Аномалии

Звенит долгожданный звонок, и Шинтаро чинно встаёт из-за парты. Последний урок не представлял для него абсолютно никакого интереса, всё, о чём говорил учитель, он и так прекрасно знал. Так и не открытая за весь урок тетрадь и не использованная ручка аккуратно укладываются в сумку, и Мидорима думает о том, что действительно хочет поскорее оказаться в просторном школьном спортзале и почувствовать в руках тяжесть баскетбольного мяча. К счастью, сегодня тренировка назначена именно к концу уроков, так что парень чуть быстрее, чем обычно, покидает уже почти опустевший класс. Когда Мидорима входит в раздевалку, на месте не так уж много народа: капитан, обыденными движениями завязывающий шнурки на кроссовках, пытающийся стянуть с себя футболку Кимура и кто-то там с запасной скамейки – лучший игрок команды не посчитал нужным запоминать их имена. - Добрый день. Оотсубо только кивнул, Кимура проворчал какое-то приветствие, продолжая воевать с узкой футболкой, а мелкая сошка почтительно загудела и едва ли не раскланялась. Но последнее Шинтаро совершенно не льстит, ему абсолютно всё равно. Куда больше его занимает тот факт, что чего-то не хватает в непривычно тихом помещении. «Для Раков сегодняшний день будет полным неожиданных открытий или даже увлечений. Не удивляйтесь слишком сильно и носите с собой талисман – плюшевого мишку». Шинтаро заглядывает в свой ящик и вытаскивает сменную форму. Медведь лежит в его сумке, к предписанным внезапностям он готов, а удивить его в общем-то сложно. И пусть в душу закрадывается странное предчувствие – это чепуха, ничего не значащая мелочь. - Всем привет! – раздаётся жизнерадостный голос, и хлопает дверь раздевалки. Мидорима понимает, что необычным казалось ему отсутствие этого самого голоса среди гомона других, ничем не выделяющихся. – Шин-чан, привет, тебе персонально! Брюнет улыбается, стреляет серыми глазами и машет рукой почти перед носом парня, будто бы поставив себе цель вывести его из себя с максимальной быстротой. Вообще, у Шинтаро регулярно складывалось впечатление, что Казунари стремится к постановке рекорда в этом деле и довольно часто преуспевает. Но сейчас ему не хочется терять внутреннюю гармонию из-за ставшей уже обыденной бесцеремонности напарника, так что тот удостаивается лишь мимолётного взгляда и кивка головой. Улыбка Такао становится ещё шире, он швыряет свою сумку на лавочку и начинает рыться в собственном шкафчике, напевая какую-то незамысловатую мелодию. А Мидорима понимает, что теперь атмосфера в помещении действительно обычная – пока ещё несерьёзная и расслабленная, позволяющая чуть-чуть отвлечься перед тяжёлой тренировкой. Парень привычно снимает с пальцев бинты, искоса поглядывая на переодевающегося напарника. Тот как раз надевает на себя широкую футболку яркого жёлтого цвета, будто бы желая быть на площадке самым заметным пятном, а затем увлечённо приглаживает растрепавшиеся волосы. Тонкие чёрные пряди, перемешавшиеся в беспорядочном хаосе, никак не желают укладываться, вновь и вновь падая на лоб, и Мидорима сам не замечает, как увлекается наблюдением за безуспешными попытками товарища. И когда Казунари начинает рыться в своей сумке, Шинтаро продолжает исподволь рассматривать его. Поэтому видит, как резким движением Такао запрокидывает голову назад, смахивая непослушные пряди цвета вороньего крыла с лица, и фиксирует их какой-то пластмассовой штукой. Наблюдатель вдруг обмирает, скользя взглядом по выступившему чуть сильнее острому кадыку, бледной шее, чёткой линии подбородка и прикрывшим всегда язвительные глаза подрагивающим ресницам. Отвлекает от созерцания только жёлтый ободок, которым брюнет убирает мешающую чёлку и открывает лоб, что мгновенно делает его лицо