Адреналиновый наркоман

Я держал его руку, смотрел в устремленные к небу голубые глаза и понимал, что сам вынес себе приговор в тот день, когда вдруг решил прервать бесполезное барахтанье в жиже, под названием жизнь, и вытащить этого мудака из передряги. *** Рик Граймс рассказывал, что никогда не был праведником. А все эти семейные ценности, белый заборчик частного дома, красавица жена и престижная работа следователем — ширма, чтобы казаться таким же как все. Попытка скрыть, кем являлся на самом деле. В школе Рик лишь начинал. Еще не въезжал, что именно ему нужно, поэтому тыкался наугад. Сначала начал засматриваться на парней, ночи напролет торча в интернете на порно-сайтах и стирая правую руку до мозолей. Неплохо, но не это он искал. Затем, впервые попробовав алкоголь на вечеринке приятеля, он решил, что сигануть с третьего этажа дома, это замечательная идея. Провалялся пару недель в больничке с переломом руки и сотрясением, и вышел с твердым намерением ощутить тот азарт вновь. Рик стал более активен: набивал бесчисленное количество шишек на скейте, с азартом начал изучать паркур с местными сорвиголовами, и переломал немало костей на велоскейтинге. Не уверен, сколько при этом раз он ебанулся башкой. Но результат его явно радовал. В полицейском колледже — чувак начал активнее экспериментировать с азартными развлечениями, пропадая ночами в самых злачных местах Нью-Йорка. Рик участвовал в гонках на карах и байках, сигал с парашютом, ловя кайф свободного падения, и особо увлекся банджи-джампингом, прыгая в пасть самым охуенным по зрелищности и опасности пропастям Америки. А еще сплавлялся по самым свирепым рекам и, конечно же, трахался на всех подворачивающихся поверхностях, не придавая особого значения полу. И к тому же успевал учиться. А став следователем по особо важным, он начал ловить кайф от новых открывающихся перед ним перспектив власти и силы блюстителя закона. Конечно, днем, как любая «ночная тварь», Рик вел почти целомудренный образ жизни — и , по его словам, это было самое тяжелое для него время. Но стоило неспящему городу зажечься огнями, он словно перевоплощался. Именно тогда я встретил Рика Граймса. Копов я чуял за версту, спасибо старшему братишке — научил. Они всегда настороже, говорил он: слегка переигрывали, в каждом движении была заметна армейская дрессировка, и взгляд — их взгляд всегда оставался цепким, колким и оценивающим. Придурки сдавали себя с потрохами, нарываясь из раза к разу. Трущобы, это вам не Манхэттен. В общем, я сразу понял — он коп. На первый взгляд, Рик был из тех людей, кто постоянно ищет новую дозу — шальной вид, слегка на взводе, он озирался по сторонам и не мог долго стоять спокойно на месте. Я подумал — мужик давно «торчит», как и большинство прогнивших копов этой славной страны. Но его руки не дрожали, когда он зашел в наш видавший виды бар на северной окраине города, и не поморщившись, с ледяным спокойствием, осушил добрый стакан самого дорогого пойла, что продавал старик Гринн в своем заведении. А потом неожиданно, с разворота, разбил тяжелое дно этого самого стакана о голову сидевшего слева Шейна Уолша — местного сутенера и известного наркоторговца. Он бодяжил “мет” своих боссов и крышевал весь северный округ. С этим уебком еще мой брательник якшался — вот кого постоянно заметали, пока сукин сын Уолш выходил сухим из воды. И сейчас бы вышел. Он свалился с барного стула и начал скулить, словно собрался подыхать. Но Граймс явно не был дураком, чтобы купиться на это представление. И завязалась драка. Тут же подтянулись парни Уолша. Я завороженно наблюдал как коп дерется с этой сворой: яростно, с