Body talk

Я никогда не считала себя уязвимой, но наслаждаться подчинением любимому человеку, чувствуя его защиту — бесценно! Брайанна Рид. Ветви Дуба

Bed, stay in bed Оставайся в кровати, The feeling of your skin locked in my head Аромат твоей кожи пульсирует в моих висках. Smoke, smoke me broke Выкури, выкури меня без остатка, I don't care I'm down for what you want Плевать, что я в подчинении у твоих желаний. Леон быстро листал каталог моделей в каком-то среднем по уровню кафе. Несмотря на не совсем удачное расположение здания, почти каждый столик был занят. Но, что стоило бы подметить, шумно не было вообще. Голоса людей едва перебивала Halsey с экрана плазмы, висящей на стене. Леон не был любителем кафе, а особенно в его районе — шумный и вечно заполненный Бродвей был до отказу набит всевозможными кафетериями с дорогими барными стойками и кучей голосов. Просто посидеть и выпить чашку кофе, попытавшись расслабиться — что-то около «пешком на Луну». По крайней мере, Леон думал именно так, и вряд ли кто-то сможет переубедить его. Уютный кафетерий с милой феей над буквой «F» каждый раз встречал его приглушенными голосами, запахом кофе и самой уютной атмосферой на весь Нью-Йорк. Владелец неплохо сыграл на том, что вместо жёстких стульев с кожаной сидушкой были тёплые диваны и небольшие кресла. С глянцевых страниц на него смотрели тысячи едва ли не самых лучших разнообразных моделей — с длинными волосами и короткими, пухлые и чуть не анорексики, с огромными задницами и тонким талиями. На любой вкус, цвет и извращение. Мужчина нахмурился. Не то, чёрт возьми! Совсем не то! Нужная фигура, что уже три дня стояла у него перед глазами и изображена угловатыми набросками в пухлом скетчбуке, всё никак не хотела находиться среди сотен профессионалов на страницах их портфолио и каталогах десяти модельных фирм. Нужная хрупкая, точёная фигура с худыми плечами и, черт возьми, без огромной задницы! Нет, не дай Бог! Только хрупкость, нежность и грация. Вот, что ему нужно. Вообще-то, заказчик не уточнял фигуру и какие-либо мелочи — всё доверил Леону. Одному из лучших фотографов Нью-Йорка, и одному из самых знаменитых в США. Да ему и не нужно было объяснять на пальцах, что всё должно сочетаться — от формы скул до фона. Он прекрасно знал, что подойдёт под коллекцию БДСМ-игрушек для сабов. Никакой резкости — этой резкости хватит в тяжёлом железе наручников и дорогой коже плети. Ему нужно равновесие. Хрупкость и тонкость запястий, на которые он наденет блестящие наручники. Плавность изгибов, чтобы угловатые цепи смотрелись, как какое-нибудь колье за пять тысяч баксов — не меньше. Альфа тяжело выдохнул, прикрыл глаза и помассировал виски. Ему казалось, что он вечность проведет в поисках грациозной хрупкости омежьего тела. Или альфы. Или беты. Да чхать! Лишь бы его идеал воплотился, что каждый раз появляется, стоит едва ли прикрыть глаза — яркими вспышками под веками. Стоит открыть — телесными красками и чёрным линером на белой бумаге заношенного скетчбука. Потратит такую же вечность, как и на поиски того-истинного-нужного. Леон давно осознал, что в этом плане он немного сентиментальный романтик. К своим тридцати двум у него были лишь одни серьёзные отношения, остальное — секс. Грязный, животный, горячий секс. Без разбирательств, выбора. Просто секс. Истинный находиться не хотел — Леон никогда не наделял его каким-нибудь идеалом, никаких ярлыков, предпочтений и желаний. Лишь бы нужный. Мужчина снова просматривает каталог. На последней странице на него смотрела девушка с ногами, как принято говорить, от ушей, широкими бёдрами, надутыми губами и большой аппетитной грудью. Леон подмечает, что занялся бы с ней сексом, возможно, отснял бы её на коллекцию эротических костюмчиков — ей бы подошло развратное маленькое платьице медсестры, что едва бы прикрывало бедра, и кружевные чулки. Но не наручники. Нет. Категорично. Он опять пролистывает страницы, вылавливает взглядом не слишком худого омегу с длинной шеей и высветленными волосами. Леон хмурится и думает, что, возможно, если фотошопом уменьшить бёдра, сделать плечи чуть уже, кожу светлее, а пальцы — длиннее, то, может быть, тогда… Да кого он обманывает?! Совсем не то. Он кладёт толстый каталог на стол и думает, что ему надо опять заехать в пару модельных фирм. В принципе, работа никогда не была лёгкой, а манна небесная никак падать не хотела. Божье благословение свалилось на него внезапно, пахнувшее кофе и взбитыми сливками. Нет, истинный не сел рядом и не предложил познакомиться. Идеал подошел к нему в белой рубашке с короткими рукавами, чёрном жилете и фартуком на бёдрах — в униформе этого кафе. Идеал его фигуры что-то черкнул в блокноте, поднял на него взгляд, едва улыбнулся уголками губ и спросил: — Чем я могу вас порадовать? — дежурная фраза каждого официанта этого кафе. Леон напряжённо сглотнул и слегка приоткрыл рот, оглядывая свой идеал, разве что сошедший со скетчбука. Да-да — идеальный рост, идеальные плечи, шея, форма бёдер и изгиб талии. Прекрасные ноги, длинные пальцы и великолепный цвет кожи — едва ли не аристократичный. Да, да, да. Миллион раз да! Разве что лицо… слишком тяжёлый взгляд для послушного сабмиссива на страницах эксклюзивной коллекции БДСМ-товаров. Зато положение спасали угольно-чёрные пышные ресницы, небольшие, но пухлые губы и прекрасной формы скулы. К чёрту взгляд! Фотошопом приукрасит. Но тело… нет, это просто великолепная удача. — Мистер? — парень чуть наклонил голову, вырывая мужчину из вороха мыслей. Леон хочет ответить, что он может порадовать его своим обнаженным телом в наручниках, кляпом и в ошейнике в его фотостудии. — Тыквенный латте, будьте добры. Без сахара, — вместо своих заманчивых мыслей говорит альфа. Парень кивнул, быстро опять что-то черкнул карандашом и, подняв голову, спросил: — Не хотите попробовать наше фирменное пирожное со свежими фруктами и взбитыми сливками? Оно прекрасно сочетается с латте и раф кофе. «А как оно будет сочетаться с твоей кожей, если слизывать его с тебя?» — хочет спросить Леон, но сдерживается и чуть трясёт головой. — Да, пожалуй, не откажусь, — кивнул мужчина, откровенно разглядывая официанта. Парень опять кивнул и, улыбнувшись, пошёл обратно к стойке. Бастия глянул в спину парня, оглядывая. Конечно, как с такими бедрами могла быть большая задница? Благодаря облегающим джинсам, Бастия прекрасно разглядел аккуратные, подтянутые ягодицы. Он поражённо откинулся на спинку кресла. Это было что-то… потрясающее, великолепное, идеальное. То, за чем Леон так гнался, тщетно искал в сотни модельных агентств. Да, конечно, парень явно не профессионал, надо будет потрудиться над его позами, над его страхом перед камерой, над его скованностью, но результат явно будет того стоить. Мужчина мысленно представил, как прекрасно он будет смотреться на шёлковом покрывале со связанным руками и в ошейнике с шипами. Да, как свет будет подчеркивать идеальную форму бёдер, его плечи и великолепные скулы. А как он прекрасно будет смотреться в кожаных фиксаторах, шортах или захватах — дорогая чёрная кожа будет смотреться на нём просто прекрасно. Такое чувство, что все БДСМ-товары были созданы специально для его тела. Нет. Будто он создан для самого чувственного БДСМ, для самых дорогих игрушек и серебряных наручников. Серебро. Не иначе. Бастия сидел в том кафе ещё долго — даже тогда, когда высокий стакан с кофе и фарфоровая тарелка были пусты. Леон следил за точными движениями парня, вылавливал эту природную грациозность и гибкость его тела. Прямая спина, уверенный шаг, всегда расправленные плечи. И эта фигура… превосходная фигура. Парень нередко ловил на себе заинтересованный взгляд мужчины, и каждый раз, краснея, утыкался взглядом в свой блокнот, что-то там усердно выводя карандашом. Он каждый раз сжимался под его взглядом, едва не сутулился, и Леон понимал, что работы будет много. Но это неважно. Важна хрупкость запястий и тонкость талии. Нет. Это точно изумруд в сундуке с подделками. Это бесконечный идеал. Леон буквально не отрывал от него взгляд: то высматривая прекрасные черты лица, то красивые бёдра, то худые плечи. Это было словно божество, как свет. Мягкий, приятный свет. Леон нередко просто засматривался, операвшись щекой о кулак, смотря на такую необходимую грацию и бледность его кожи. Леон надеется, что альфа этого парня не будет против того, что он снимется в такой эротичной коллекции. У такого просто обязан быть альфа, и ещё толпа поклонников — только идиот не заметит этой харизмы, мягкости… великолепности. Официантка, с высоко завязанным хвостом, пихает Грея локтём в бок и, хихикая, говорит: «Эй, видишь этого альфу за столиком у окна? Ты, кажется, ему понравился». — Что ты несёшь? — Грей резко поворачивается к ней и краснеет, хмурясь. — Ты что, слепой? Не видишь, как он на тебя пялится? Да он тебя глазами раздевает! — девушка замечает, как парень вздёрнулся и покраснел сильнее. — Давай, Грей, не упускай свой шанс. Видишь, какой солидный альфа на тебя запал? Да у него одни запонки в три твоих зарплаты. Давай, либо иди, знакомься, либо виляй бёдрами активнее, чтобы он сам не выдержал! — Боже, Мира! Он просто задумался. — Ага, и каждый раз у него голова в твоём направлении задумывается. Думаешь, чего он тут сидит уже второй час? Музыку слушает? Поверь, он эту певицу может себе на дом заказать, судя по всему. Давай, не тормози, — девушка шутливо шлепнула парня по ягодицам, подталкивая вперёд. Парень выругнулся и смущённо глянул на свою собеседницу. — Успокойся. Где ты видела, чтобы крутые мужики западали на официанта? В романах? — Только что, — девушка хмыкнула. — Ладно, как хочешь, но потом не жалуйся, — она пожала плечам и направилась к своему столику, принимать очередной заказ. Парень фыркнул и поправил узел фартука. Окей, взгляд этого альфы действительно был будто… голодным? Но он привык, что