неожиданно привлекательным и выразительным, и это становится для Мидоримы, никогда не обращающего на такие ненужные подробности внимания, своеобразным открытием. Он и сам не понимает, как получилось, что такое обычное действие напарника вдруг вызывает в нём подобную заинтересованность и совершенно неуместные сравнения. - Шин-чан, ты что-то хотел сказать? – без задней мысли спрашивает Казунари, случайно сталкиваясь взглядом с товарищем, который смотрит слишком пристально и загадочно. От потемневших зелёных глаз с чуть расширенными зрачками становится даже как-то не по себе. - А? Ободок, - отвечает Шинтаро, и сам не понимает, что имеет в виду. - Ой, это я у младшей сестрёнки одолжил – очень удобно, между прочим, - сообщает Такао, поправляя обсуждаемую вещицу. И растягивает губы в хитрой улыбке: – Мне идёт? И Мидориме вдруг приходит в голову, что да, очень идёт, особенно процесс его надевания. Но, конечно, он не озвучивает эту дикую мысль, а только иронично фыркает и поправляет очки. - Другого ответа я и не ждал, Шин-чан. Хочешь, я и тебе принесу? Оранжевенький такой, под цвет нашей формы, - предлагает Казунари, видимо, от широты душевной. - Спасибо, обойдусь, - гордо отказывается парень, вспоминая о ещё даже не начатой полировке ногтей. Он с раздражением думает о том, что потратил своё драгоценное время на какого-то идиота. И в то же время чувствует, что до сих пор не может отойти от увиденного и ощущений, им вызванных. Но разбираться в мимолётных чувствах некогда, пора поторопиться на тренировку, ведь вся команда уже в сборе. А отвлекаться от несообразных мыслей Шинтаро умеет как никто другой. Основной состав Шутоку всем скопом вваливается в раздевалку, на ходу стаскивая с себя мокрые от пота футболки и пытаясь выровнять дыхание. Запасные игроки ушли ещё час назад, не выдержав бешенного темпа семпаев, и остались только самые стойкие, пусть и вымотанные до предела, баскетболисты. Мидорима вытирает лицо специальным полотенцем, сжимая очки в левой руке, и удовлетворённо анализирует сегодняшнюю тренировку. Стопроцентная статистика забитых мячей, идеальная концентрация и удивительно точные пасы Такао. Последнее вроде как и не его личная заслуга, но за время работы в паре с десятым номером Шутоку он привык отмечать и его результаты. А сегодня брюнет действительно на высоте, так что даже заслуживает похвалу от аса Поколения Чудес. Мысленную, конечно. - Шин-чан, ты сегодня в ударе, - отмечает Казунари, разминая уставшие кисти рук. В отличие от напарника, он привык говорить некоторые свои мысли вслух. Выборочно, конечно, но это уже совсем другой вопрос. - Само собой. Такао понимающе хмыкает, явно и не надеясь на другой ответ, и стаскивает с головы пресловутый ободок. Шинтаро попросту не успевает отвести взгляд, поэтому вновь застывает в принятом положении, во все глаза глядя на вроде бы не делающего ничего особенного напарника. Но полотенце выскальзывает из разжавшихся пальцев, а воздух теснится где-то в груди. Смоляные влажные пряди вновь рассыпаются по высокому лбу, и Такао наклоняет голову вниз, пытаясь хоть чуть-чуть высушить волосы. На улице середина осени, а душевые сегодня не работают из-за случившейся накануне аварии – Шинтаро думает об этом как бы мимоходом, на автомате достраивая логическую цепочку. Но на самом деле всё, что занимает его сейчас – это выступающие шейные позвонки, острые и выделяющиеся, и контраст махровой белой ткани с чёрными волосами. Этот интерес будто впивается под кожу Мидоримы, он раздражает и в то же время затягивает. Чувство странное, но об этом можно подумать потом, а сейчас нужно оторваться от такого явного разглядывания и заняться чем-то более объяснимым и важным, например, поднять выроненное полотенце