Sherry

Шерри не привыкла жаловаться на свою судьбу, да и слушателей, готовых подставить плечо, в этом мире и не осталось. Их жизнь с Дуайтом до апокалипсиса не была похожа на американскую мечту, но им было максимально комфортно друг с другом. Он работал таксистом, она пела в захудалом баре по вечерам. Молодые, с разгоряченными сердцами, они и не заметили, как их совместные вечера превратились в нечто большее, чем просто приятное времяпровождение. Дуайт тогда грезил, что как только накопит достаточно средств, чтобы поднять на ноги себя и больную сестру, займётся тем, чем всегда хотел: откроет свой музыкальный магазинчик с кучей раритетных пластинок и ностальгической атмосферой дерзких 80-х. Шерри же мечтала выбраться с неприметной и абсолютно бесперспективной сцены и попытать счастье в музыкальной индустрии Соединенных Штатов. Но не сложилось. И не только у них. У всего чертового мира не сложилось, с его мечтами и планами. Дуайт больше не таксист, а Шерри уже и не помнит, когда в последний раз пела. Вместо микрофона в её руках дешёвые сигареты, а вместо окрылённого чувства любви — щемящая тоска и жгучий стыд. — Шерри!   Звук собственного имени, как всегда растянутый, не заставляет её вздрогнуть и в удивлении обернуться. Она уже давно перестала пугаться его фигуры, могучей тенью застывшей за спиной. У каждой из жён Нигана была своя комната, свой уголок, куда можно убежать и спрятаться от окружающих. Шерри была во всех таких уголках. В гости она никому не навязывалась, но её почему-то приглашали. Наверное, из-за сочувствия её нелёгкой судьбе: жить с другим, при живом и находящимся совсем рядом бывшем муже. Девушки, живущие за огромной стеной от обстановки внешнего мира, находились под своеобразным куполом из собственных иллюзий. Они воспринимали себя как часть высшего общества и всеми силами пытались этому соответствовать. Показывали сочувствие тогда, когда считали это нужным, и оставались на удивление безучастными, когда могли себе это позволить. В комнате Эмбер стоял аромат невинности и лёгкой грусти. Девушка была похожа на большую фарфоровую куклу, поэтому неудивительно, что её комната напоминала огромный кукольный дом. Комната Шерри пропахла обречённостью, сигаретным дымом и была удивительно никакой. Неприметные обои на стенах, минимум мебели и ничего запоминающегося, никаких рисунков или вещей, которые оставляли после себя хоть какое-то впечатление. Нигану, несмотря ни на что, её комната нравилась: «Чёрт, твоя унылая хибара напоминает мне старые добрые времена. Точно так же выглядел кабак, напротив моего дома!» — это было сказано в один из их совместных вечеров, который отпечатался в памяти Шерри словно ожог. Ниган принёс виски и колоду карт. Шерри было неловко и страшно, когда он, широко улыбаясь, ногой выбил дверь в её комнату. После того, что было между ней и Дуайтом днём, она боялась увидеть у него в руках Люсиль, но когда-то дорогой алкоголь и потёсанная колода чуть не заставили её выдохнуть от облегчения. — Умеешь играть в покер, Шерри? Ниган поставил бутылку на стол и достал из шкафа пару стаканов. Он не спрашивал, будет она пить или нет. Шерри, хоть и была новенькой, но успела уяснить отчётливо, пьёт он — пьёт она. — Да, раньше довольно неплохо играла.  Несколько лет пения в дешёвом баре, тут волей-неволей научишься играть, чтобы хоть как-то разгонять тоску. Она училась играть у подвыпивших байкеров и недовольных жизнью офисных клерков — не самые лучшие учителя, но, если быть честной, временами покер приносил ей больше денег, чем пение. — А я, представь себе, не особо хорошо умею. Матрас даже не скрипнул под мужским весом, когда Ниган присел на широкую кровать. Он терпеть не мог скрип матрасов или, ещё хуже, торчащие пружины, поэтому кровать у Шерри была куда лучше, чем до апокалипсиса. При желании на ней могли бы безо всяких неудобств уместиться трое, но чаще всего Шерри спала в одиночестве. Ниган не любил ночевать «не у себя», как и не любил, чтобы кто-то спал «у него». Алкоголя в её бокале было намного меньше, чем в его. Она всё же пьёт только за компанию, пьяных женщин Ниган не выносит. Иногда Шерри поражалась, сколько в жизни этого человека «не». Особенно во всех правилах, придуманных им. — Никогда не любил эту игру. Мой сосед проиграл свой дом в местном казино и носился по округе в слезах, пока не кинулся под колеса директору той дыры, где умудрился просадить свою жизнь. Играл он ещё дерьмовей, чем я.  