на него обращают внимание альфы его же возраста, но никак не взрослые мужчины. Парень мотнул головой, закусил губу и опустил взгляд в пол. Леон продолжал смотреть. На моменте, когда тонкая ладошка девушки шлёпнула парня по ягодицам, он нервно сглотнул. Как же повезло его альфе — наверное, невероятно круто шлёпать рукой по его нагой коже, оставляя красный отпечаток от руки. Прекрасный образец послушного сабмиссива на страницы каталога. Бастия продолжал сидеть, изредка делая острые наброски возможных поз, или даже зарисовывая его лицо. Он внимательно всматривается в вчерашний набросок своего идеала и вновь поднимает взгляд на официанта. Невозможное сходство. Это что-то невообразимое. Когда за окном стали сгущаться сумерки, а посетители стали расходиться, Леон окончательно убедился, что именно этот омега должен будет позировать. Но никаких откровенностей и омежьих прелестей напоказ. Нет. Леон позаботится над тем, чтобы всё самое интимное было скрыто, оставить некую загадку и интерес к нему. Он заслуживает загадку и этот интерес. — Простите, но мы уже закрываемся, — идеал снова оказался рядом, окуная в запах кофе и взбитых сливок. — Да, но… — он сделал маленькую паузу, пригляделся к имени на бейджике, и продолжил: — Грей, можно с тобой поговорить? Парень вздрогнул и почти незаметно напрягся. Смущённо кивнув, тот сел на противоположенное кресло. — Я Леон Бастия. Убери свою официальность, для тебя просто Леон, окей? — выдержал маленькую паузу и сказал: — Скажи мне, Грей, ты когда-нибудь выступал на публике? Или фотографировался? Может быть, занимался танцами или что-то такое? — Нет, — Грей покачал головой. — Ничего из этого. Разве что спортом, но чисто для себя, просто чтобы фигуру поддержать, — он растеряно пожал плечами. Леон поджал губы. Ситуация усложнялась. — Тогда перейду прямо к делу. Я — фотограф. Не знаю, слышал ли ты обо мне, ну да чёрт с этим. Понимаешь, сейчас я занимаюсь съёмкой одной коллекции. И ты… ты просто идеально подходишь! Нет, серьёзно, я искал похожих на тебя среди сотни агентств, а этот идеал оказался официантом в этом кафе. Грей, ты согласишься позировать? Плачу я отлично. Ты можешь даже уволиться отсюда и просто позировать для меня вечером. Грей удивлённо выдохнул, смотря во все глаза. Его… заметил фотограф. Его выделил фотограф. Да ну! Быть не может, чтобы для кого-то он был идеалом. По крайней мере, для таких альф, как этот Леон. — Вы что, шутите? Вы случаем не какой-то там маньяк? Ну, знаете, сейчас заведёте меня в квартиру, пару раз щёлкните, а потом сделаете что-то, скажем, не очень хорошее. — Нет, Грей. Я не шучу, и я реальный фотограф. Если не веришь, то, когда придешь домой, введи меня в гугле. Поверь, я буду в первом топе. Я не собираюсь тебя торопить с решением. Посиди, подумай, я оставлю тебе мой номер, — он достал визитку и протянул омеге. Грей взял её, чуть повертел её в руках, разглядывая имя мужчины, и спросил: — В смысле, идеал? Я говорю о том, что есть куча людей лучше меня, а вы вряд ли ищите именно свой идеал для чужого заказа. — Ты идеально подходишь, понимаешь? На каждую фотосессию нужно что-то особенное, то, что сможет подчеркнуть товар. Я искал то, на чём он будет выглядеть как драгоценности, чтобы все побежали его покупать, думая, что это вещи такие крутые, а не модель, благодаря которой этот товар наделяется магией. Что-то вроде иллюзии. Твоя фигура немного нестандартна для омег, но пропорциональна. Это подойдёт. Идеально подойдёт. Грей смутился словам мужчины, не понимая, как он может чему-то придать вид чего-то крутого. Он поёрзал, закусил губу и спросил: — И сколько платите? — А сколько твоя зарплата здесь? — Три тысячи пятьсот баксов, — назвав почти точную сумму, тут же ответил Грей. — Пять тысяч. Я буду платить тебе пять тысяч. — Просто за то, чтобы я позировал? — парень удивленно посмотрел на него, не веря сумме. Да это же целая зарплата какого-нибудь архитектора! — Ну, в принципе, да. Но есть маленькая загвоздка. Это… эротичная фотосессия, специально для каталога БДСМ-товаров. — То есть… я должен буду сняться голым?! — Грей буквально подскочил, густо краснея. — Нет-нет! Это же не порно. Да, передо мной тебе придётся быть голым, но в каталоге и сантиметра самого интимного не проскользнёт! Максимум, что я себе позволю — это ягодицы, — заметив, что парень продолжал шокировано на него смотреть, краснея, продолжил: — Да, в студии тебе придется быть голым, но только передо мной, а я уже столько голых людей видел, что ничего нового ты мне не раскроешь. А на фотографиях ничего не проскользнет. Грей, я понимаю, что это для тебя трудно, по тебе видно, что ты застенчивый, и понятия тебя обнажённого и камеры вместе для тебя чуть ли не табу. Но я не найду ничего лучше тебя. Ты — целое искусство. — Я, наверное, отка… — Семь тысяч. — Я… ну, вы же сами сказали, что это не для меня. — Нет, я не это имел в виду, ты как раз рождён для камеры, для того, чтобы тобой восхищались. Ты просто боишься. Давай, может, хотя бы попробуем? Пару снимков. Просто попробуем. Я, ты, камера. Никаких каталогов. — Можно, — растеряно пожал плечам парень, смотря куда угодно, но не мужчину. — Отлично. Адрес студии написан на визитке, приезжай, когда тебе угодно. Только к тебе есть одно маленькое требование. — Какое? — Грей поднял голову, демонстрируя красные щёки. — Побрейся везде, хорошо? Я просто не хочу сильно редактировать твои фотографии, скрывать хоть каплю тебя. И «там» тоже. Если у тебя раздражение на лезвия, то могу оплатить тебе при… — Нет! Всё хорошо. Я понял. До свидания, — парень, находясь в явном шоке, аккуратно встал, направляясь в сторону барной стойки. Леон тяжело выдохнул, понимая, что работы будет много. Если он едва смог принять факт, что он будет голым перед камерой, то, как же он будет сжиматься под объективом завтра. Альфа запихнул каталог и скетчбук обратно в сумку, кинул двадцать баксов на стол и вышел. Нет, будет невероятно сложно с ним управиться, даже уговорить на такое уже кажется чем-то невероятным.

***

Грей — это… (Сексуальность, грация, гибкость, идеальность) …искусство. Целое искусство с приятными изгибами, светлой кожей, прекрасными скулами, с россыпью созвездий родинок на коже, с чувственными губами и темно-синими глазами. Грей — это детальный потрет идеала, обрисованный вплоть до каждой впадинки и длины ног. Идеал немного застенчивый и скромный, идеал умудряется сжиматься даже под взглядом. С идеалом придётся поработать. Поработать ради восхищения других альф, в чьи руки попадёт этот каталог. И именно Грей должен быть на обложке, скорее всего, в наручниках или кожаных браслетах для фиксации. Леон хмурился и раздражённо стучал ручкой по столу, глядя на время. Возможно, он не придёт. Возможно, он вообще не хочет, чтобы кто-то видел его обнажённым. Леон дал выходной сегодня гримёру, поскольку понимал, что этому омеге не надо и капли грима на лицо. У него идеальная кожа, без единого изъяна, пышные ресницы, которые ни в коем случае не надо выделять тушью, довольно выразительные глаза и прекрасный цвет губ. Нет. Ни капли грима. Если согласится на профессиональную фотосессию, максимум, для чего нужен будет гримёр — поработать над прической. Ну, быть может, выровнять где тон кожи и подчеркнуть контур. — Может, стоило хотя бы на утро позвать других моделей? У вас просто день, в итоге, впустую. Мой, кстати, тоже. Бастия нахмурился ещё сильнее. Он был уверен, что Грей должен был придти! Да кто вообще отказывается за такие деньги работать с профессиональным фотографом?! Если мать-природа не обделила его внешними данными, то, кажется, про мозги благополучно забыла. — Я был уверен, что он явиться, — он с силой ударил концом ручки по столу, едва не сломав её. — Мереди, можешь быть свободна. Дома пробей парочку новых модельных агентств, в понедельник возьми у них каталог и привези мне. Молоденькая девушка с выкрашенными в розовый волосами кивнула и грустно улыбнулась: насколько же он богат, и насколько же он одинок, а с омегами, которые ему приглянулись, не везёт вообще, зато другие как мухи на мёд. — Он вам понравился? — Мереди взяла свой телефон с тумбы, доставая с сумки наушники. — Да, — честно признался альфа, слабо кивнув. — Он спокоен, сдержан, приятен в общении. Довольно милый, я бы, возможно, даже попытался. — Не везёт вам что-то в последнее время, — на выдохе сказала девушка. — Ну, не скажи, вчера неплохо в покере отыгрался. — Вы ещё здесь останетесь? — спросила Мереди, вздёрнув голову. — Да. Пробью пару моделей, может быть, что-то найду. Скоро, от безысходности, сам начну себя снимать. Мереди улыбнулась, кивнула и вышла, прикрыв дверь, оставляя после себя лёгкий запах пшеницы, который, вскоре, растаял в преобладающем запахе цитрусов. Леон, тяжело выдохнув, откинулся на кресло, прикрыв глаза. Тишина в студии не была раздражающей, тишина не нагнетала, тишина наводила тоску. Леон привык именно в тишине вспоминать, что ему тридцать два, что он до сих пор один, что его шансы, несмотря на все его деньги, найти истинного падают вниз. Он привык едва ли пугаться перспективе остаться одному навсегда: без понимающего омеги, без детей, которых к его возрасту жутко хотелось. Остаться одному. Остаться на съедание флегматичной тишине и темноте ночью. В какой-то мере он сам виноват. В свои молодые годы, в свои двадцать, когда он мог всё, он не смотрел на омег, не искал себе истинного. Леон работал, чтобы приобрести известность. Леон работал, чтобы быть счастливым. Леон стал известным, богатым, успешным. Стал едва ли не самым востребованным фотографом. Леон до сих пор не стал счастливым. Деньги, роскошь, слава — ничего из этого не давало в полной мере ощутить себя счастливым. Ощутить себе полным и нужным. В мире, набитом фарсом и влиянием, он не нужен ровным счётом никому без его денег, навыков и дорогих услуг. Услышав тихий скрип