Надоевшая игрушка

С губ Вилсона срывались тихие, жалобные, едва слышные стоны. Парень висел в центре огромной паутины и уже даже не рвался прочь - не хватало, во-первых, сил, да и, во-вторых, желания. В мозгу ученого пульсировала одна мысль - он хотел лишь, чтобы зверская, взрывная, разрывающая все органы боль наконец окончилась. Максвелл сидел в своем любимом кресле, стоящем как раз напротив гигантской паутины, и со спокойной улыбкой наблюдал за мучениями своей куклы. Иногда Максвелл лениво приподнимал руку и щелкал пальцами, дабы чуть приостановить пытку жертвы или же, наоборот, ускорить ее. Вилсон не в первый раз терпел мучения и боль в мире Максвелла, но в этот раз изувер-демон превзошел себя. Раньше его издевки можно было терпеть - они состояли либо из простого избиения, либо из изнасилования, либо из какого-то иного мерзкого действа, но их хотя бы можно было вынести. Сейчас же ученый чувствовал - его конец близок. Обнаженный парень был "распят" на паутине с помощью особо острых клыков гончих, по ладоням и ступням пленника пульсирующими движениями текла густая кровь. Любая попытка дернуться причиняла боль в пробитой насквозь плоти, поэтому Вилсон сразу же оставил попытки вырваться, понимая, что лишь потеряет больше крови и причинит себе еще больше боли. По телу жертвы неспешно и неторопливо ползали небольшие иссиня-черные пауки. Пожалуй, Вилсону это причиняло муку даже бóльшую, чем проколотые конечности - парень страдал жестокой арахнофобией, и мохнатые пауки, мягко щекочущие его тело, вводили парня едва ли не в состояние комы. Но и этого жестокому демону было мало. Главными героями этого жуткого театра одной марионетки были тени - любимые приспешники Максвелла. Темные полупрозрачные руки скользили по телу Вилсона, заставляя его извиваться то от боли, то, в редких случаях, от наслаждения. Максвеллу было мало видеть боль своей игрушки - он хотел видеть унижение, покорность и раболепный страх. Он хотел владеть своей несчастной куклой в полной мере - и он добивался этого: тени бесстыдно проникали во все самые интимные места тела ученого, скользили внутри него, царапали мягкую ткань органов, прорывали кишечник и желудок, безжалостно резали гортань и трахею, пара теней ошивалась на коже Вилсона, оставляя на ней глубокие шрамы и мерзкие кровоточащие ожоги. Из одного уха ученого текла струйка бордовой крови - одно из теневых созданий, повинуясь приказу хозяина, проникло в голову Хиггсбери и в клочья разорвало барабанную перепонку, другая же тень просочилась в глаз парня и сейчас развлекалась тем, что медленно, по одному разрывала кровеносные сосуды. Даже мозг Вилсона был больше ему не подвластен - тени хозяйничали и там, с кровожадным шипением копаясь в нейронах и аксонах, превращая их в кровоточащую кашу, но нарочно не задевая важных отделов - Максвелл еще не хотел терять свою игрушку. Скоро, сказал он своим теням, скоро он умрет. Но не сейчас. Хиггсбери не знал, сколько прошло времени. Может быть, час, а может, он уже месяц висел в этой кошмарной, гротескной сети. Он перестал считать время уже давным-давно - еще тогда, когда попал в мир Максвелла. Но раньше для него существовали хотя бы день, вечер и ночь, здесь же, в этом отвратительном мире теней и демонов не было ничего, кроме липкой, мрачной, пульсирующей, будто живой тьмы. Внезапно все движения на его теле прекратились. Пауки замерли, тени остановились, даже сама паутина прекратила свои колебания. Вилсон с усилием приоткрыл оставшийся целым глаз и едва слышно прохрипел, периодически срываясь на кровавый булькающий кашель: - М...Максвелл...т...ты здесь?.. - Здесь, дружок. - мягкий, мурчащий голос за спиной ученого заставил того вздрогнуть и инстинктивно съежиться. Впрочем, даже такое крохотное движение заставило измученного парня застонать от боли...стон, в свою очередь, породил жгучую боль в изорванной глотке, так что Вилсон просто безжизненно повис в своей паутине, боясь даже дышать. - Хэй, дружок, ты не очень хорошо выглядишь..