маниакальным азартом и дикими горящими глазами зверя. Рик кидался в самую гущу и, кажется, даже с удовольствием получал по морде, скалясь окровавленными зубами очередной жертве. Да - коп был наркоманом. Только адреналиновым. И при имеющейся возможности достать оружие и даже законно его применить, он продолжал драться. Рик сразу зацепил меня этим. Парней стало больше, Граймс точно недооценил банду Уолша. Тот ещё мудак, но братва за ним стояла неслабая. Нарвался коп. Я видел — пора делать ноги, иначе из него выбьют все дерьмо. Воспользовавшись тем, что один из подручных Шейна отбросил Рика к дальней стене заведения — прямо к моим ногам, я схватил этого идиота за шкирятник и втолкнул в дверь пожарного выхода. Парни рванули за нами, но я успел заблокировать дверь железным ломом, так удачно стоящим рядом у стены. Все ж старик Гринн — предусмотрительный мужик! — Валим! — бросил я сплевывающему кровь Рику. Он уже поднялся с земли и вовсю рассматривал меня. — Уолш не любит в должниках задерживаться. Попал ты — не знаешь, на кого полез! — Я эту мразь две недели разыскивал, — прохрипел коп, — а ты предлагаешь сваливать? Я с жалостью посмотрел на этого придурка и усмехнулся: — Хочешь сдохнуть? Без меня! Дверь ходила ходуном, явно желая сдаться под натиском жаждущих закатать нас в бетон парней, а из-за угла послышались голоса разъяренной толпы, обещающие через полминуты серьезные проблемы. — Ты идешь или сдохнешь героем? — прошипел я. — У меня машина в квартале отсюда. — Спокойно ответил он. — Пошли. *** Зачем я поехал к нему домой? До сих пор не знаю. Надо было просто свалить на перекрестке, но он проигнорировал просьбу остановиться и просто повез к себе. И молчал всю дорогу — только имя назвал. Когда Рик снял рубашку, чтобы рассмотреть нанесенный парнями Уолша ущерб, я невольно напрягся. Мужик явно не вылезал из передряг — на нем почти не было живого места. Весь торс и спина были иссечены мелкими и крупными, уродливыми и порой неаккуратно зашитыми шрамами, тремя пулевыми, края которых напоминали воронки, стянутые к центру, и ожогами — старыми, почти в тон коже, — и новыми, еще красно-бордовыми, бугристыми. Все это дерьмо разбавлялось синяками всех цветов радуги и кровоподтеками. Но кажется Рика это не особо волновало. Не удивлюсь, если бы он тушил об себя сигареты, чтобы лишний раз словить легкий кайф. Рик оценивающе посмотрел на меня и хмыкнул, заметив мой изучающий взгляд. — Располагайся... — он замялся. — Как тебя зовут? — Дэрил, — буркнул я, отводя взгляд и плюхаясь на жесткий диван. — Значит, Дэрил. — Кивнул он. — Я в душ. Выпивка в баре в углу. Он достал полотенце из шкафа и скрылся за дверью ванной. Я осмотрелся, вновь задаваясь вопросом, что я тут забыл. Ну вытащил парня. Ну зачем-то проводил до дома, хоть и не по своей воле. И валил бы! Нет, сижу тут... жду чего-то. Его лофт был небольшим и мрачным на вид, но дорого обустроенным и в престижном районе Манхэттена. Сплошь кирпич, камень, дерево и металл. Нехило живут сейчас копы Нью-Йорка! Простому механику из трущоб, каким был я, и не снилось подобное. Я тогда подумал, что Рик явно живет один, потому что на импровизированной кухне я нашел лишь одну кружку, одну тарелку и пару разных столовых приборов. Зато на технику мужик не поскупился. Стоявшая на столе дорогущая кофемашина выдала мне охуенный кофе, и я как раз наливал себе добавку, когда коп вышел из душа. Мой взгляд невольно устремился к нему. Одежды не было, кроме полотенца в руках, которым он вытирал отросшие вьющиеся волосы. Нагота перед незнакомым парнем явно не смущала Рика. Я попытался принять невозмутимый вид, но лишь продолжал