открывающейся двери, мужчина лишь открыл глаза, думая, что Мереди могла что-то забыть. Чуть приподняв голову, чтобы увидеть её, Леон сразу же оживился. Идеал был у двери, привычно сжимаясь в плечах. — О, Грей, я-то уже подумал, что ты не придёшь! Проходи, — мужчина быстро встал, подходя к омеге, закрывая за ним дверь и помогая снять кожанку. — Я после смены в кафе сразу к вам, — ответил Грей, умалчивая про то, что действительно думал не приходить. Леон понятливо кивнул и повесил кожанку. Теперь, за пределами кафе, от Грея не пахло кофе и сливкам. Грей пах жасмином. Мужчина на пару секунд завис, ощущая запах кожанки: запах жасмина и душного города. Грей пах великолепно. Это было что-то мягкое, волшебное и такое… чарующее. Это не было чем-то чересчур приторным, это был чем-то приятным и безумным одновременно. — Ты, наверное, не сможешь позировать очень долго, да? Уже темнеет, — спросил мужчина, мысленно прикидывая, сколько времени он может потратить на этот шедевр. — Завтра суббота, так что я могу делать это так долго, как вам захочется, — растеряно пожал плечами парень, пытаясь выглядеть расслабленным, но Леон видел его зажатость по сжатым плечам и рукам на груди. Грей бы, возможно, не стал сейчас так мяться, если бы не одно «но». Он знает, что совсем скоро он будет абсолютно голым перед альфой, взрослым мужчиной, в конце-то концов. Это смущало до нервного переступания с ноги на ногу. Гугл сказал, что Леону тридцать два и он довольно известен, а Грей что? Девятнадцать едва исполнилось. И неопытный в этом плане. Казаться идиотом не хотелось — голым идиотом тем более. Да он вообще ни перед кем голым не был! Перспектива быть абсолютно обнажённым перед альфой смущала, заставляя ёрзать и кусать губы. — Я уже отпустил помощницу домой, так что можешь не стесняться, — он прошёл вперёд. — А где… — Гримёрка та голубая дверь, можешь раздеться там, — сразу же ответил альфа, настраивая фотоаппарат. — А… обязательно сразу всё снимать? Мне, правда, неловко. Будь вы омегой, то без проблем, так что… — Если ты не против, то можно тебя попробовать снять для коллекции аромомасел с афродозиаками. Там как раз одежды мало, но всё прикроет. Заказчик попросил омег на роль греческого божества, ну, знаешь, надо как можно больше оголённых частей тела, белой ткани и цветов. А, ну и золотых украшений. Ну, ты как? — А я точно подойду на роль греческого божества? Да и аромомасла должны возбуждать, значит, и модель должна быть возбужда… — Ты возбуждаешь — это раз. Я знаю, что ты идеально впишешься в этот образ — это два. Разве что на парных страницах, омега должен быть с альфой, как бы изображая всю страсть и итог афродозиаков, я не уверен, что ты сможешь справиться. Но, стоит попробовать. — Разве идеалом античной красоты не были широкие бёдра и довольной большая по… Ну, зад. — Были, — кивнул альфа. — Но я же не собираюсь тебя сразу выдвигать. Ты же пока что стесняешься быть полностью обнажённым, так что попробуем тебя в этом образе. Там, в гримерной, будет шкафчик с подписью «Desire». Подбери себе что. Тебе помочь? Грей отрицательно закачал головой и направился в эту комнату. Альфа довольно усмехнулся, настраивая свет софитов. Он мысленно прикидывал, где Грей впишется лучше: в БДСМ или в виде невинного божества? По сути, со своей хорошей кожей, фигурой и внешностью он должен смотреться везде одинаково хорошо, потому что такие люди рождены для камеры. Леон испытывал к нему смешанные чувства, но особенно отчетливо он ощущал восхищение. Нет, конечно, он видел множество красивых людей, и выше, и стройнее, но Грей — это флакон с чувственностью, харизмой и грацией. Для того, чтобы привлекать, мало быть идеальным во внешности, иметь внутри себя то, что цепляет — вот залог чужой симпатии. — А… а она как-нибудь закрепляется? — Нет, просто кладётся на тебя. Ну, я могу придать нужную форму, открывая или закрывая нужные участки тела, делая акцент. Просто завернись в неё, как в полотенце, — тут же ответил Леон, не отвлекаясь от камеры. Грей, тяжело выдохнув, до сих пор не понимал, что же в нём увидел Леон, потому что чувствует он себя как идиот. Он неуклюже вышел, чуть ли не спотыкаюсь о длинную ткань, мысленно матеря всю ситуацию и себя заодно. В глаза ударил яркий свет софитов, Грей едва сумел разглядеть какое-то ложе посреди всего этого света. — Ляг на софу, сейчас закончу и займусь тобой. Грей кивнул, но тут же вздёрнулся и покраснел. «Займусь тобой» — звучало немного двусмысленно, и Грей подметил, что лучше бы они здесь действительно сексом занимались, и то менее неловко было бы, чем вот это всё. Грей ловит себя на мысли, что отдаться такому взрослому, красивому альфе, было бы… круто? Грей потряс головой и закусил губу, мысленно думая о том, что во время фотосессии он бы мог переборщить с указаниями, перейти именно в приказывающий тон, тон доминанта, обращенному к сабмиссиву. Леон мог бы даже воспользоваться этими снимкам в качестве шантажа и делать с ним всё. Прямо в фотостудии. Они бы могли перейти из фотосессии в другую сессию. Омега мысленно устало застонал. Надо было уже что-то делать с собственным телом, а то действительно накинется на Леона. Девятнадцать лет без нормального подчинения, с лишь его неудачными подобиями, давали о себе знать. Хотелось уже наконец-то отдаться нормальному мужику, чтобы приказывал, чтобы его хотел, чтобы, мать вашу, наконец-то выпорол. Или хотя бы отшлепал. Хоть что-нибудь. Грей чисто из принципов не хотел пользоваться сабхаусами (только в крайнем случае), а тот-самый-единственный всё никак не хотел находиться. Поэтому возможность того, что Леон окажется эдаким извращенцем, что будет его шантажировать — не такая уж и плохая. По крайней мере, он красивый и, наверняка, опытный. Но, конечно, об этом даже думать не следовало — Леон интересовался его телом чисто в профессиональных целях, ничего более. — Грей, престань краснеть. По крайней мере, так. Заигрывающий румянец — это, конечно, очень невинно, но не когда всё лицо красное, будто ты перевозбудился от этих масел. Грей вздёрнулся и поднял взгляд, рассматривая альфу — глаза уже привыкли к яркому свету, поэтому он смог разглядеть мужчину. Запах цитрусов обдал с головой, когда Леон подошел ближе. — Ляг на спину, — скомандовал Леон, чуть опускаясь на корточки перед ним. Грей тут же повиновался, ложась на мягкую тахту. Бастия неторопливо поправлял на нём ткань — стащил с груди, оголяя затвердевшее от холода и недавних мечтаний соски, убрал почти окончательно с ног, приоткрывая бедро, собирал какие-то складки на ткани, красиво укладывал, оценивающе смотрел. Грей тяжело задышал, Леон едва касался его кожи, но это ощущение, что он всё сильнее его обнажает, открывает перед собой, было таким… интимным и приятным. Он не двигался, не говорил и не мешал, лишь слегка кусал губу, когда тёплые пальцы касались его кожи. Мужчина опять заговорил: — Расслабься, согни чуть правую ногу в колено… правую, Грей! Правую от тебя! Да эту! —мужчина коснулся ноги, парень поспешил согнуть её. — Как можно было запутаться в двух ногах? — тяжело выдохнув, поинтересовался Леон у ещё больше раскрасневшегося от неловкости парня. — Растерялся, — буркнул Грей, мысленно уже убегая отсюда прямо в этой ткани. — Попытайся расслабиться, вообще не замечай меня. Вообще, сама идея этого каталога в том, что омега каким-либо способом услышав этот запах, начинает возбуждаться, ну и оттуда открытая поза, прикрытые глаза, ну, ты же понимаешь? У тебя же ведь была течка, можешь вспомнить, какие ты позы принимал, попытаться показать их сейчас. Грей, вспомнив, что в свою первую течку лежал на животе, с оттопыренной задницей, боясь любых к ней прикосновений и хныкал в подушку, повёл бровью. — Давайте лучше вы всё говорить будете, у меня плохо с сексуальностью, — честно признался Грей. — Ладно, — кивнул альфа. — Твоя эмоция — чувственность. Попытайся отобразить её. Вскоре, когда мужчина нацепил на его руки и шею какие-то странные украшения, типа золотых браслетов, и аккуратно вплёл в волосы пару цветов, отошёл, осматривая свои труды. Кивнув, он подошёл к фотоаппарату. — Откинься и расслабься, не напрягай мышцы, вот так, — пару щелчков и яркая вспышка. — Теперь голову откинь, открой шею, да, вот так, можешь зарыться правой рукой в волосы? Молодец. Не забывай о чувственности. — Я, честно говоря, не особо понимаю, как выглядит чувственность, — растерянно сказал Грей, ощущая себя полным идиотом. — В данном случае — чувственное наслаждение. В какой-то мере это сочетание сексуальности и нежности. Если сексуальности более резкая, а нежность — мягкая, то чувственность — что-то среднее. Ну, ты понимаешь? — Понимаю, — согласно кивнул Грей, хотя ни черта, на самом деле, он не понял. Леон довольно часто выпрямлялся, смотрел на него и хмурился, подходил, что-то поправлял, потом опять фотографировал. Леон казался немного другим во время работы: брови были сдвинуты к переносице, взгляд серьёзен, слегка флегматичен. У него были точные движение и губы, сжатые в одну линию. Он не подал ни единой эмоции, лишь изредка смотрел так мягко, будто хвалил взглядом, а не словом «молодец». Для Грея это было странно и даже сложно: застыть в одной позе на пару минут оказалось не так легко. По крайней мере, он не был обнажённым, поэтому он хотя бы не краснел и не сжимался в плечах. В какой-то мере это ему даже нравилось, хоть он и не был уверен, что у него получается хорошо. Он путался в собственных руках и позах, путал право и лево, и совершенно глупо пытался улыбнуться, когда это требовалось. Он чувствовал себя не как божество, а как гороховый шут, мысленно думая о том, что, возможно, было бы неплохо, если бы Леон остался им недоволен и их пути разошлись. Хотя, конечно, за такие деньги можно поваляться перед камерой с тканью на ногах. Уже под конец Леон предложил посмотреть снимки, Грей тогда завертел головой, потому