Действие

Тяжелые двери Большого зала с грохотом распахнулись, и на пороге появились Сириус Блэк и Джеймс Поттер. Обеденная трапеза уже была в самом разгаре, поэтому сотни глаз разом устремились на громко вошедших. Казалось бы, это должно было хоть немного смутить парней, или, во всяком случае, пробудить те небольшие остатки совести, на которые так возлагала надежды Минерва МакГонагалл. Однако, давно привыкшие к повышенному вниманию, и уж тем более не обладающие высокой нравственностью, парни не моргнули и глазом. Они уверенным шагом прошли внутрь. Первым шёл Поттер, на ходу сбрасывая учебную черную мантию со своих плеч. Следом за ним – Блэк, державший в руках старый граммофон, который, часом ранее, они выкрали из кабинета профессор МакГонагалл. Поравнявшись со столом Гриффиндора, парни остановились. Они обменялись взглядами, понятными только им обоим, не торопясь садиться. А тем временем интерес к их персонам угасал, и Большой зал снова заполонили звуки трапезы и тихих разговоров. Убедившись, что профессора больше не смотрят в их сторону, Джеймс проворно забрался на гриффиндорский стол. Игнорируя ошалелые взгляды однокурсников, и ещё половины школы, он провёл ладонью по беспорядочно взъерошенным волосам, надеясь придать им более-менее презентабельный вид, и посмотрел на Сириуса. Тот всё так же стоял у скамьи, держа в руках музыкальный аппарат, и выжидая знака от друга. Поттер сделал небольшой кивок, и тут же черный блестящий диск закрутился, коснулась его игла, что-то зашипело, и помещение наполнил чудесный звук саксофона. Под медленную и завораживающую мелодию саксофона, Джеймс начал плавные движения, соблазнительно покачивая бедрами в такт музыке. Теперь взгляды всех без исключения были прикованы к нему. Кто-то из гриффиндорцев даже ободряюще присвистнул и хлопнул в ладоши, отчего на лице Поттера появилась довольная ухмылка. Продолжая совершать сексуальные движения бедрами, парень подмигнул кому-то из толпы, и принялся расстёгивать рубашку. Медленно, неторопливо, пуговицу за пуговицей. Он словно играл с толпой, стараясь раздразнить её как можно сильнее. С каждой новой расстегнутой пуговицей все больше оголенного торса представало публике, пока, наконец, пальцы юноши не коснулись последней, увеличив радиус обзора до максимума. Поттер снял рубашку, оголив крепкие плечи и мускулистую грудь, и начал раскручивать её у себя над головой. Послышались улюлюканья и свист, ученики были взбудоражены данным представлением. Широко улыбнувшись, Джеймс кинул рубашку в сторону пуффендуйского стола, откуда сразу же донеслось смущенное девчачье хихиканье. Но прежде чем это случилось, он успел заметить, как покрасневшее, от злости и возмущения, лицо Минервы МакГонагалл окончательно перекосилось. И уже через секунду женщина неслась в его сторону. – Поттер, немедленно прекратите! – верещала она, приближаясь к столу гриффиндора. За её спиной лихорадочно развивалась зелёная мантия, отчего складывалось впечатление, что профессор не идёт, а буквально летит к студенту. Но тот будто бы её и вовсе не слышал, продолжая с невозмутимым видом танцевать свой эротичный танец. Его руки легли на ремень, и неспешно принялись расстёгивать пряжку. Вход пошли совсем непристойные движения тазом, и на сей раз даже слизеринцы не остались равнодушными, не удержавшись от подбадривающих выкриков и оваций. Расправившись с пряжкой, его рука коснулась молнии на штанах, и медленно потянула вниз. Некоторые гриффиндорки взволнованно затаили дыхания, предвкушая дальнейшее эротическое зрелище. Но тут над Поттером нависла грозная фигура профессор МакГонагалл, а через мгновение к ней подоспел и школьный завхоз – Аргус Филч. Совместными усилиями им удалось стянуть парня со стола, тем самым прервав его «шоу». По залу прокатилась волна недовольства, но под усмиряющим взглядом МакГонагалл быстро стихла. Однако ни грозный взгляд профессора трансфигурации, ни ругательства завхоза, не могли помешать проводить «героя дня» бурными аплодисментами. И Поттер готов был поклясться, что когда он покидал Большой зал, успел заметить, как Дамблдор одобряюще ему подмигнул, и тоже сделал несколько хлопков в его честь.