разглядывать странного копа. Мокрым он выглядел, как побитый жизнью бездомный кот, которого подобрали, вымыли, разве что не накормили. Впрочем, он и правда был побитым — синяки и кровавые ссадины после душа стали еще более яркими на распаренной коже. Тем не менее, выглядел он все еще охрененно трахательным. Я сразу отметил сильное, тренированное тело, правильные черты лица, на котором круто смотрелась недельная щетина, и слишком пухлые для мужика губы. А еще мне сейчас демонстрировали немалых размеров член — даже без чертовой эрекции он выглядел внушительно. Блядь! Валить, седлать и трахаться! — пронеслось в моем голодном мозгу. Рик словно прочел эти мысли и тоже взглянул на меня. Хмыкнув, он подошел очень близко, взял из рук кружку и с наслаждением сделал пару глотков горячей жижи. — Спасибо, что сварил — этого мне и не хватало! — С этими словами, он сделал еще один большой глоток и отдал ополовиненную кружку обратно, заинтересованно на меня посмотрев. — Останешься? — Буднично, словно мы уже давно любовники, спросил он. Я хотел было возмутиться и послать мудилу по известному адресу, но вместо этого подавился кофе и закашлялся. Он постучал мне по спине, забирая кружку из рук. И терпеливо дождавшись, пока я приду в себя, вновь заглянул в глаза и вдруг улыбнулся. — Прости. Не хотел шокировать. Ты мне очень понравился. Предпочитаю сразу выкладывать все карты на стол. Если я не в твоем вкусе, то... — он слегка растянул эту фразу, жадно окинув меня взглядом, — ...спасибо, что помог и все такое. Но если у меня есть шанс, я бы хотел узнать тебя ближе. Шестеренки в моей башке усиленно затрещали. Блядь! Я не шлюха! Но сколько ж я не трахался нормально: вот чтоб так, в постели, да еще с охуенным мужиком, который говорит, что я ему нравлюсь?.. Этот коп, конечно, полоумный. Но черт возьми! Если он такой бешеный в драке, мне реально хотелось узнать, что еще он умеет делать с такой же самоотдачей. Каково будет с ним трахнуться?.. И надо сказать, мои ожидания оправдались. Утро настигло меня запутавшимся в двух простынях, которые ночью заменили жаркое одеяло. Слишком активно мы разогревали его лофт пару часов подряд. Я продрал глаза и прислушался. Рик явно свалил. На барной стойке нашлась записка от него. Коп оставил свой номер телефона и просил позвонить, как проснусь. Засранец доминировал не только в койке. Я фыркнул, включил кофеварку и направился в душ, решив, что сам буду решать, когда ему звонить. И звонить ли вообще. На работу в мастерскую я приехал только к полудню. Пол отчитал меня за опоздание, как всегда пообещав уволить, если такое повторится, и отправил чинить движок какой-то дряхлой развалюхи. Щас! Уволил бы он меня! Кто еще будет чинить эту рухлядь за такие копейки? День прошел быстро, но я постоянно отвлекался, как последний идиот, не прекращая думать о чертовом копе. Тем же вечером, сидя в убитой напрочь халупе над мастерской Пола, что я снимал у него уже полгода, мысли вновь переметнулись к Рику. Что с ним могло случиться? — Думал я, откупоривая третью бутылку дешевого пива. — В какой такой дыре он похерил свои тормоза? Или уже родился больной на всю голову? Коп ведь явно нарывался, и не боялся сдохнуть. Словно одной дозы всегда мало, а терять особо нечего. Дал ведь старый пердун наверху этому мудаку бабло и власть законника, а он и рад все просирать... И чем больше я думал, тем больше мои пьяно-философские умозаключения заставляли злиться на ебаного копа, не желающего убираться из моей головы. Я начал кричать ему, чтоб засранец проваливал, но поток мата прервал стук в дверь. Проморгавшись, я попытался встать, но потеряв равновесие, вновь