что смотреть на этот стыд со стороны хотелось меньше всего. — Да ладно тебе, давай, иди ко мне. Грей опять вздрогнул — Леон любил говорить двусмысленно или у него это не осознанно получается? Парень, выдохнув, снова закутавшись в белую ткань, подошел к ноутбуку. Бастия оперся руками о стол, быстро включая фотографии. — Вот этот снимок мне особенно нравится, ты здесь выглядишь так, будто действительно возбужден, да и ракурс пришелся кстати — акцент на твоих ногах довольно выгодный и сексуальный, — альфа говорил без какого-нибудь флиртующего акцента, просто факт. Профессиональный факт. Это, с одной стороны льстило — такой профи видит в нём «сексуальность», с другой стороны Грей понимал, что альфа явно не интересуется им, как омегой. Грей глянул на экран: в ярком свете кожа казалось будто… хрустальной, какой-то нежной, вызывая желание прикоснуться, румянец, при таком свете, виден едва, но будто что-то подчеркивает, кажется такой важной изюминкой, что без него было бы не то. Ноги почему-то кажутся длиннее. Грей бы и не подумал, что он может быть таким… сексуальным. — Грей, ты рождён для камеры! — искренне поделился своим мыслями фотограф, рассматривая фотографию: омега со слегка выгнутой спиной, свет падал так, будто обрисовывал контуром идеальные изгибы омежьего тела. Это было невероятно. — Нет, ты точно будешь на обложке! Грей, ты был бы реальным шедевром, если бы так не стеснялся. Грей, поражённый такими словами мужчины, стоял с едва приоткрытым ртом, смотря то на фотографии, то на Леона. Он действительно… поразил его? Грею это казалось таким странным, таким неправдивым, что он с трудом верил в правдивость слов фотографа. Он хоть и понимал, что Бастии врать бессмысленно, но он был слишком смущён, чтобы принять эти слова за чистую монету сразу же. Он потупил взгляд, сильнее сжал белую ткань и упорно разглядывал пол. Слова альфы смущали именно как омегу — он не привык к такому вниманию к своему телу, он даже до последнего не верил, что это он там, на фотографиях. — Возможно, ты всё же попадёшь в этот журнал аромомасел. Не в главной роли, но на одну страницу точно… наверное, с жасмином. — Жасмин — это афродозиак? — Грей поднял голову. — Угу, — кивнул альфа, не отрывая взгляда от фотографий. — Аромат чувственности. Смотри, скоро альфы будут прямо на улицах накидываться, — он усмехнулся. — Ха-ха-ха, — парень саркастично закатил глаза. — Я серьёзно, — альфа впервые за весь их разговор повернулся к нему, смотря в глаза. — Ты красивый. Чертовски красивый. Сам подумай: неужели я, известный фотограф, поставлю на такую эротичную коллекцию какого-нибудь несексуального омегу? Просто вы, омеги, забавные существа, всегда умудряетесь находиться в себе какие-то мелочи, а потом комплексовать и думать, что вы такие ужасные и некрасивые. Просто доверься моим словам, — альфа выпрямился, становясь намного выше омеги. — Грей, твой альфа не будет против того, что ты снимешься в таком откровенном амплуа? — У меня нет альфы, — парень отрицательно покачал головой, подтягивая сползающую ткань. — Ты серьёзно? Всем отказываешь, что ли? — мужчина усмехнулся, разглядывая жасмин в его волосах. — Ну, просто никто пока не нравился. А смысл мне просто для вида встречаться? — Тоже верно, — он согласно кивнул. — Так ты не против сниматься? Снимков немного будет, кроме тебя ещё будут альфы, ну и другие омеги. Ты будешь что-то вроде изюминки. — Не против, — слабо кивнул омега, снова краснея. — Тогда пока иди, одевайся. Думаю, я пока отсниму других моделей, а ты приходи в пятницу. Можешь попытаться потренироваться перед зеркалом. Просто подумай над тем, какой ты сексуальный и красивый. — Я… я попробую, — слегка заикнувшись, ответил парень. — А мы опять будем одни? — с надеждой в голосе спросил омега. — Посмотрим, какие я выберу для тебя вещи и позы. Возможно, без гримера и ассистентки не обойтись. Но не волнуйся, моя ассистентка, как ты понял, девушка, а у гримёра немного не та ориентация, так что ты его интересуешь только как модель. Для начала попытаюсь выбрать полегче, чтобы не зажимался хотя бы передо мной. Грей кивнул, поправил сползающую ткань и отправился в гримерную.

***

Позировать для Леона абсолютно голым было неловко, странно, но… хорошо. Леон начинал с разогрева, называл какие-то закрытые позы, фотографировал и улыбался, расслабляя Грея. Парень ни разу не сказал о том, что не хочет становиться в какую-то позу — краснел, стеснялся, но после подбадривающего:«давай Грей, не стесняйся меня», почему-то расслаблялся и становился в нужную позу. Леон, когда впервые видит его без одежды, пораженно охает и думает, что в нём говорит фотограф. Леон поражён и восхищён им до легкой дрожи в руках. Без этой одежды, без чёртовых оков, что мешают разглядеть его полностью, он казался таким… хрупким, немного беззащитным. Леон, глядя на него, такого откровенного, хотел… заботиться, подчинить. У Грея прекрасная кожа, которую хочется гладить, целовать. У Грея приятные изгибы, худые плечи и чётко очерченные ключицы. Леон хочет подчинить его, трогать. Бастия думает, что это всё взгляд фотографа на превосходную модель. Леон понимает, что ни черта это не фотограф. Это уже альфьи инстинкты — так хотеть омегу может только альфа. Альфа поражён им, когда тот позирует — кусает губы, краснеет, но послушно изгибается в спине, открывается для него, показывает всего себя — такого чувственного, сексуального. Грей дразнит телом и взглядом, запахом и мягкими движениями. Бастия переходит к первой игрушке — всего лишь невинные наручники из серебра. Он аккуратно застёгивает его руки за спиной, касается пальцами тёплой гладкой кожи. — Аккуратно садись на колени, — командует альфа, помогая тому усесться, стараясь не разглядывать аккуратные ягодицы. — Вот так, молодец. Леон отходит к фотоаппарату, сглатывает от открывшегося вида — омега сидит к нему спиной и этот переход из талии к бёдрам. Сейчас, когда они в студии совсем одни, а рядом сидит саб в одних наручниках, такой беспомощный, такой желанный, сдерживать себя было сложно. Мужчина, тяжело выдохнув, сказал: — Чуть поверни голову ко мне… так, стоп, хватит, вот так, — тень покрывала почти всё лицо, свет выгодно подчеркивал подбородок, едва показывая губы и выразительно подчёркивал скулы, чёткое тенью обводя будто по контуру. — Так, мой мальчик, не двигайся, — Леон давно заметил, что обращения типа «малыш», «маленький» и подобные стали для него привычны. Грей, во всяком случае, был не против, а сдерживать себя от этого «мой» было сложно, поэтому Бастия не отказывал себе в этом вербальном удовольствии. — Так, отлично, можешь расслабиться. Бастия расстегнул наручники и выдвинул в центр стоящую неподалеку красную бархатную софу. — Сейчас тоже с наручниками, но поза откровенней будет, — сказал Леон, когда снова застегнул на его запястьях наручники, но на этот раз спереди. Грей учащённо задышал — доминант выглядел серьёзным и уверенным, когда Грей ощутил, как Леон снова защёлкивает на его руках наручники, чуть закусил губу, это было так интимно и властно, что Грею немедленно захотелось, чтобы Леон занялся далеко не фотографированием. Но где это видано, чтобы такие люди влюблялись в своих моделей? Но Грей не мог отказать себе в искушении представить, как он мог бы сейчас приказать сесть на колени… Леон, выдохнув, приказал тому сесть на кушетку. — Подтяни одну ногу к себе, упрись в кушетку, — скомандовал Леон. — Опусти руки вниз, меж ног, — Леон чуть отошёл, смотря на то, чтобы ничего откровенного видно не было. Кивнув, он отошел обратно к фотоаппарату. — Покажи мне покорность. Вспышка. Снимки с Греем всегда получались именно сочными и возбуждающими. В этом Леон убедился ещё тогда, когда, смотря на фотографии, редактируя, член неприятно терся о ткань джинсов. Леон не спешил переключать его фотографии быстро, когда водил по своему члену рукой, мысленно представляя, как бы было круто использовать на нём каждую БДСМ-игрушку, которую он на него надевал во время съёмок. Да, это было волшебно: прикасаться к его коже. Леон знал, что, наверное, Грей думает, что он слишком старый. В лет двадцать всё, что за тридцать кажется уже изжившим и ветхим. Когда в студии был гримёр и Мереди, сдерживать себя было куда легче, зато Грею было сложнее, парень постоянно мялся и старался прикрыться. Тогда Леон решил отдать предпочтению ошейнику и кожаным фиксатором. Фото с последними выдалась особенно удачной: фотография была лишь до низа груди, едва открывая выделяющиеся из-за позы рёбра. Омега лежал на кровати, руки подняты вверх с этими фиксаторами на запястьях, параллельно скованы цепью между собой — Леон чуть поиграл с цепями, обмотав ими шею парня и слегка уложив на плечи. Прикрытые глаза, чувственные губы и шелковая простынь — были последними штрихами на фотографии. Бастия едва не задыхался, когда видел его такого доступного, послушного, закованного. Нет, Бастия сознательно его хотел. На Грее изумительно смотрелась кожа и цепи. Грей, когда избавился от смущения почти окончательно, был таким… горячим. Леону лишь оставалось гадать, насколько хорош сабмиссив будет в деле, а не на фотографиях в этих чёртовых цепях. Грей едва ли не с замиранием сердца ждал новой их встречи, и крайне сильно расстраивался, когда рядом была Мереди, носящая кофе, полотенца или воду. Ему хотелось отдаться процессу полностью, отдаться кратким приказам Леона с головой, чтобы ощущать хотя бы малую часть власти на себе. Он мог едва ли не терять голову, когда Леон просил встать на колени. В голосе Леона была какая-то твердость и властность, заставляя Грея кусать губы и ощущать какую-то странную эйфорию, стоя перед Леоном на коленях. Альфа был таким сдержанным, уверенным серьёзным, что омега и правда хотел, чтобы он использовал какую-нибудь из этих игрушек на нём на полном серьезе, а не едва касаясь его кончиками пальцев. Те чувства, когда