~ - в голосе Максвелла проскользнула едкая издевка. Вилсон в ответ не издал ни звука, зная, что любое проявление неповиновения обойдется ему дорого. Демон довольно ухмыльнулся и положил ладони на талию Вилсона, нежно погладив того: - Ты живучий, малыш. Я мучаю тебя уже столько лет - а ты все никак не сдаешься... Люблю таких. Знаешь, ты даже заслужил мой поцелуй. С этими словами Максвелл впился грубым и жарким поцелуем в губы ученого. Демон без всякой жалости кусал Вилсона, царапая заостренными клыками его губы и язык и с наслаждением слизывая выступающие капли крови. Ученый же продолжал игнорировать любые действия демона. Нет, он был в сознании и четко понимал все, что происходит, но боялся, до потери сознания боялся перечить Максвеллу - слишком много он пережил, чтобы сохранить хотя бы подобие уверенности в себе. Демон медленно отстранился, слизнул капли крови с губ и садистски улыбнулся: - Знаешь, я не договорил. Я должен был сказать: "...заслужил мой поцелуй перед смертью" - и Максвелл выжидающе посмотрел на ученого. Оставшаяся кровь в теле Вилсона резко отхлынула от кожи. Ученый, преодолев боль, выпрямился в паутине и вперил полный ужаса взгляд в ухмыляющегося демона: - Ты...ты убьешь меня?.. - в этих словах, уже, казалось бы, избитых и истерзанных американскими триллерами, сейчас прозвучало столько боли, страха и непонимания, что даже самый черствый человек бы содрогнулся. Однако Максвелл лишь растянул губы в усмешке и, смакуя каждый звук, проговорил, безотрывно глядя в глаза пленника: - Да. Я убью тебя. Ты будешь корчиться от боли и молить о пощаде, ты будешь извиваться, как червь, ты будешь ползать на истекающих кровью обрубках ног и будешь целовать мои сапоги, прося прекратить это... Но я не помогу тебе, поверь. А потом... - Максвелл пригнулся к губам Вилсона и грубо выплюнул в них: - ...я вырву твое сердце. И ты будешь умирать, глядя на то, как я пожираю последнюю живую частичку твоего жалкого тельца. Каждое слово проникало в сознание ученого и заставляло того дрожать и ежиться. Из помутневших глаз ученого хлынули слезы, смешанные с кровью. Ученый потерял всякую надежду, ведь он знал - Максвелл сказал правду. Когда Вилсон только попал в мир Максвелла, он был напуган и ошеломлен. Первые дни своей жизни здесь он лишь сидел под кустами и перепуганно трясся, думая о том, что не проживет и недели. Но потом, когда парень немного привык ко всем странностям местной флоры и фауны, он понял, что уживется здесь. Иногда, когда летними вечерами он валялся у костра и лениво жевал сладкий смородиновый джем, он даже думал о том, что здесь хорошо. Что здесь даже лучше, чем в настоящем мире. А когда появился Честер, Вилсон с уверенностью мог сказать - он счастлив. И даже когда Максвелл начал появляться - Вилсон не потерял надежды на счастливую жизнь здесь, с "эсквайром Честером", как он шутливо называл свой пушистый сундучок, кроликами и свинолюдьми. После каждой встречи с демоном ученый по несколько дней отлеживался в лагере и зализывал раны, но все равно он всегда верил в лучшее и ждал света в конце туннеля. Молнии сожгли посевы? Не беда! Я схожу за новыми кустами! Пришел Чарли и загасил костер? Ничего, я сделаю факел! Циклоп-олень разрушил лагерь? Грустно...но я верю, что смогу все вернуть и сделать лучше! Вилсон всегда верил в лучшее. Он гордился своим оптимизмом, он любил свой мир и свою жизнь. И, пожалуй, то, что сейчас произошло, было наиболее мучительно из-за потери надежды. Слова Максвелла, как выжженные клеймом, пульсировали в мозгу ученого: "Я убью тебя. Ты будешь умирать, глядя на меня. Я не помогу тебе." Надежды нет. Спасения не будет. Тело ученого обмякло, парень повис в паутине, опустевшим взглядом уставившись в никуда. Максвелл, искренне наслаждаясь моментом, опустился в кресло и махнул рукой: - Я отдаю вам его. Тени радостно взвыли и набросились на тело ученого. В первый же момент кровь хлынула рекой. Вилсон, не ожидавший такого напора, сдавленно застонал, когда почувствовал, как тени проникли в его тело и начали рвать органы. Внезапно кошмарный болевой толчок заставил Хиггсбери буквально заорать, захлебываясь кровью и шипящим в продырявленной гортани воздухом - несколько теней ухватились за его ногу и начали выкручивать, стараясь переломать коленный сустав. Вскоре послышался зловещий хруст костей и отвратительное хлюпанье крови - тени добились своего и, почти оторвав ногу ученого, отпустили ее, оставив болтаться на одном