бухнулся на скрипучую койку. Затем стук повторился. Спокойный, уверенный и терпеливый. Это не было похоже на звук тяжелого ботинка, как ломились в дверь покойный папаша, вусмерть укуренный братан и Пол. Нет! Так стучат копы, чтобы ты не паниковал слишком сильно... Да ладно?.. Совладав с притяжением земли, слегка пошатываясь, я подошел к двери и открыл ее. Ебаный Санта Клаус! Естественно там стоял мой коп. Вновь разбитая губа, окровавленная куртка и сбитые в мясо костяшки пальцев. Все на своих местах. Я усмехнулся. Подарочек, блядь! Я затащил Рика за испачканный ворот внутрь и садистски вгрызся поцелуем в его окровавленные губы. Он ответил с не меньшим напором, наслаждаясь получаемой болью. Я-то уж точно знал — он наслаждался. Позже, когда мы дымили на раскуроченной постели, я решил спросить, как он меня нашел. — Снова пошел в бар, — спокойно ответил Рик, — ты ж не позвонил. Я нахмурился и вновь посмотрел на его синяки и разбитую губу. — Видимо везучий ты сукин сын, раз живой пришел, — хмыкнул я. — Уроды за решеткой, а у меня теперь есть твой адрес. Вот и весь ответ. Словно это все, что его волновало в жизни. Нет, мне нравился этот мужик, но уж очень тревожное чувство скручивалось в животе от его необъяснимого и маниакального желания нарваться. Рик явно недооценивал Уолша, а тот вовсе не был просто плохим парнем, как могло показаться пришлому копу. Обдолбанный пивом и охуительным трахом мозг еще не контролировал мои тормоза, поэтому рискуя получить коронный локтем, я набрал воздуха в грудь и брякнул: — На хера ты нарываешься? Рик мельком взглянул на меня и снова уставился на свисающие с потолка куски штукатурки, выпуская в них клубы дыма. — Так я чувствую, что жив, Дэрил. Все просто — это зависимость... — Он помолчал и добавил, — Хочешь, чтобы я ушел? Я подумал, что кто-то уже вышвыривал его по этой причине, и явно не один раз. Нужен мне этот гемор на жопу?! Хмыкнув, я слегонца двинул Граймсу локтем по ребрам, по случайности, не попав по синякам, и отрицательно покачал головой. Так мы и начали... наше общение. Я не знал, как еще это назвать. Коп всучил мне ключ от своего лофта и затребовал номер мобильника, а также подкинул деньжат, чтобы я скорее починил свой байк и смог быстрее передвигаться по городу. С одной стороны, фигово было брать у Рика деньги, но с другой — хер знает, откуда мне снова придется вытаскивать его задницу. А быстрые колеса еще никому не вредили в такой ситуации. Я сдался и теперь рассекал по Нью-Йорку на самостоятельно собранном байке, чему был чертовски рад. Спустя месяц он все больше стал рассказывать о своем прошлом и делиться подробностями. Мне было интересно его слушать. Но и сам Рик не отставал, заваливая вопросами обо мне и самых ярких воспоминаниях. Только что я мог рассказать? Моя жизнь — это барахтанье стилем «баттерфляй» в сливном бачке. Что я видел? Вечно бухающего папашу, который до тринадцати лет порол меня по любому поводу, пока я не сбежал из дома? Или брата, который пошел за мной, а в итоге свалил, когда копы стали наступать на пятки с его нарко-делишками? Или может всех тех телок и пидоров, с кем трахался, а потом они выбрасывали меня, как использованный гондон? Ведь я ничего им не смог бы дать в этой ебаной жизни, кроме жалкого существования в съемной халупе и пиццы по выходным. Я привык быть один. Сам за себя. А Рик не строил планов, ничего не просил, жил сегодняшним днем, и упрямо возвращался ко мне в любом состоянии и виде. И хоть я так и не знал, что между нами, но чувствовал, что это определенно мое. Чаще всего я заваливался к нему на квартиру, хотя бывало, что зависали и у меня. Мы