и наконец-то переодеться. Он так и делает, доставая из ящика педантично сложенную форму, поэтому не замечает заинтересованного взгляда Такао. На самом деле, Казунари видит очень и очень многое из того, что не смог бы заметить ни один другой человек. От странного взгляда Шин-чана вдоль позвоночника пробегает предвкушающий холодок, а сердце пропускает удар. Промозглый осенний воздух ударяет прямо в лицо, заставляя распаренного Такао зябко поёжиться и шмыгнуть носом. Погода последние дни была довольно мерзкой и даже слишком осенней для конца сентября, особенно это чувствуется ближе к вечеру, когда перестают хоть как-то согревать солнечные лучи. Рядом и будто бы вовсе не с ним идёт Мидорима, глядя только прямо перед собой и засунув руки в карманы. Напарник привычно молчит и Казунари не может вытянуть у него ни слова – привычные подколы не срабатывают, а новые придумывать сейчас не хочется. Ему и так есть о чём подумать. - Надень капюшон, простынешь ведь, - вдруг раздаётся голос Шинтаро, и Такао даже думает о том, что от холода тоже могут быть галлюцинации. Потому что волнующегося Шин-чана в этой реальности быть точно не может. - Что-что? - Ты что, совсем идиот? – раздражённо выговаривает Мидорима и вдруг протягивает руку к идущему рядом парню. Тот едва ли не замирает на месте, а Шинтаро ловко подцепляет пальцами краешек болтающегося на спине Казунари капюшона и натягивает его на всё ещё влажные чёрные волосы. Такао растерянно поправляет упавшие на лицо пряди и во все глаза смотрит в спину Мидоримы, который только ускоряет шаг. Такое проявление заботы не то чтобы не укладывается в голове, а попросту заставляет посмотреть с другой стороны. И почувствовать, как губы сами растягиваются в улыбке, а к лицу приливает неожиданное тепло. «Чёрт, это слишком нелепо». *** Шинтаро никогда не обедает в классе, и этому есть несколько причин. Во-первых, он и готовка – вещи совершенно несовместимые и даже ужасные в своём сочетании, ведь мало кто может испортить даже самые простые продукты настолько искусно. Во-вторых, ему совсем не нравятся одноклассники – шумные и надоедливые дети, вечно корчащие из себя взрослых и крутых. Поэтому обычно он ел в столовой или же и вовсе пропускал обед, зачитываясь интересной книжкой на заднем дворе школы. Обычно, но не сегодня. Потому что сегодня, едва ли не по звонку, в его класс залетает Такао со своей вечной искромётной улыбкой, скрывающей то ли какой-то замысел, то ли хорошее настроение. Причём, одно другому, как правило, не мешает. - Шин-чан, привет! Только сейчас и только для тебя – специальное предложение! Пообедаем вместе? - Чего? – удивлённо переспрашивает Мидорима, забывая о разложенных на парте тетрадях и необходимости сложить их в алфавитном порядке, как делает это всегда. - Я сегодня приготовил слишком много бенто, одному никак не съесть. Пошли, Шин-чан, - просящим тоном тянет брюнет, а Шинтаро всё никак не может понять, что именно удивляет его. Само предложение или какая-та другая, ещё не осознанная деталь? - Куда? - На крышу, Шин-чан! Я как раз раздобыл ключи. - Хватит повторять моё имя по сто раз. - Только если ты пообедаешь со мной. - Кажется, теперь у меня нет выбора, - вздыхает парень и сам не замечает, как всю маску недовольства портят дрогнувшие в улыбке уголки губ. - Ура! Он впервые находится на крыше школы, да и что ему раньше там было делать? Это всё Казунари, как всегда непредсказуемый и слишком деятельный: раздобыл каким-то непостижимым образом ключи, а ведь быть здесь строго-настрого запрещено школьной администрацией. - Если попадёмся, нам влепят выговор в личные дела. - Конечно влепят! Но это же хорошо. - Чего хорошего? - Риск быть пойманными на месте преступления – это интересно, - с