сухожилии. Парень жалко всхлипнул от боли и едва заметно дернулся, тут же задрожав от резкой горящей пульсации в изорванной плоти. Взгляд парня помутнел, он почти ничего не осознавал. Мир вокруг казался Вилсону алым - единственный оставшийся глаз ученого застилали кровавые слезы. А тени продолжали спокойно рвать тело своей игрушки... В зале была абсолютная тишина, которая прерывалась лишь зловещим хрустом и треском. С отвратительным хлюпаньем рвалась плоть ученого, с хрустом ломались кости, вырывающееся изо рта Вилсона частое свистящее дыхание сопровождалось странным, омерзительным бульканьем... Максвелл смаковал каждый момент этой страшной пытки. И вот, когда тело ученого окончательно превратилось в кровавое месиво, когда в нем не осталось ни одной целой косточки, когда обе глазницы парня превратились в пустые зияющие дыры, покрытые слизью и кровью - Максвелл хлопнул в ладоши: - Знаешь что, дружок? Я..немного передумал. Если ты сейчас поползаешь передо мной на...хм, остатках коленей...возможно, я вылечу тебя и верну в тот мирок...я даже смилуюсь и не отберу у тебя лагерь~ - демон благосклонно улыбнулся. - Что скажешь? Вилсон почти ничего не понимал от жгучей, адской, разрывающей боли в каждой точке своего тела. Он почти не слышал, ничего не видел и едва дышал... Но все же он расслышал фразу Максвелла. И, не колеблясь ни минуты, он сумел кивнуть, едва слышно простонав от боли в разорванной шее, и просипел, выплюнув сгусток бордовой крови: - Согласен... - Снимите его. - Максвелл щелкнул пальцами. Тени возникли около всех вершин паутины и разом оторвали ее от мраморных колонн, паутинка мягко спланировала вниз вместе с Вилсоном и накрыла его шелковым полотном. Максвелл поманил парня пальцем: - Ко мне, дружок. К ноге. - на губах демона замерцала удовлетворенная усмешка, когда он увидел, как едва живой парень, содрогаясь и жутко стеная от боли, пополз к нему, подтягиваясь на переломанных ногах, оставляя за собой жуткий след из крови, слизи и остатков органов... Но Максвелл, не моргнув глазом, наблюдал за этой отвратительной сценой. Вилсону потребовалось много времени, чтобы проползти буквально два метра. Когда несчастный полумертвый ученый наконец в изнеможении уронил голову на сапог Максвелла, пачкая его алой кровью, демон опустил руку и собственнически взъерошил волосы ученого: - Мое... Целуй. И Вилсон, извиваясь от боли, превозмогая мутнеющее сознание и желание наконец сдаться, начал целовать изорванными губами сапог Максвелла. Вскоре сапоги демона заблестели от слюны и крови... Вилсон услышал следующий приказ, произнесенный сладким шепотом - "Умоляй". И ученый начал свистяще шептать, давясь кровью и слюной: - Максвелл...я...про...шу...тебя...дай мне жить...я буду...твоим...я в...твоей...влас...ти...ты...ты ведь знаешь...это...что...тебе...стоит...умоляю...все...что...угодно... Максвелл осторожно взял парня за волосы и приподнял, желая взглянуть на изуродованное лицо парня. Вилсон из последних сил подался вперед, на разорванных губах появилось подобие робкой улыбки, вся поза парня выражала надежду...Вилсон хотел жить. Это все, что было ему сейчас нужно. Но тут улыбка Максвелла трансформировалась в жестокую ухмылку... С его губ сорвался ядовитый смешок: - Знаешь, дружок... Сердце Вилсона будто сорвалось в пропасть. Он уже знал, что его ждет. - ...я передумал. С этими словами Максвелл грубым рывком оттолкнул от себя Вилсона, окончательно сломав тому шею. Хиггсбери, как сломанная кукла, растянулся на полу, мутнеющим взглядом смотря в никуда - смотря навстречу своей смерти... Последним импульсом, заставившим искалеченное тело вздрогнуть, был рывок Максвелла - тот голой рукой выдрал из груди Вилсона сердце и впился в него зубами. Вилсон умирал под чавкающие и хлюпающие звуки, умирал, слыша, как его мучитель наслаждается последней частичкой его души... На глазах Хиггсбери выступили слезы. И пришла смерть. *** Максвелл небрежно смахнул тыльной стороной ладони капли крови с губ и махнул теням: - Уберите здесь. Тени отозвались одобрительным жужжанием и полетели убирать с пола искалеченное тело. Максвелл, постукивая каблуками, направился в свой кабинет. Ему не было ни больно, ни обидно, ни жаль - ему была лишь нужна новая игрушка.