Леон надевал на него ошейник, фиксаторы или наручники были… непередаваемыми. Грей чувствовал себя будто в его власти, но это, скорее, было лишь желаемое, которое Грей выдавал за действительность. Да, ему нужен был контроль и чужая власть. Он понимал, что долго не продержится, а альфа будто специально дразнил, как будто назло. Грей чувствовал себя неловко и одновременно хорошо, когда видел, с каким блеском в глазах Леон выдыхал, как крепко сжимал фотоаппарат. Леон восхищался им. И Грей это видел, это льстило и раздражало — потому что восхищается как моделью, не как омегой. Он бы многое отдал, чтобы Леон восхищался им именно как омегой. Потому что этот мужчина было до одури восхитителен. У него сильные руки, прямая осанка и безупречные манеры. Леон мило улыбался, а это «мой маленький» доводило до фейерверков, до каких-то неясных вспышек желания… желания отдаться в чужую власть, силу. Позирование стало каким-то интимным действием, и дело далеко не в обнаженной коже и сексуальных игрушках. Грей позирует для Леона, принимает нужные позы и замирает так на пару секунд, он будто… разговаривает телом. Именно это ему казалось интимным — открываться перед Леоном, быть ему подвластным и шумно выдыхать, когда Леон касался кончиками пальцев его кожи. Минимум слов. Лишь тело Грея, касания Леона и мурашки по коже от каждого выдоха-взгляда. Леон должен был всё понять. Всё было слишком странно, суматошно и неправильно для них обоих. Потому что Леон старше на тринадцать лет, потому что он успешнее и богаче, потому что Грей — фарфоровая кукла в наручниках. В буквальном смысле. А ещё с цепями на ногах и шее, потому что действовать не решается. Леон глотает вздохами восхищение, в собственных глазах топит желание — потому что Грей молоденький, желающий что-то одного с ним возраста. Потому что Грей — идеал на фоне софитов и глянца. Потому что Леону уже поздно надеяться. Леон давится восхищением к Грею, что стало в горле комком и не даёт дышать, попало с очередным вздохом. Грей прячет в собственной наготе фарфоровый отблеск скованности и неподвижности. Потому что лишь кукла на фоне софитов и того самого дорогого глянца. *** Парень ещё утром пришёл вялым и с явной температурой, отмахнулся простудой. Леон мысленно обрадовался тому, что сегодня позы и несложные, и его напрягать не стоит. Леон оказался прав, когда думал, что цепь будет выглядеть на нём как россыпь бриллиантов. Руки, связанные цепью, шея и грудь — это было великолепно. Последний штрих для каталога. Последний день фотосессии с Греем. Все разошлись, в студии остались только Леон с Греем — альфа выбирал нужные фотографии, Грей переодевался и глушил аспирин, одну таблетку за другой. Он не помогал, и под конец дня Грей был просто без сил. — Ты, несмотря на простуду, выглядишь на фотографиях всё так же волшебно, — честно признался альфа, когда Грей вышел из гримёрной, держась за горячий лоб. — Если ты будешь не против, то…я могу предложить тебе работу на постоянной основе? Два моих заказчика остались тобой довольны, ты вполне хорошо справляешься для твоего первого опыта. Да и ты хорошо влился в… Грей, ты меня слушаешь? — Леон встал со стула. — Да, — парень вяло кивнул. — Я подумаю насчёт постоянной работы. — Хорошо, и вот, каталог с ароматическими маслами вышел, забыл тебе показать, — Леон подошёл к Грею ближе, протягивая каталог на открытой странице. Парень кратко глянул на себя на глянцевой странице. После редактирования появился светлый фон в виде водопада, каких-то столбов, свойственных для того периода, и много цветов. Сбоку — маленький флакон с жасмином на этикетке. Омега действительно неплохо вписался в общую картину и выглядел довольно сексуально. — Даже думать не хочу, какая реакция будет у моих друзей, если они увидят этот каталог, или, не дай Бог, тот каталог с БДСМ, — Грей слабо улыбнулся, разглядывая себе на глянце. Это было странно — осознавать, что он модель, что он на глянце. Раньше он о таком и подумать не мог. — Вряд ли твои друзья будут покупать каталоги с такими дорогими ценами. Те БДСМ-товары — эксклюзив, помнишь те наручники, которые я надевал на тебя? Они стоят пять тысяч баксов. Тут вообще ничего ниже четырёх тысяч нет. Чистое серебро, эксклюзивный дизайн, настоящие украшения, дорогая кожа. — Ничего себе, — Грей поражённо выдохнул. — А есть разница между обычными? — Конечно. Вначале я пользовался не самыми дорогими, потом, когда деньги стали позволять, покупал едва ли не самые дорогие. Вообще, тут даже отличается само качество. Например, кожаные дешёвые вещи, будь то плети или фиксаторы, стираются быстро, а пользоваться такими стертыми же не будешь — да и перед сабом стыдно. Дорогие дольше держатся и не выцветают. Плюс чисто эстетическое удовольствие, как и для меня, так и для саба — ему же будет приятно находить в серебряных наручниках, а мне держать в руках дорогую кожу. В общем, лучше потратиться — держаться лучше будет, да и цепи тут тоже намного крепче. Я даже некоторые вещи приобрёл себе из этой коллекции. Согласись, наручники у них всё же очаровательные, на твоих запястьях они просто превосходно смотрелись. Грей слабо кивнул и сглотнул, сильнее сжимая в руках обложку нового каталога. Только от представления, как Леон, одетый лишь в джинсы, держит в руках розги или плеть, волна жара накрыла с головой, заставляя ноги подкоситься и опереться спиной о стену. — Грей, у тебя точно простуда? Просто у тебя вроде ни насморка, ни горло не болит, — мужчина посмотрел на него, пытаясь отогнать воспоминания, как на Грее смотрелись те наручники. — Я… я не уверен, — тихо ответил Грей. Альфа сглотнул, внезапно напрягся и еле выдавил себя: — Тебя отвести в сабхаус? Сабкризис — не шутка, он не пройдёт, как течка, за неделю и таблеткам его не заткнешь, — его пробило на мелкую, противную дрожь от представления, что Грея может кто-то касаться, трогать и гладить. Он так хочет предложить ему свою помощь, всего себя, но промолчал, боясь услышать отказ. — Я не хочу в сабхаус. Я не знаю… я не хочу, чтобы мой первый раз был с завязанным глазами и непонятно с кем, — почти отчаявшись, сказал Грей. — Тогда, может быть, у тебя есть кто-нибудь на примете? — спросил мужчина. — Ты, — парень сам удивился тому, что сказал. Он резко спохватился, едва прикрыв рот рукой. — В смысле, я имел ввиду, что… Ты… ты мог бы мне с этим помочь? — он понял, что терять ему нечего, так что можно окончательно сдаться. Леон удивлённо раскрыл глаза и едва вздрогнул. Грей смотрел на него с немой просьбой, будто умоляя. — Ты уверен? В смысле, мне тридцать два, а ты такой молодой, и… Ты хочешь этого, да? Я имею ввиду, ты хочешь меня просто из-за сабкризиса, или потому, что я могу быть тебе симпатичен? — Ты мне нравишься, — на выдохе сказал омега. Леон тяжело выдохнул, мысленно поражаясь тому, как он мог не замечать его симпатии и сказал: — Ко мне? — К тебе, — Грей неуверенно кивнул. Леон быстро натянул на себя кожанку и помог дрожащему, из-за жара, Грею спустится. Ехали молча, Леон лишь изредка поглядывал на тяжело дышащего брюнета, следя за тем, чтобы тому не стало ещё хуже. Грея не раздражала эта тишина и молчание мужчины — взволнованные взгляды заставляли задыхаться. В буквальном смысле. Потому что он забывал, как дышать, и лишь с замиранием сердца смотрел на него в ответ из-под полуопущенных ресниц, потому что усталость, казалось, уже не давала даже держать глаза полностью открытыми. Леон выглядел так… превосходно, властно. Грею оставалось лишь гадать, каким именно он окажется в постели, что именно будет делать и как пользоваться возможным игрушками. — Нам ещё долго ехать? — прервав тишину, спросил парень. — Минут пять, что-то не так? — мужчина не отвлекался от дороги, крепко держа руль. — Укачало. — Открой окно, — кратко сказал Леон, поведя плечом. Запах жасмина именно сейчас казался самым лучшим афродозиаком — чистый, не испорченный запах жасмина. Леону немного не хочется оставлять на нём и капли своего цитрусового, портя эту свежесть и лёгкость. Он, конечно, без метки сойдёт через неделю, но даже на пару дней портить его казалось каким-то преступлением. Тёплый ночной ветер обдал с головой, когда побледневший омега открыл форточку и устало откинулся на сиденье, закрывая глаза окончательно. — У тебя до этого альфы не было, раз ты говорил про первый раз? И сабкризис, получается, у тебя уже был? — Не было, — Грей тяжёло дышал. — У меня был неудачный опыт со своим другом. Я думал, что я в него влюблён, он думал, что он в меня. Я получил хорошую дозу доминирования, но до постели дело не дошло, он меня даже не трогал сильно. Сказал, что не может так с другом детства, что я родной, — он слабо усмехнулся, тяжело выдохнув. — И тебе этого хватало до этого момента? — Не совсем, — он повернулся к нему, разглядывая сильные руки, которыми он, вскоре, будет держать его за бёдра и насаживать на себя, сглотнул. Странное желание билось под кожей. Леон повернулся к нему, удивленно посмотрев. — А как ты тогда?.. — Он помогал мне. Брал под свой контроль. Но он более не целовал меня, даже не трогал почти. Хотя, конечно, иной раз я срывался — ну, ты понимаешь, инстинкты. И я видел, как он хотел. — Тогда почему ничего не было? — Он знал о том, что я хотел… — он на секунду замолчал, отводя взгляд. — Только не смейся. Он знал, что я хотел, чтобы первый раз был по любви. А его как альфу я не любил. — А меня?.. — Леон нахмурился, закусив губу. — Ты же не можешь меня любить. — Почему? Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Я не знаю, как предать те эмоции, что испытываю от тебя. У меня такого никогда не было. Леон судорожно выдохнул, вцепившись в руль. Боже, Грей — юный, неопытный, невинный Грей — готов отдаться ему. И не просто потому, что так сложились обстоятельства, а потому что он сам этого хочет. Это осознания для Леона было таким невероятно приятным. — Надеюсь, ты меня не обломаешь на половине дела, — Грей, плохо отвечая за свои действия, коснулся пальцами его плеча, заставив Леона крупно вздрогнуть от неожиданности. — Потому что ты мне действительно нравишься, и я не хочу от тебя просто перебить этот чёртов сабкризис. Потому что я хочу тебя как омега альфу, — через пару секунд он сам удивился своим словам, но, всё же, большого значения им не придал. Бастия лишь тяжело выдохнул и напрягся, закусив губу. Ему тридцать два: две омеги на дню, мозоли на ладонях от фотоаппарата и снимки Грея в отдельном альбоме. Грею девятнадцать: альфы никогда не было, святая наивность, красивые формы — мечта для любого альфы. Леону, конечно же, льстит, что он совсем скоро будет эту мечту трахать до хриплых стонов. Перед глазами его обнажённое тело, кожаные фиксаторы на его руках и ошейник. — Ты думаешь о том, как мы будем развлекаться? — с хрипотцой в голосе, от возбуждения, спрашивает Грей и проводит пальцами по вставшему члену альфа сквозь ткань штанов. — Да, — честно ответил Леон, кивнув головой. — И что же я делаю в твоих фантазиях? — он облизнул пересохшие губы и чуть поёрзал. — Ничего особенного. На реал у меня планы лучше, во всяком случае, — он остановил машину и сказал: — приехали. Альфа помог Грею выйти из машины, закрыл дверь и поставил на сигнализацию. Грей, казалось, еле стоял на ногах и выглядел он до безобразия беззащитно: с закрытыми глазами, тяжело дышащим и красными щеками. В лифте он без сил опёрся о стену, и Леону показалось, что ещё немного, и он потеряет сознание. Пожалуй, начинать надо было прямо сейчас, чтобы не откачивать бедного омегу. Да и его первый раз хотелось провести без всяких проколов и уж тем более без потерь сознания. Грей судорожно выдохнул и вжался в стену сильнее, когда альфа резко прижался к нему, держа за шею, прикусив мочку уха. Альфа сжал рукой волосы на затылке, заставив чуть откинуть голову назад, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Парень учащенно задышал, а его зрачки напоминали отдельную галактику — Леон знает, как сабмиссивам нравится, когда держат голову, направляя взгляд, контролируя лишь на зрительном уровне. Грей не исключение. — Будь послушным и называй меня хозяином. И знай: я не потерплю неповиновения, — его голос звучал уверенно, пробирался куда-то под кожу, заставляя сердце будто биться чаще. — Хорошо, хозяин, — парень кивнул. — У тебя есть какие-нибудь пожелания? Спрашиваю первый и последний раз из-за того, что я у тебя первый, — Леон свободной рукой нажал на кнопку остановки, чтобы какая-нибудь бабушка, когда дверь откроется, не увидела всей красочности картины. — Я не знаю, хозяин, — рассеяно пожав плечами, сказал омега. — Что тебе понравилось в прошлый раз? — Там не было ничего особенно, хозяин. Приказы стать на колени, лёгкий петтинг. Много приказов. — Тебя трогали? — уточнил Леон, проведя большим пальцем по нижней губе парня, заставив того задрожать. После кивка, альфа тут же сказал: — где тебе нравилось? — Шея, уши, виски… пальцы. Целоваться нравилось, — он смущённо отвёл взгляд, но тут же, почувствовав, как альфа сжал руку на его затылке, тут же посмотрел вновь ему в глаза. — Я бы хотел попробовать удушение, хозяин. Леон невольно вздрогнул — он не ожидал, что Грей сразу ему доверит даже это. Понятие того, насколько он ему сейчас подвластен, будто что-то обожгло, заставляя распалиться сильнее. — Потом не жалуйся, — он едва прикусил кожу на шее и нажал на кнопку. Грей сглотнул и неуверенно коснулся пальцами его шеи. Он горячий. Чертовски горячий. У Грея дрожат ноги, дрожат руки, дрожит голос — он весь дрожит. Леон проводит рукой по шее и как-то совсем уж нежно целует в щеку. И у Грея от этого поцелуя внутри всё сворачивается в какой-то комок. Леон аккуратно коснулся кончиками пальцем скулы, то ли гладя, то ли просто касаясь, будто ему нравилась его кожа. — Ты очарователен, — его голос был низким, возбужденным, и Грею от него совсем стало не по себе. Его рука медленно спустилась вниз, к краю тонкого гольфа, едва коснувшись горячей обнажённой кожи. Грей вздрогнул. Его дыхание было тяжёлым, горячим, казалось, что сама кожа, если к ней прикоснуться, будет неимоверно горячей. Леон не помнит, как выходил из лифта, идя к своей двери — помнит лишь то, как аккуратно придерживал Грея за талию, хотя тот, вроде как, не собирался падать. Пальцы не слушались, из-за чего он пару раз мазал мимо замочной скважины. А после, когда дверь всё же открылась, сначала пропустил вперёд Грея и, выдохнув, сам зашёл, закрыв дверь на ключ. Грей стоял к Леону спиной, слышал ритм своего сердца и то, как Леон закрывает дверь. От понимания, что они сейчас будут делать, сердце забилось где-то в горле и Грею показалось, что ему срочно надо об что-нибудь опереться, иначе он упадёт. Но едва эта мысль успела проскочить в его голове, как сзади подошёл Леон, ласково беря за плечи, поглаживая. — Какое ты хочешь стоп-слово, солнце? — его дыхание обожгло ухо, из-за чего Грей вздрогнул. — Галлюцинация, — не задумываясь, ответил Грей. — Могу я… могу я попросить вас кое о чем, хозяин? — его голос дрогнул, и он не решался повернуться к Леону. На самом деле, он ощущал себя так неловко, так напугано и, одновременно с тем, возбужденно. Он даже примерно не мог предположить, что будет делать Леон, и понравится ли ему самому. — Конечно, — он кивнул и аккуратно взял пальцами за подбородок, поверчивая его лицо к себе. Грей выглядел напугано. Выглядел так невинно и желанно. — Можно… не сильно бить? — А кто сказал, что я буду тебя бить? — он чуть наклонился, проведя губами по линии скулы, ощущая, как вздрогнул Грей. О, какое же Леону доставляло удовольствие касаться его так недвусмысленно. Ранее, когда он восхищался его телом, кожей, ночами мечтая о нём, сейчас ему не верилось, что он мог делать с ним это всё в реальности. — А вдруг… — Вдруг ты в первую же сессию ослушаешься меня? — продолжил его фразу Леон, и ту же тихо добавил: — о, как мне не нравится, когда меня не слушают, — он вновь почувствовал, как Грей вздрогнул в его руках. — Но я не намерен оставлять на твоей коже и единого синяка. И я ни в коем случае не допущу того, чтобы тебе было слишком больно. Я же не садист, малыш. Не будет никаких серьёзных наказаний, потому что я не собираюсь давать тебе серьезных приказов. Мы просто немного проиграемся, а от лёгкого спанкинга никто даже не кричал. Если сказать, что в этой комнате боялся только Грей, то это было бы ошибкой. Потому что боялся и Леон. Грей совсем неопытный, даже собственного тела не знает. Тут Леону надо было быть не просто внимательным, но и крайней осторожным и обходительным. Напугать Грея в первый его раз непозволительная оплошность. — И заканчивай смотреть порно, в котором сабов бьют до синяков. Я позволю себе максимум — пару засосов. Грей кивнул и сдавленно сглотнул. Леон ощущал его напряжение, его волнение. Каким же неопытным он был. — Пойдём, — он осторожно подтолкнул его, наблюдая, как тот неловко сделал шаг. Леон прошёл вперед, аккуратно беря его за руку. Его руки дрожали. То ли от нетерпения, то ли от страха, то ли от желания. Леон не знал, но он знал, что сделает так, чтобы Грей дрожал только на пике своего удовольствия. Зайдя в спальную, пока не закрывая дверь, он оглядел растерянного Грея. — У тебя нет никаких дел? Тебе не будут звонить родители? — Нет, на сегодня нет. Я живу один, хозяин, поэтому родители не будут звонить, — он расправил плечи и поднял голову вверх, смотря в глаза. Каким покорным у него был взгляд, Боже. — Хорошо, — он кивнул, вновь оглядывая его. — Тогда выключи телефон. Как ты чувствуешь себя сейчас? — Нормально. Леон кивнул, нахмурился и, ощутив, как задрожали собственные руки, сказал: — Раздевайся и стань на колени. Я сейчас приду. Для Грея уже не составляло проблем встать для Леона на колени и, тем более, раздеться. Кажется, он делал это тысячу раз. И тысячу раз желал, чтобы Леон приказал хоть что-нибудь. Леон скрылся за дверью, прикрыв её, направившись в ванну. Сердце билось так громко, что, казалось, его ритм был в каждой клетке Бастии. Он стащил с себя пиджак, кинув на диван в зале, и направился в ванну, включая холодную воду и умывая своё лицо, пытаясь привести себя в чувства. О, чёрт, как же он волновался, будто это его первый раз, такой ответственный, а сам он совсем ничего не знает. Грей — его идеальная куколка — совсем ничего не умеет и не знает. Только, кажется, видел в не самом удачном порно. Как он вообще мог подумать, что Леон посмеет его бить! Именно бить! Да ещё сильно! Леон даже, наверное, и возмутился бы, но он знал, что Грей просто совсем ничего не знает, и всё представление о сейчас происходящем складывалось из его рассеянных выдумок и фантазий. Леон не мог позволить себе ударить Грея, даже если тот бы сделал что-то из вон рук выходящее. Даже если бы они составили контракт, и Грей бы днем за днем нарушал какое-то правило. Нет. Максимуму — отшлёпать. Или, когда он узнает его болевой порог — порка. Но ударить! Тьфу ты! Было такое ощущения, что Грей не думал, что в сессию можно обойтись вообще без девайсов и силы. Просто приказы, повиновение и секс. Но Леон, конечно, не собирался останавливаться на одном сексе. Он хотел поиграться с Греем. С минуту простояв у зеркала в ванне, будто растягивая это чувство голода, а после, выдохнув, направился в спальную. Он знал, что там сейчас Грей — обнажённый и желающий отдаться в его власть Грей. От этих мыслей Леон снова замер буквально перед дверью, закусив губу. Всё сводило от ожидания. Он решительно открыл дверь. Вещи Грея были аккуратно сложены (чему Леон даже не удивился), а сам Грей стоял возле кровати на коленях с заведённым назад руками. Какой молодец — что-то же знает толковое. Он видел, какой взгляд был у Грея — голодный, умоляющий, покорный. Из Грея просто превосходный сабмиссив. Такого хочется не просто