставляет Густ, – я был одет. - Во-о-т, хоть один нормальный человек. - Пожимаю другу руку и выдыхаю. - Он просто женат! – смеется Георг, подкуривая сигарету. - Кто бы говорил, - Густав строит хитрую гримассу, - сам же скоро женатиком будешь! Гео нервно ерзает на своем месте, исподлобья посматривает то на тебя, то на меня. Ему явно не хватало всех этих дурацких перепалок. Давно мы так душевно не сидели. А совместная работа и хобби вновь объединила нас. - Это такая фотосессия. И, во-первых, она уже закончилась, а во-вторых, это наша работа. - Ты похож на ребенка, добродушного и милого ребенка, даже, когда злишься. Мне это всегда нравилось. Ты попросту не умеешь показывать агрессию и злость, похоже, эти качества тебе не нужны вовсе. - Готов поспорить, что все две тысячи фотографий будут как под копирку – одинаковые, как это всегда бывает. И таких жертв она не стоила. - Я решаю закончить эту беседу и пойти спать. Безусловно, парни догадывались о нашей тайне. Это просто нереально – скрывать столько лет то, что мы с братом занимаемся любовью и неровно дышим друг другу. Несомненно, они давно раскусили всю эту «мазафаку», по-другому происходящий в глубине души пиздец не назовешь. Возможно, попросту смирились с этим и не лезли никогда в этот клубок страстей, а может даже и сочли вполне нормальным и естественным явлением, особенно, после переезда в развратную Америку, где не проходило выходных, чтобы мы не зависали в гей – барах, отнюдь не интереса ради. Билл всегда неровно дышал к подобного рода заведениям, и выдавал в массы мифы о том, что туда ходят отдыхать как и сексуальные меньшинства, так и натуралы, к коим он относил и себя. Но всегда приходил в восторг от общения с нестандартными людьми. Мог вдрызг напиться вместе с незнакомой компанией геев - иностранцев, спьяну пялиться на мужской стриптиз, а потом смело затащить меня в приват-комнату и долго целоваться, пока от возбуждения у обоих не снесет крышу. Папарацци стараются не посещать такие заведения, хотя именно в них можно насобирать неплохой компромат, но по известным причинам они не суют туда свои фотокамеры. Это нам было на руку, и, возможно, послужило поводом, чтобы принять решение переехать туда очень надолго. Конечно, я только на публике стараюсь ворчать и быть всегда недовольным. В душе я горжусь успехами брата и он знает это. И поэтому все слова он не воспринимает всерьез. Это еще один способ не палиться и не вызывать у посторонних никаких подозрений. Билл сегодня был чертовски сексуален. Весь день я ждал ночи, чтобы трахнуть его как следует, а брат только подливал масла в огонь. Некая брутальность и харизма, исходящая сегодня от него, не давали покоя весь божий день. Да и я сегодня был в роли этакого плохого парня из провинции. Может, мне и по душе данный образ, ведь тяга к байкам и технике у меня с детства, и этот стиль конечно ближе, чем деловой костюм, так что, безусловно, вышло неплохо! Правда, на улице было, мягко говоря, прохладно. Мы, наконец, выдыхаем, что остаемся одни и улыбаемся друг другу. Приглушенный свет бра, падающий на синтезаторы, тихий шорох падающего снега за единственным окном студии начали возбуждать мое сознание. Рядом сидит брат и жадно пожирает меня глазами, еле заметно поправляя языком металлический пирсинг в губе. Жадно притягиваю к себе горячее тело и чувствую, как сладко и тяжело становится внизу живота. Сегодняшний образ из фотосессии дал о себе знать: вспоминаю с какой страстью Билл смотрел в камеру, какую властную принимал позу, но теперь хочу подмять под себя этого самца, подчинить себе и знаю, что брат хочет именно того же. Я понял это по жалобному стону, по влажному дыханию, по мелким, но глубоким поцелуям на моей шее, по движениям длинных пальцев, которые уже ловко подбираются к ширинке. Вдыхаю сладкий аромат духов полной грудью, властно и сильно беру тебя за волосы, оттягиваю их назад, обнажая шею, кусаю и целую ее. Стонешь и не сопротивляешься – я люблю наблюдать за твоей покорностью. Стягиваю одежду, тяжело вдыхаю ставший горячим и терпким от наших тел воздух, краем глаза улавливаю в полумраке твою милую улыбку и целую с жадностью родные губы. Когда мы полностью освободились от одежды, укладываю тебя на кожаный диван, и