умным видом заявляет брюнет, и Мидориме отчего-то хочется с ним согласиться. Потому что небо сегодня впервые за две дождливые недели чистое и по-летнему голубое, без единого облачка, только с тонкими дорожками пролетевших где-то там над землёй самолётов и до рези в глазах ярким пятном-солнцем. Лучи приятно согревают бледную кожу, и ему вдруг хочется зажмуриться и может даже улыбнуться. - Шин-чан, это тебе. Парень выныривает из своих мыслей и переводит взгляд на по-прежнему улыбающегося Такао, протягивающего ему бенто. Шинтаро внимательно смотрит прямо ему в лицо, и наконец-то понимает, что ранее показалось ему странным: ободок. Всё та же девчачья штука из яркого жёлтого пластика, которая привлекла его внимание вчера. Но он пытается на этом не зацикливаться и принимает протянутую пищу, глядя прямо в искрящиеся серые глаза. - Садись на сумку, бетон холодный, - вдруг начинает суетиться Казунари, мгновенно демонстрируя своё предложение на практике: бросая у оградки свою школьную сумку и усаживаясь на неё. Мидориму не слишком радует необходимость пачкать своё имущество, но и перспектива есть стоя тоже не нравится, поэтому он просто садится в метре от напарника и открывает коробочку с бенто. Пища выглядит очень мило и аккуратно: красиво вырезанные из овощей фигурки, сосиски-осьминожки и отлично сваренный рис. Он аккуратно разделяет палочки и мельком смотрит на Казунари, следящего за каждым его движением. - Приятного аппетита, Такао. - И тебе, Шин-чан. Как и всегда он ест медленно, прожевывая каждый кусочек и не отвлекаясь, со всей серьёзностью относясь к еде. Сегодняшний обед нравится ему намного больше, чем любой другой, всё приготовлено очень вкусно, и ему даже взбредает в голову мысль о том, что напарника обязательно нужно похвалить. А Казунари ест как всегда быстро, но не роняя ни единого кусочка, изредка отвлекаясь на то, чтобы разрушить тишину очередной своей фразой. Мидориме вообще всегда казалось, что он ест быстро только по одной причине – чтобы компенсировать время, потраченное на болтовню. - Нам очень повезло с погодой, я, когда утром в окно выглянул, сразу понял – нельзя всё время просидеть в классе. И собеседник ему вроде как и не нужен – глаза искрятся весельем, его явно забавляет подстроенная им самим ситуация. Мидорима понимает это, так что не трудится что-либо ответить, а только смотрит внимательно на то, как Казунари отправляет в рот очередной комочек риса. Как парень чуть сжимает тонкими губами деревянные палочки, будто бы обсасывает их и, чуть-чуть пожевав, проглатывает рис. Что в этом такого? Шинтаро и сам не знает, отчего учащается пульс и хочется закрыть лицо руками, лишь бы не смотреть на напарника. - Шин-чан, ты так и не сказал, нравится тебе бенто или нет, - хитро тянет Такао, отставляя в сторону свою опустевшую коробочку. - Да, спасибо, - благодарит в ответ парень, всеми силами пытаясь сохранить спокойствие. - Всегда пожалуйста! Мидорима чуть было не поперхнулся пищей, услышав слово «всегда». Что он хотел этим сказать, и почему это так волнует? Тем временем Казунари распрямляет ноги, вытягивая их перед собой, и облокачивается об оградку. Он задирает голову вверх, глядя на яркую синеву, и в этот момент его светло-серые глаза приобретают завораживающий небесный оттенок. А Шинтаро не может сдержать улыбку, когда видит, как он щурится от яркого солнца, словно довольный кот. И когда Такао вдруг сдёргивает с головы ободок и чёрные пряди падают на лоб в беспорядке, чуть заметно колышутся от лёгкого ветра, а парень чихает от всего этого безобразия, Мидорима прячет улыбку за широкой ладонью. - Фух, чёлка совсем отросла, - жалуется брюнет, тщетно пытаясь привести себя в более приличный вид. Шинтаро смотрит на тонкие