баловать, но и любить. Любить так, чтобы Грей более не подумал, что ему могут причинить боль. — Как же ты мне нравишься, Господи, — заворожено произнёс Леон, разглядывая его тело. Грей засмущался, закусив губу, но взгляда не отвёл. — Хочу сразу кое-что обговорить, а то кто знает, о чём ты тут надумать мог, — он прошел вперед, закрывая за собой дверь, и подходя к комоду, открывая его. — Ты можешь со мной разговаривать. Ты можешь отводить взгляд, если я не приказывал смотреть только на меня. Если тебе больно, то ты обязан про это мне сказать. Учитывая твою неопытность, если у тебя что-то не будет получаться, не буду тебя наказывать. А если ты ещё будешь стараться, то это будет поощряться, — он достал стек, проводя пальцами по его кончику. — У тебя есть какие-то вопросы? Спрашивай. — У меня нет вопросов, хозяин, — он покачал головой, посмотрев на Леона. — Хорошо, — он кивнул, подойдя к нему и проводя кончиком стека по обнажённому плечу. — Не волнуйся. Думаю, сегодня он мне не понадобится. И да, Грей, не знаю, какое порно ты там смотришь и какие книжки читаешь, но тебя никто не будет пытаться что-то заставлять делать или насильно принуждать. Ты так же свободен, как и ранее. Просто ты сейчас… доверяешь мне ещё сильнее обычного. Понимаешь? — Да, — он кивнул, выдохнув. Казалось, до этого выдох стоял в горле, и только сейчас, выдохнув, он смог продолжать спокойно дышать. Леон улыбнулся, обводя стеком линию скулы, подбородка, шею, линию ключиц. — Для чего ты здесь? Грей пару раз моргнул, а после совершенно спокойно сказал: — Я здесь, потому что хочу быть вашим. Возможно, он ожидал удара. Леон не знал. Но удара бы не было, потому что правильного ответа тоже не было. Леону просто было интересно, какую он видит цель всего этого. И, пожалуй, такой ответ, значительно его обрадовал. — А почему ты хочешь быть моим? — Леон склонил голову на бок, хотя подобные вопросы, как правило, не входили в его привычные, но Грея хотелось не только брать и любить, но и слушать. Грей на секунду отвёл взгляд, даже не напрягся от ощущения, как край стека касается его обнаженной кожи. — Потому что я люблю вас. Леон, не сдержавшись, улыбнулся, сказав: — Умеешь ты находить моменты для подобных признаний, — он кинул стек на кровать, погладив Грея по голове. — Ну, что, проверим твою выдержку? — он сел пред ним на корточки, проходя рукой по плечам, груди, задевая торчащие соски. Грей дрожал. Дрожал от каждого касания, тяжело выдыхая. Леон лишь улыбался и выглядел он совершенно спокойно, хотя внутри какая-то часть явно пищала от восторга, что он касается Грея. Касается его идеального тела, и Грею это нравится. Он чуть приподнялся, сев на кровать и потянув Грея за собой, посадив на одно колено. Грей был покорным, поэтому подавался на каждое движения. Но, что радовало Леона больше всего — он был расслаблен. Несмотря на то, что это его первый раз, да и тем более с таким взрослым мужчиной, он был спокоен. Леон чуть поднял голову вверх, когда осторожно шлепнул его по бедру, а после сразу поглаживая, переходя к коленке. — Не забывай, что ты можешь что-то спрашивать, или говорить со мной. Будем учить тебя на ходу. Леон не прекращал гладить его — так нравилась ему его кожа. Его гладкая, нежная кожа. Леон оглаживал ноги, бедра, плоский живот, иногда шлёпал, сжимал, ласкал соски. — Почему я не на коленях? В мой прошлый раз… — Грей закусил губу, когда широкая ладонь прошла по внутренней стороне бедра, а кожа там была куда чувствительнее. И теперь, от каждого касания, Грей ощущал, как его охватывает дрожь. — Потому что я думаю о твоём удобстве. Я помню, что на площадке ты уставал так стоять. Мне, конечно, нравится, но надо делать перерывы, — он улыбнулся, осторожно проходя кончиками пальцев рядом с возбужденным членом, но не касаясь. А Грей и не просил большего. Он спускался вниз, к сгибу у коленки, потом опять вверх. Грей дрожать почти перестал, но его грудь постоянно вздымалась от тяжелого дыхания, будто тот пытался сдержать стоны. — Можно обнять вас, хозяин? — он закусил губу, когда мужская ладонь прошлась по изгибу талии. Леон лишь кивнул, пытаясь не улыбаться слишком широко — всё же, он должен производить впечатления сдержанного и спокойного альфы, а не школьника, которого впервые обнимает омега. Грей обхватил его руками за шею, прижавшись к сильному телу, вдыхая запах чужих волос — апельсин, или что-то около того. Он вздрогнул, когда Леон чуть поменял позу, заставив едва соскользнуть вниз и опереться ногами о кровать. И, конечно, Грей понимал для чего, и это, конечно, смущало его ещё больше. — Посмотри на меня, — приказал Леон, и, когда их взгляды встретились, добавил: — сейчас я больше всего хочу видеть твоё лицо, эмоции, — он скользнул рукой меж развезенных ног, проскользнул пальцем между ягодиц. — Уже влажный? — казалось, он удивился. Но тут же усмехнулся, спросив: — почему мне кажется, что намок ты уже в машине, м? Или когда стал на колени? — он неспешно погладил сжатый вход, лишь изредка нажимая. Свободной рукой поглаживая спину, переводя взгляд на худые плечи, на идеально очерченные ключицы, но вновь возвращался взглядом к доверчиво смотрящем на него глазам. О, эти глаза: эти покорные, просящие глаза. Леон не отвел взгляда, когда осторожно проскользнул внутрь одним пальцем. Грей лишь выдохнул и испуганно сжался. — И я не разрешаю тебе кончать, — растягиваясь в многозначительной улыбке, сказал Леон, медленно двигая рукой. — Кончишь, когда я скажу, — продолжал он, не спеша добавляя второй. — За сколько ты обычно кончаешь, когда ласкаешь себя? Грей сначала растерянно посмотрел на него, моргнув, а после тихо сказал: — Минуты две. — Ух ты, какой ты быстрый. Надо над этим поработать, — Леон покачал головой, размеренно двигая рукой, отмечая про себя, какой он узкий и мокрый. — С чем ты баловался? Только пальцы? — заметив слабый кивок и слыша, как учащается его дыхание, продолжил: — Два пальца? — Да, — сдавленно сказал Грей, не выдержав, застонав, прикрыв глаза, но стараясь не отводить взгляда от Леона. Бастия понимал, что Грея смущает всё это: смущает смотреть Леону в глаза, когда его так настырно и совсем не невинно ласкают. Но Леон не мог отказать себе в удовольствии смотреть на Грея в такой момент: как меняется выражение его лица, как он краснеет, кусает губы и облизывается. Леон двигает пальцами резче и быстрее, невольно засматриваясь на Грея. Тот невольно сжимает пальцы на чужой рубашке, стонет и пытается не закрывать глаза. Он ощущает, как Грей сжимается, как в нём становится ещё теснее — таким, что, наверное, в него с трудом протиснется вибратор или пробка. — Можешь отвести взгляд или закрыть глаза, — хрипит Леон, когда раздвигает пальцы ножницами. — Но не прячь лица. Грей тут же закрывает глаза, открывает шею и стонет, невольно кладя свою руку на запястье Леона. Бастия всматривается в его лицо, поведение — такое невинно-развращённое — и готов уже спустить себе в штаны, настолько Грей был сексуален. И Леон понимал, что, если тот просто сможет понять, насколько он горячий и невероятный, то может извратиться от любого наказания, заслужив прощения просто, блять, таким лицом. Леон прижимается ладонью к напряжённому члену омеги, из-за чего тот ощутимо вздрагивает и стонет громче. Грей влажный. Нет. Грей элементарно мокрый, и Леон нарочно замедлится — хоть и знает, что так подыгрывает Грею, отдаляя его от оргазма, который, возможно, вскоре бы и пробил Грея. — Ты не забыл, что я ещё не разрешал тебе кончать? Грей, я, конечно, с тобой мягок, но не зли меня тем, что просто пропускаешь мои приказы мимо ушей, — он резко вошёл пальцами до основания, из-за чего Грей едва ли не подскочил, сжавшись. — Мы же договорились: ты стараешься, а я тебя обязательно награжу за старания. А что я вижу сейчас? — он почти вышел, оставляя внутри только первые фаланги, поглаживая. — Прошу прощения, хозяин, этого больше не повторится, — дрогнувшим голосом сказал Грей, только сейчас сумев разглядеть то, насколько Леон выглядел недовольным. — Просто… непривычно. Извините. — Тебя не ласкали так? — кажется, он начал успокаиваться. Он окончательно высунул пальцы, переходя на член — гладя, сжимая, дразня. — Нет, хозяин, — его голос звучал виновато, и он закусил губу, сильнее сжимая ткань белой рубашки на Леоне. Видно, пытался отвлечься от его касаний. Леон довольно кивнул, убрав руку. Грей разочарованно выдохнул, осознав, что кончать ему ещё не разрешали, а Леон, убрав руку, видимо, придумал что-то ещё. Бастия ласково поцеловал в плечо, улыбнулся и сказал: — Сядь на колени. Грей напряжённо кивнул и слез с Леона, усевшись в уже привычную позу перед ним. Внутри будто было какое-то мешающее давление — возбуждение, если быть точнее — и оно так мешало. Так неимоверно мешало. Хотелось, чтобы Леон снова коснулся его и разрешил кончить. Но Грей, зная, что уже разозлил Леона тем, что смел расслабиться, не хотел просить об уступке, поэтому решил спокойно вытерпеть следующие действия. Леон оглядел Грея, довольно кивнул и встал, кинув через плечо: — Поменяй положение. Головой к двери, а не кровати. Грей видел боковым зрением, что Леон снова открыл тот комод — где, видимо, и хранились все девайсы — и в предвкушении закусил губу. Он видел, как Леон подошёл к нему, и сначала он отчего-то обратил внимание не на игрушки, а на лицо Леона. На его невероятное красивое лицо. На то, каким он был уверенным, спокойным… о, боже, он был таким, что выполнять каждый его приказ было невероятным наслаждением. Быть его — казалось роскошью. И сейчас Грей принадлежал ему, должен был слушать его, подчиняться ему — Леону. Прекрасному сильному взрослому мужчине. Эти мысли отдались мурашками. Пока тот наслаждался ситуаций — чужой силой — он не успел, всё же, разглядеть, что взял Леон. А тот, тем временем, обошёл его, став позади, кинув что-то на кровать, и вновь присел на