Ниган улыбался, тасуя колоду. Взгляд заядлого игрока невольно отметил, что делает он это слишком хорошо и ловко, для «не особо хорошо умеющего» играть в покер. Была бы игра, в которую он играет лучше — они играли бы в неё. Не в духе Нигана не красоваться, но прибедняться тоже не его стиль. Блефует. Шерри еле сдержала улыбку, давно похороненный азарт потихоньку просыпался в ней. Она подтянула под себя ноги и поставила полупустой стакан на заранее подставленный к кровати стул. Ниган сидел в изголовье, ей же досталось место в центре и предложенная им мягкая подушка. В комнате было тепло, поэтому Шерри сидела в платье и наброшенной поверх лёгкой кофте. Знай она заранее о планах Нигана, который не спешил снимать свою куртку, закуталась бы во весь свой гардероб. С раздачей Шерри не везло. На ней осталось только белье, в то время как Ниган с уверенным видом сидел в футболке и штанах. Кожаная куртка аккуратно лежала рядом — единственное, что Шерри удалось снять с него. Вот и сейчас карты были хуже некуда, а с её проигрышем игра закончится. Если она останется без белья, то в продолжении не будет смысла. — Пас! Ниган кинул карты на кровать рубашкой вверх и через голову стащил с себя футболку. Шерри в шоке сжимала свою проигрышную комбинацию, неуверенно глядя на соперника. Ниган подмигнул ей и собрал все карты, сложив их стопочкой у початой бутылки Jack Daniel’s. Покер ему надоел, и они начали играть в «Я никогда не». Шерри не очень любила это алкогольное развлечение ещё со времен старшей школы. Она слишком часто видела, к чему заводит эта игра и не спешила принимать в ней участие. Но Нигана не интересовали её предпочтения, ему хотелось веселья. И всё шло хорошо, даже слишком, чтобы быть правдой. Фразы были смешные и интересные, конечно, без пошлостей не обошлось, но никого это не смутило. Им не по пятнадцать лет, чтобы краснеть и скромно отворачиваться, да и Ниган опустошал свой стакан с завидным постоянством. Поэтому Шерри быстро уяснила, что рано или поздно они попробуют в постели всё сказанное, причём не раз и не два. В тот вечер Ниган много шутил, рассказывал истории из жизни. Шерри не знала, какие из них правдивые, а какие он придумал, но это было и не важно. За несколько часов он показал себя более человечным, чем за всё время их знакомства. А после ушёл, даже не прикоснувшись к ней. В это не верилось, но, засыпая, Шерри не могла не улыбнуться. Наверное, это был лучший её вечер за последний год. Даже сейчас, вспоминая, хочется улыбнуться. Только чему? Единственному светлому моменту в нынешней жизни или своей беспросветной тупости? Пожалуй, второму. Шерри не строила иллюзий и прекрасно понимала, что она здесь, живая и здоровая, только для того, чтобы держать Дуайта на коротком поводке. Глупо думать, что причина в её красоте: были кандидатки и покрасивее, и не занятые. А тот вечер лишь очередная прихоть «супруга», пусть и приятная до дрожи. — Шерри, радость моя. Ниган стоял у неё за спиной всего в паре шагов. Даже отсюда чувствовался запах дезинфицирующего средства. Опять кто-то умер. Шерри и не думала спрашивать, кто именно. Разве что на краю сознания горела надежда, что не Дэрил. Почему-то ей хотелось, чтобы этот парень выжил. Чувство вины? Возможно. Шерри обернулась на его голос. Недокуренная сигарета надломилась — слишком сильно сжимались пальцы. — Подойди-ка сюда. Он поманил её пальцем, как непослушного ребенка. В комнате было темно, только свет от скудного уличного освещения хоть как-то позволял ориентироваться. Но уже по голосу было понятно, что Ниган зол. Шерри и сама не поняла, как научилась распознавать его настроение по интонациям в разговоре. Но в хорошей супружеской паре это неизменное качество, разве нет? Пара шагов в темноте, и она перед ним. Сама ведь знала, что придёт. Ещё бы не пришел, после того, что было днём. Ниган никогда не позволил бы ей грубить ему при остальных безнаказанно. Он — лидер, она лишь послушное и красивое дополнение. Одно из многих. — Шерри. Не сильно, но ощутимо её толкают к окну, поворачивая лицом к стеклу. Пейзаж открывался безрадостный: серые стены завода, парочка снующих дозорных и мигающий скудным светом фонарь. — Ты, конечно, сейчас не увидишь, но вон там, между блоками «В» и «А», расползается огромное пятно, оставленное стариной Джо, который присматривал за Дэрилом, возле камеры которого ты вечно ошивалась, думая, что никто этого не замечает. Я, по своей доброте, не пресекал твой миссионерский поход, но вот какая штука приключилась. Пока я разгребал дерьмо в поселении Дэрила, сам он каким-то чудом сбежал, убив очередного моего человека. Так что скажи мне, дорогая, я чего-то не знаю? Шерри испуганно смотрела в окно, наивно пытаясь и в самом деле разглядеть пятно крови с такого расстояния и при таком освещении, пока смысл сказанного постепенно не дошёл до неё в виде угрожающего шёпота над самым ухом. Дэрил сбежал? Шерри даже обрадовалась этому факту всего на секунду. Страх за свою жизнь смёл мимолетную радость как ураган, не оставив ничего, кроме желания спасти свою шкуру. — Я его не освобождала! — вместо громкого крика вырвался лишь жалкий шёпот. — Не