могли просто жрать пиццу и смеяться над каким-нибудь дебильным шоу по телеку, засыпая прямо тут же на диване, или пить пиво и болтать, или просто остервенело трахаться, до стука соседей в стену... и даже после. Кажется, в моей жизни все налаживалось, и даже чертов коп все реже стал появляться с новыми ссадинами и синяками от очередной «дозы». Мне было хорошо с ним. И я расслабился, совсем забыв слова брата о том, что жизнь всегда — всегда выставляет счет. Тогда был особенно промозглый осенний вечер. Зима на подходе и погода стремительно портилась. Я уже заканчивал ковыряться в чертовой развалюхе, которую Пол зачем-то брал в починку уже пятый раз, когда мой телефон зазвонил. Голос Рика показался мне странным — взволнованным, даже неуверенным. Он попросил приехать, но почему-то не к нему, а в бар, который мы однажды нашли в Чайна-тауне, недалеко от его дома. Рик любил эту часть города, и я не понимал почему, пока он не объяснил, что незнакомый язык и чужая культура дают ему ощущение смены обстановки и расслабляют. Бар был маленьким и уютным, и располагался в глубине улицы подальше от шумной дороги. Я сказал, что буду через полчаса, и действительно был там, встречая его напряженный взгляд. — Что случилось? — Нервно спросил я, бухаясь рядом на стул у окна. — Гнал, как мог — опять насобирал кучу штрафов на камеру. Глаза Рика вдруг просияли, он расслабился, улыбнулся и обнял меня, сильно прижав к себе. Мы так и сидели обнявшись, как два голубых идиота на глазах у редких посетителей бара, и я слушал, как он рвано дышит, явно решаясь что-то сказать, но не зная как. — Говори уже, — небрежно бросил я, ухмыляясь, когда сумел отлепить от себя Рика. — Заебал темнить! Карты на стол! Мой коп опустил глаза, видимо собираясь с мыслями, а потом тяжело вздохнул, поднял полный решимости взгляд и заговорил: — Я был уверен, что испробовал все, и уже ничто и никто меня не удивит. Думал, могу ощущать эту жизнь полной, только когда адреналин гуляет в крови. Я всегда был такой, ты уже знаешь. Однажды пытался прикрыться женой и всеми этими нормальными вещами, что есть почти у каждого. Быть как все. Думал сработает. Изменюсь. — Рик вздохнул, не отрывая взгляда, и взял меня за руку. — А потом, в очередной раз идя домой после сложного задержания одного маньяка-пиротехника, я вдруг понял, что больше не хочу и не могу туда идти. Не мое это! Жена — не для меня, дом — не для меня, выглаженные рубашки — совсем не для меня. Не хочу! Я не рассказывал... Я тогда снял мотель и подал на развод. И подумал, раз уж такой неправильный родился, то теперь по полной стану жить. Ну а если кто-то там наверху реально ошибся, создавая меня, то сможет исправить это одним ударом ножа в бочину. Но вот прошло уже шесть лет после развода, мне почти сорок, и я жив. А этот кто-то, вместо того, чтобы убить неправильного меня, подарил тебя... — Рик сжал мою руку сильнее и придвинулся ближе. — И, кажется, я только теперь начал жить, потому что каждый день хочу просыпаться, открывать глаза, видеть тебя и целовать. Потому что... Знаешь... Вдруг ощущаю себя живым рядом с тобой, как никогда еще не ощущал, ни при одном адреналиновом кайфе. Я слушал его с ухающим где-то в животе сердцем, и понимал, что вместе с наполнившим до краев сопливым счастьем, меня топит острое и необъяснимое ощущение тревоги. Я думал тогда, это просто нервы! Просто чертовы бабские сопли, которые мы развели на глазах у всех. Только Рик мог признаваться в своих чувствах, одновременно говоря о смерти. И я знал, что ощущал то же самое к нему. Ебаный сукин сын! Меня еще никто никогда не любил. И я никого... Не слушая дальше, я просто