и кажущиеся совсем белыми пальцы, путающиеся в тёмных прядях, и чувствует непонятное желание узнать, какие его волосы на ощупь. Или просто потрепать напарника по голове, сказать спасибо за то, что вытащил на эту крышу. - Шин-чан, тебе нравится? – удивлённо спрашивает Казунари, отвлекаясь от своей причёски. И непонятно, о чём он спрашивает, что нужно ответить, но Мидорима просто отнимает руку от губ и кладёт её на черноволосую макушку, легко ерошит непослушные пряди, и смотрит на то, как приоткрываются в удивлении тонкие губы и распахиваются шире глаза, теряя обычный хитрый прищур. Хочется удивить его ещё больше, так же, как обычно поступает Такао, разрушая все выстроенные Мидоримой барьеры и установленные им рамки. Хочется на минутку забыть об осмотрительности, незыблемой схеме поведения и рационализме, потому что они никак не вписываются в этот странный момент. Он придвигается чуть ближе к напарнику, внимательно глядя в сумасшедшего цвета серо-голубые глаза, и мягко касается тёплых податливых губ. Ему нравится это ощущение даже больше, чем ошалело распахнутые серо-голубые глаза. И вдруг понимает, что делает. Что делает что-то нелепое и совсем не входящее в его планы, полностью рушащее привычное положение вещей. Поэтому мгновенно вскакивает на ноги, непонятно каким образом вспомнив о такой мелочи, хватает свою школьную сумку, и быстрым шагом покидает крышу. Перед глазами лихорадочно мелькают ступеньки, он находит нужную лестницу, ведущую к его классу, только по наитию. Звонок уже прозвенел и в коридорах ни души, но Мидорима ничуть не беспокоится о том, что это станет первым его опозданием на урок. То чувство, что накатывает на него уже второй день подряд и то, во что это всё вылилось минуту назад, беспокоит куда больше. И когда уже на последней ступеньке вдруг появляется Такао, со сбившимся от бега дыханием и как всегда сверкающими непонятным интересом глазами, Мидорима замирает лишь на секунду. Убеждает себя, что ему всё равно; что напарник зря оббегал сейчас полшколы по другой лестнице, чтобы успеть преградить ему путь, и уверенно преодолевает ещё две ступеньки. Замирает в неожиданной близости от Такао, который теперь оказался даже чуть выше чем он, и недовольно смотрит на жёлтый пластмассовый ободок, опять находящийся на «своём» месте. Эта штука действует на него, как красная тряпка, и он чувствует непреодолимое желание стянуть её с головы напарника и сломать. Будто это она виновата в происходящем с ним абсурде. - Шин-чан, не убегай так. - К чёрту! – зло восклицает Шинтаро, не собираясь поддаваться убедительному в своём звучании голосу и гипнотизирующему взгляду серых глаз. Такао неприметно улыбается, глядя на совершенно сбитого с толку напарника. Лёгкий румянец на всегда бледных щеках придаёт всем его попыткам убедить самого себя в том, что ничего не изменилось, совершенно несерьёзный вид. И Мидорима, хоть и понимает это, но совсем не хочет признавать вслух, а только упрямится и поджимает губы, вновь фокусируя взгляд на раздражающей вещице. Хочется увидеть, как хаотично рассыпается слишком отросшая челка по чистому белому лбу. - У тебя замечательный способ благодарить, - хитро тянет Казунари, но смысл произносимых слов ловко уворачивается от понимания Мидоримы. Он недоумённо смотрит на напарника, уже давно потеряв ощущение спокойствия и сдержанности, и удивлённо хлопает ресницами, когда с него снимают очки. Перед глазами чуть-чуть мутнеет картинка – у него действительно проблемы со зрением, но Шинтаро прекрасно видит приближающиеся серые глаза, отливающие каким-то жидким от эмоций серебром, и медлит с реакцией на происходящее. Он не отскакивает в сторону, не отталкивает парня и не идёт своей дорогой, а с затаённым дыханием