освобождала! Я никогда бы не предала тебя, Ниган. Ты же знаешь! Я даже не покидала комнату, после твоего отъезда. Эмбер и Кларисс могут подтвердить. Я бы никогда… Сердце билось так быстро, что заглушало тиканье стареньких часов на комоде. Руки тряслись как у последнего алкоголика или психически больного. Хотелось курить. Причём много и прямо сейчас. — Тшш. Ниган и сам удивился своему неожиданному порыву успокоить трясущуюся Шерри. Но удивление прошло, сменившись здравым смыслом. Истерику нужно пресечь, толку от слёз и соплей не будет, пожалуй, это только усугубит всё. Видно, что она не причастна к побегу и тем более к убийству. Страх за собственную шкуру у Шерри был всегда выше совести и сострадания. — Давай без этих ненужных завываний. Пока что к тебе претензий нет, но что-то часто в последнее время твоё поведение меня не радует. Надеюсь, ты не напридумывала себе невесть что, а? То, что у нас с тобой периодический и, чего уж там, хороший секс, не делает тебя гребаной королевой. Усвой это и перестань проворачивать за моей спиной свои делишки. Впервые за весь вечер он улыбнулся и поцеловал её, словно любящий отец, в лоб. Поцелуя в губы ждать не стоило, привкуса слёз Ниган не выносил. Уже на выходе он обернулся и ударил кулаком по выключателю, зажигая старенькую люстру под потолком. — Приведи себя в порядок. Зайду позже. Слова, брошенные уже на выходе, вернули Шерри к реальности, заставив осознать происходящее. Нигана уже и след простыл, только поскрипывала входная дверь, возмущенная таким отношением к себе. А возмущена ли была Шерри? Ей указали её место, в очередной раз напомнив, что её прерогатива — служить в качестве развлечения по вечерам, не более. Конечно, формулировка была расплывчатая, но Шерри с ясностью осознала: ещё один подобный прокол, ещё одно появление не в том месте и не в то время — и на одну жену в гареме станет меньше. С него не убудет, благо желающие всегда найдутся. Могла ли Шерри рисковать жизнью Дуайта? Нет. Могла ли поставить под угрозу свою? Определенно нет. Истерика прекратилась, так толком и не начавшись. Страх за собственную жизнь постепенно сходил на нет, уступая место привычным уже чувствам. Тоска и стыд. Только Шерри никак не могла понять, по чему именно она тосковала и чего стыдилась. Было ли ей стыдно перед Дуайтом? Наверное, да. Его сегодняшний взгляд прожёг в ней дыру, которая уже постепенно затягивалась, но стоило только подумать о той сцене и о бывшем муже, то самоистязание начиналось по новой. С Дуайтом ей было хорошо. Он нежный, заботливый, милый. С ним всегда было просто, легко и спокойно. Ещё до свадьбы Шерри знала, что он не бросит её, будет с ней, будет принадлежать ей. Даже когда мир полетел к чертям, они выжили, цепляясь друг за друга, смогли пережить и начало ужаса, и его середину, вот только конец встретят порознь. Спасла бы она его, если вернуть тот день, когда они, грязные и уставшие, стояли перед Ниганом, надеясь на помилование? Конечно, спасла бы. За всё, что он для неё сделал, за свою когда-то любовь к нему. Кем бы её тут не считали, но законченной стервой Шерри не была, по крайней мере, раньше: когда улыбчивый таксист с солнцем в волосах возил её на местный пляж, где они ели ужасно холодное мороженое под палящим дневным зноем. Та девушка не была стервой, но осталась ли она сейчас, когда жена Нигана, Шерри, методично убивала память о ней день за днем? Хотелось верить в это. Но время идёт и постепенно эта вера растворяется в непонятных чувствах к тому, кто их никогда не оценит. Нигана нельзя было назвать ни нежным, ни милым, разве что заботливым. Он никогда не был груб или жесток, но лёгкие и простые отношения могли быть с кем угодно, но не с ним. С Ниганом было временами весело, временами страшно, а временами до жути хорошо. И неизвестно, что именно тебя ожидает, когда «супруг» смотрит на тебя с этой своей чертовщиной в глазах, оценивая какое именно развлечение скрасит его досуг лучше. И, чёрт бы его побрал, но Шерри было ужасно стыдно перед Дуайтом за то, что от прикосновений Нигана она не испытывала неприязнь или ужас. Когда горячие мужские руки касаются обнаженной кожи и над ухом раздается хриплое дыхание, по телу прокатывается совсем не волна отвращения. Когда они полуодетые пьют виски и курят дешёвые сигареты, ей хочется продолжения, хочется вдыхать мужской запах, перебивающий даже дрянной табак, снова и снова. Вот и сейчас. Она умоется, приведёт себя в порядок, наденет что-нибудь ужасно пошлое и непристойное, и будет ждать. Ниган никогда не полюбит её. Шерри никогда не полюбит его. Их связывает взаимная выгода и секс — два явления, на которых большинство пар и держится. Только их пара и не пара то вовсе, но и Ниган не обычный семьянин. Он — лидер, она лишь послушное и красивое дополнение. Одно из многих.