ты открываешься передо мной во всей своей красе. Мне хочется расцеловать каждый сантиметр обнаженного и прекрасного тела, но я лишь легонько прикусываю проколотый сосок, который вмиг набухает от возбуждения. Вздрагиваешь и еле слышно стонешь, чувствую под собой твой твердеющий член, смотрю в затуманенный взгляд и кусаю второй сосок. Пара мгновений и мои руки уже ласкают твой пенис, поглаживают яички, головку. Сначала движения легкие, плавные и почти неощутимые, но я набираю темп и теперь мои пальцы, сильно сжимая твое достоинство, приносят тебе ласковую боль. Дрочу уже несколько минут и наслаждаюсь твоими стонами, затыкаю губы властным и глубоким поцелуем, но ты вырываешься и хрипишь, тебе явно не хватает воздуха. Знал, что уединимся и поэтому заранее стащил из твоей дорожной сумки лубрикант. Щедро смазываю твою дырочку гелем и плавно проталкиваю два пальца. Ты покорно терпишь, закрыв глаза, когда в тебе оказываются уже три пальца. Растягивать податливое и нежное тело доставляло всегда особое удовольствие, и иногда для меня это было целым ритуалом. Я никогда не входил в тебя сразу, потому что не хотел причинять боль. Да и наблюдать за тобой - мой личный эмоциональный оргазм. Теперь, когда ты полностью расслаблен, я готов войти в тебя. Пара сильных толчков и ты полностью принимаешь в себя мою твердую и пульсирующую от желания плоть. Выгибаешься от наслаждения и призывно стонешь. Мы стонем в голос оба. Чувство блаженства пронизывает с головы до кончиков пальцев, ничего больше не хочется в этот момент, ничего не видеть и не слышать, разве что пить немного, и плевать на поскрипывание дивана. Движения уже мало контролируются. Хочется хаотично трахать тебя под любым углом и с разной частотой и силой, только бы эти ощущения длились дольше. Ты извиваешься и кусаешь мои сухие губы, кусаешь сильно, почти до крови, но я не чувствую этой боли. В ушах стучит и бьется лишь одна мысль – чувствовать под собой тебя как можно сильнее. Закидываю дрожащие ноги себе на плечи, и теперь я максимально глубоко в тебе. На секунду останавливаю свои движения. Цепляешься в диван как можно сильнее, предвкушаешь то чувство, которое пронзит тебя через пару секунд, смотришь на меня и чуть заметно киваешь. Это сигнал к тому, что ты готов принять меня полностью, до основания. Тормоза спущены. Мириады искр проносятся перед глазами. Я вхожу ровными и резкими толчками, задевая твою простату. Ты хрипишь и стонешь, но терпишь, не отступая ни на сантиметр. Обеими ладонями сжимаю упругие ягодицы, оставляю белые отметины от своих пальцев. Задыхаюсь от экстаза, но не сбавляю темпа. Еще пара резких и сильных толчков и я изливаюсь глубоко в тебя. Горячо и сладко. Слышу хриплый стон, чувствую твою горячую сперму на своем животе. Руки вмиг становятся ватными и тяжелыми. Откидываюсь в сторону на диван и перевожу дыхание. Ты лежишь полностью опустошенным, но удовлетворенным. Твои ноги все еще дрожат, а по животу вниз стекает белесая струйка спермы. Каждое движение нам приносит приятные покалывания. После только что пережитого оргазма тело не хочет подчиняться разуму и просто хочет расслабиться и лежать ватным мешком. В томном бессилии хаотично в полумраке пытаюсь найти, ну или, по крайней мере, надеюсь на то, что найду рядом с собой плед. В мечтах укрыть нас обоих и лечь спать – за этот день мы выдохлись до невозможности. Вечер был насыщенным, а самым утомительным, но безумным был наш секс. Пледа не оказалось, а зря, и я прильнул к горячему телу. Твое дыхание уже успело восстановиться, и ты лежишь, смотришь в потолок и мило улыбаешься. Не сдерживаюсь и целую теплые губы. Обнимаешь меня и нервно вздыхаешь. В такие моменты хочется молча лежать и мечтать обо всем на свете. Порой мне кажется, что я живу не наяву, а в сказочном сне, который длится уже 27 лет. Потому что такие прекрасные люди как ты, живут лишь в снах. Я иногда просыпаюсь в холодном поту и с ужасом думаю, что наша любовь, секс и ты мне попросту приснились. Но стоит мне повернуться на бок, ткнуться носом в твою шелковую шевелюру и обнять родное тело, как вмиг осознаю, что все это происходит наяву. И ты рядом. И все у нас хорошо. Лейла * - дизайнер Лейла Пидайеш, основатель дома моды в Берлине LaLa Berlin.