резко притянул его за шею и поцеловал. Так нежно, что даже сам испугался. Расклеился с ним совсем. Рик вдруг встал, вытянул из кармана куртки пару купюр за нетронутое пиво и потащил меня за руку к выходу. Дул ужасно холодный ветер и начал накрапывать дождь, но до лофта Рика было рукой подать. Байк я оставил там же, дойдя сюда пешком. Поэтому подняв воротники, мы быстрым шагом направились домой. Он так сильно сжимал мою руку, словно пытался сломать кости. А я просто быстро шел рядом, совсем не ощущая холода — чувствуя его нетерпение и напряжение. Мы завернули за угол, оказавшись в переулке напротив нашего дома, когда кто-то остановил его, окликнув по имени. Я услышал хлопок, а обернувшись, заметил быстро удаляющуюся фигуру мужчины - сразу узнавая его. А затем ощутил, что Рик падает на мокрый асфальт, утягивая меня за собой. — Рик! Что?.. Это пуля? — прохрипел я. Голос не слушался, и я все хрипел и хрипел, спрашивая, куда его ранили, ощупывая бока и грудь. Но на вид все было цело, и я не мог понять, пока Рик не сказал: «Это сзади. Мне не больно.» Я перевернул его, не услышав даже стона и увидел, как левая нижняя часть его светлой куртки окрашивается в черный цвет. Кровь отхлынула от моего лица, а гребаное сердце кажется остановилось, пытаясь понять произошедшее. Я вдруг с отчетливой ясностью осознал — слишком много крови, и если ему не больно, хреновы дела. Блядь! Я снял свою куртку и сильно прижал к его боку, а затем окровавленными руками начал набирать «911». Прищурив глаза, Рик понимающе посмотрел на меня, улыбнулся, и протянул руку к телефону, отбирая его. — Поздно, Дэрил. Ты и сам знаешь. — Он усмехнулся и рвано выдохнул. — Кажется кто-то наверху... наконец-то выставил мне счет. Я ведь не ценил… Его речь оборвалась. Рука безвольно упала на асфальт, роняя мой телефон в лужу крови, а на лице застыла эта мягкая улыбка, которую Рик впервые мне показал. Глаза были открыты. — Рик?.. — Зачем-то потряс я его. — Рик, черт тебя дери! — Закричал я вдруг прорезавшимся голосом. — Не смей мне тут умирать! Слышишь? Сукин ты сын! Мои глаза предательски наполнились слезами. Я поднял его и прижал к себе, чтобы еще раз вдохнуть знакомый запах, ощущая, словно моя гребаная жизнь сейчас тоже вытекала через его рану, превращаясь в лужу крови под нами. Я держал его руку, смотрел в устремленные к ночному небу голубые глаза и думал, что этот счет мне уже не оплатить. Я банкрот. И теперь оставалось только сдохнуть, лишь бы побыстрее. *** О том, что прошла неделя я узнал по выпавшему за окном снегу и счету, брошенному Полом под дверь. Наступил декабрь. Все это время я пребывал в угарном бреду и тумане, так и не собравшись пойти на его похороны. Да и на кой мне это?.. Я вышел на улицу, глотнуть морозного воздуха и проветрить укуренные дурью мозги, а в итоге проколесил весь день по городу, взяв у Пола очередной — последний, по его словам, выходной. Кажется и тут мой лимит был исчерпан. Я не знал, куда ехал. Несмотря на яркий снег, улицы казались чужими и мрачными, будто город вдруг стал другим, и не было мне в нем места. Но к вечеру я вспомнил одно... Вернувшись к мастерской, я бросил байк и тут же направился в знакомый бар на окраине — тот самый, где встретил Рика впервые. Поежившись от холода, я зашел внутрь и оглядевшись, сразу нашел того, кто был нужен. Свора замолкла, уставившись на меня хищными взглядами. Заказав стакан самого дорогого пойла старины Гринна, я выпил его залпом в полнейшей тишине заведения. А потом с маниакальным спокойствием и звериным Риковским оскалом, развернулся и с размаха разбил его о голову сидящего слева от меня Уолша. Понеслась!..