смотрит на то, как Казу наклоняет голову вправо, и тихо проговаривает: - Хочу ещё, Шин-чан… Прикосновение мягких губ совсем не отрезвляет, а наоборот – Мидорима опять впадает в странное состояние, когда это не кажется чем-то плохим. Ну да, целоваться на лестнице с товарищем по команде, получать от этого удовольствие, будто только об этом все последние дни и мечтал, зарываться перебинтованными пальцами в угольно-чёрные пряди (а вот об этом он и впрямь мечтал) – абсолютно нормально. И со странным удовлетворением стаскивать эту чёртову пластиковую штуку с головы Такао, кое-как двумя пальцами переламывая её на две неровные части, – тоже. Никаких аномалий. *** - Ну, Шин-чан, ну пожалуйста! - Отстань, Такао. - Разве я много прошу? - … - Шин-чан! Привычный диалог на повышенных тонах продолжается уже пять минут, и ещё пять остаётся до тренировки – а вся команда Шуутоку неотрывно следит за происходящим. Уже обозвав это «бесплатным цирком» и как всегда поражаясь смелости Такао, парни не испытывают ни малейшего желания влезать в перепалку. Уж больно интересно, чем же закончится это противостояние и что же, собственно, является предметом их спора. - Тебе пойдёт, честное слово! - Я не хочу,- твёрдо отвечает Мидорима, ещё не зная, какую тяжёлую артиллерию применят против него. - Мой же ты сломал, Шин-чан! - При чём здесь?.. Шинтаро чувствует, как кровь приливает к лицу, и отводит взгляд в сторону. Просыпается жажда убийства. Убийства некоторых не умеющих быть тактичными брюнетов, ехидно стреляющих серыми глазами и бесконечно повторяющих это невыносимое «Шин-чан». А команда Шуутоку переглядывается, спрашивая друг друга: не показалось ли? Их непробиваемый и до противного высокомерный шутер смутился? И единогласно решает, что показалось. Ну не может такого быть, в самом деле!.. - При всём, я жду извинений. Благодарить ты уже научился, - довольно говорит Казунари, с таким «тонким» намёком, что хочется его удавить. - Ладно, достал уже, - нервно шипит Мидорима и протягивает ладонь к напарнику, который тут же кладёт в неё яркий пластиковый ободок. Оранжевый, как и обещал. Ехидна. - Надевай! – командует Такао и лыбится во все зубы. Шинтаро заправляет края ободка за уши и кое-как убирает им волосы назад, чуть запрокидывая голову. А потом выжидающе смотрит на напарника, всем своим внешним видом спрашивая: «Ну что, доволен, зараза?». А Казунари, кажется, даже слишком доволен – вдруг начинается трястись в беззвучном приступе смеха, так же, как и остальная команда. Мидорима недовольно оглядывается и нервно поправляет очки, пытаясь понять, в чём же причина. - Нет, Шин-чан…сними…это… - едва проговаривает брюнет, чуть ли не всхлипывая и держась за живот. - Чего?! - Никогда не думал, что ты…такой страшненький без чёлки! – всё-таки выдавливает из себя осмысленное предложение Казунари, и тут же понимает, что зря. - Ах ты! – восклицает Шинтаро, тут же стаскивая с себя неприятно сжимающую голову штуковину и уже привычно переламывая пополам. – Прибью!!! - Шин-чан! Спокойно! – тут же орёт брюнет, немедленно срываясь с места и вылетая из раздевалки. Мидорима вновь ведётся на провокацию и мчится за ним, обещая убить напарника самым извращённым способом. Оставшиеся в раздевалке слышат, как эхом разносится топот по залу и громко звучат бессистемные удары мяча вперемешку со звонкими вскриками парней. Мияджи первым прерывает повисшую тишину: - Странные они в последнее время. - Ага. Аномалии на солнце, может? На гороскоп, наверное, влияют… - Что за бред, Кимура? А ну все живо на площадку, пока тренер не пришел! – прерывает начавшееся обсуждение Тайске, понимая, что с такой темой о тренировке Шуутоку забудет надолго. И себе под нос тихо ворчит: - Тоже мне, аномалии нашли…