корточки. Грей почувствовал, как возле запястьев закрепляется уже знакомый материал — кожа. О, боже, на нём те дорогущие фиксаторы из каталога. И сейчас, когда Леон ему их надевал не затем, чтобы сфотографировать, а потому, что просто так захотелось Леону, Грей испытывал какое-то странное наслаждение. Леон чуть нажал на плечи, прошептав: — Чуть согни ноги, но не садись полностью. Грей послушно чуть опустился, подставляя ягодицы. Он ощущал, как по ним стекает смазка. Но это ощущение потерялось на фоне того, как Леон осторожно погладил тёплую кожу, размазывая по ней смазку. Он слабо шлёпнул, из-за чего Грей закусил губу, осознав, как хочет, чтобы Леон его реально отшлёпал. Может, даже не ладонью, а стеком. Или чем-то ещё. Если ранее мысли о таких играх его слегка пугали, то сейчас, боже, как же невероятно они его возбуждали. Грей застонал, когда Леон вновь просунул в него пальцы, но теперь играясь с входом — растягивал. Вводил пальцами по краю, чуть оттягивая, иногда скользил вниз, игрался с яичками, то поглаживая, то сжимая, то вновь возвращался к истекающему смазкой входу. — Блять, как бы я сейчас хотел трахнуть тебя языком, хорошенько вылизать, — хрипло прошептал Леон на красное ухо, продолжая растягивать. — Долго-долго тебя вылизывать, а ты бы тёк ещё сильнее. А потом трахнуть. Сразу вставить тебе и трахать-трахать-трахать. А ты бы стонал, тёк и просил большего. Как бы это было классно. Черт, ты сейчас такой мокрый, — в доказательство своих слов он вогнал пальцы до основания, из-за чего послышался влажный хлюп. — Слышишь? Слышишь, как ты течёшь? А знаешь, как мне из-за этого тебя хочется? Грей едва ли не захныкал от таких слов, ощущая, как внутри всё запульсировало, а член заныл ещё сильнее. О, да, он тоже бы хотел быть вылизанным его горячим влажным языком, а потом без разрешения трахнутым на этой кровати. О, боже, как он этого хотел — чтобы Леон не просто игрался, заставляя привыкать и успокаивая в нём желания к доминированию. Грею лишь осталось поражаться терпению и сдержанности Леона. Он ощущал тяжелое дыхание Бастии, ощущал его руки, которые, казалось, были везде — ласкали соски, оглаживали живот, бёдра, влажные ягодицы. А после тот сказал: — Но сейчас повеселиться, увы, не мой член. С этими словами, он убрал одну руку от ягодиц, продолжая другой ласкать грудь и взял что-то с кровати. Грей ощущал, как дрожали его руки — видимо, от возбуждения — поэтому тот чуть повременил. Он прошелся языком по шее, вылизывая, а после обхватил губами, одновременно нажав чем-то на уже более-менее разработанный вход. Грей не ощутил дискомфорта, когда Леон медленно-медленно глубже просовывал игрушку. Грей замер, прислушиваясь к ощущениям — всё же, с таким он никогда не игрался. У него вообще не было никаких таких игрушек, поэтому сейчас он ощущал себя даже немного волнительно — каково это, чувствовать внутри себя что-то такое? Ощутив, как Грей напрягся, Леон прошептал: — Не бойся, мой мальчик, он совсем небольшой. Я ведь знаю, что ты сейчас совсем узенький, с тобой нельзя ничем большим играться, — он уткнулся губами в худое плечо, внезапно остановившись и проведя игрушкой по кругу, растягивая. Грей, в принципе, легко и безболезненно подавался растяжке. Хотя, быть может, это было от того, что Леон был крайне аккуратен и медленен, не спешил переходить к чему-то большому — да и до этого пальцами разогрел. — А сейчас будет очень хорошо, тебе понравится. Послышался щелчок, и игрушка завибрировала. Грей, не выдержав, застонал — это было такое необычное ощущение. Если чувство наполненности было более-менее привычным, то вибрация была такой приятной, такой необычной, из-за чего у Грея ноги задрожали. — Я..я не смогу так долго, хозяин, — прошептал Грей, когда услышал, как Леон встал, обходя его. — Но ты ведь постараешься для меня? — спросил Леон, проводя большим пальцем по влажным искусанным губам. Он был уверен, что скоро они припухнут от долгих поцелуев, которые Леон себе позволит. Грей кивнул, снова тихо застонав, шире расставив ноги. — Сядь полностью, — прокомандовал Леон. Грей безвольно едва ли не упал на пол, закрывая глаза. — Тебе нравится? — Леон погладил по голове, перебирая тёмные волосы. — Очень, — кивнув, ответил Грей, ёрзая, не зная, как привыкнуть к этому. Это было так необычно и так хорошо — он вибрировал, чуть сдвигался в нём и, о, чёрт, как же невероятно было ощущать его внутри. — Если затекут руки — скажешь мне, — он провел пальцами по щеке, а после чуть нажал ими на губы. Грей послушно открыл рот, пропуская их, а после старательно облизывая и обсасывая. Он провёл языком по подушечками, плотно смыкал губы, вылизывая эти чудные длинные пальцы, которые совсем недавно приносили ему столько удовольствия. — И не двигайся. Сиди так. Ни телом, ни ногами, ни руками — ясно? Грей кивнул, не выпуская чужих пальцев, продолжая старательно их облизывать. — Мне так нравится, как ты стараешься. Хочешь попробовать на другом? — Леон убрал пальцы, другую руку положив на бляшку ремня. — Пожалуйста, хозяин, — хрипло отозвался Грей. Он был уверен, что если отвлечется от вибратора, то сможет больше продержаться. Но он, чёрт возьми, ошибался. Наблюдая за тем, как Леон расстёгивает штаны, стаскивая вместе с бельем, Грей закусил губу. И когда он впервые увидел альфий член — этот, блять, прекрасный, хорошо стоящий член — ему показалось, что он может кончить прямо сейчас. Крепкий жилистый член, с выпирающими венами, покрасневшей открытой головкой, виднеющимся узлом у основания и большими напряжёнными яйцами. Грей сглотнул набежавшую слюну, разглядывая мужское достоинство. И если раньше он был уверен, что минет он будет делать своему альфе просто, чтобы доставить тому удовольствие, то сейчас он осознал, как он ошибался. Этот прекрасный член он готов вылизывать три раза в день и всегда, когда попросит Леон. Он облизнулся, скользя взглядом по венкам, уздечке, разглядывая. — Неужели он тебе так понравился? — Леон ухмыльнулся, положив руку на затылок. — Можешь начать, видимо, ты не против. Грей активно закивал и, когда Леон придвинулся ближе, коснулся губами горячей кожи. Он прошелся по всей длине, задевая яйца. А после обхватил головку, посасывая. Он довольно прикрыл глаза. — Нравится его вкус? — Леон закусил губу, глядя, с каким удовольствием Грей вылизывает его член. Грей промычал что-то неясное, но очень довольно, продолжая своё дело. Он ощущал, насколько он крепкий. Грей вылизывал его, обхватывал губами, ласкал. Обхватил губами головку, неловко пытаясь спуститься вниз, облизывая и посасывая. Чёрт, как ему это нравилось — ласкать и вылизывать. Только от представления, что сегодня его, возможно, трахнут этим толстым членом, у него всё сжималось и ноги, казалось, могут вот-вот сами по себе раздвинуться в стороны. Но нельзя было даже двигаться. Грей ласкал долго — ласкал уздечку, поглаживая кончиком языка, проходил по всей длине, задерживался у основания, а после вылизывал напряженные яйца, иногда обхватывая губами. Леон гладил по голове, говорил, какой он хороший, но лучшей похвалой для Грея были тяжелые выдохи, дрожащие руки и редкие стоны. — Грей, ты никому раньше?.. — Леон чуть отдалил его голову от своего члена, смотря в глаза. — Нет, хозяин, — прошептал Грей, облизывая губы от чужой смазки. — Я хочу трахнуть тебя в рот. Если начнёт тошнить или тебе будет некомфортно — дёрни головой, хорошо? — Хорошо, — он кивнул. — Ты хочешь этого? — уточнил Леон. Но не для того, чтобы потешить своё самолюбие, просто убедиться в желании Грея. И он ожидал размерного «да» или «возможно», но никак не восторженного голоса. — Да, пожалуйста, хозяин, трахните меня в рот. Пожалуйста. — Как же мне нравится твоя покорность и готовность для всего. Леон погладил по голове и, обхватив свой член за основание, коснулся головкой приоткрытых губ. Грей сразу же открыл рот, пропуская в себя чужой член и прикрывая глаза. Леон двигал бедрами медленно, не заходя даже на половину — всё же, у Грея не было никого опыта, и не хотелось закончить этот минет рвотным рефлексом Грея или, и того хуже, как-нибудь повредить его. Грей пытался параллельно облизывать и сосать, закрывая глаза с таким наслаждением, будто ему это нравилось до какого-то восторга (быть может, так оно и было). Если Леон заходил чуть глубже, то он замедлялся, но чаще он, всё же, не доходил до половины, но двигался резко, буквально трахая его рот. Грей довольно мычал, раскрывал рот шире, вылизывал и сосал. Он ощущал, что, кажется, ещё немного, и впрямь кончит. Он хотел отвлечься от всего этого, думая о своей работе, об учебе, о каком-то отвратном фильме, просмотренном год назад, но, всё же, эти мысли долго не продержались. Хотя бы из-за того, что Грей решил, что думать об это в тот момент, когда его трахают в рот таким прекрасным крепким членом, было как минимум странно. Поэтому он без задней мысли отдался процессу полностью. Он ощущал, как между ног влажно, как скатывается смазка, ему казалось, что если он встанет, то вибратор может просто-напросто выскользнуть из него — настолько мокрым он был. Леон нажимал на затылок, продвигаясь глубже, тихо постанывал и закрыл глаза, трахая грубее и резче. Грей принимал. Принимал с энтузиазмом и желанием, поэтому старательно доставлял ему удовольствие. Едва ощутив, что скоро кончит, Леон сказал: — Можешь расслабиться и кончить, Грей, — он двинулся вперед, но вовремя остановил себя, чтобы не войти до основания. Грей ощутил себя на седьмом небе буквально, когда смог, наконец, расслабиться и спокойно принять в себя Леона, при этом не думая о вибраторе. Он открыл глаза, смотря на Леона, осознавая, что это, чёрт возьми, сейчас Леон его трахает — такой горячий и сексуальный. Он ощутил, что ему хватит и десяти секунд, чтобы кончить. Но Леон его опередил, сжав волосы на затылке, он кончил в рот, гортанно зарычав. Грея от этого буквально пробило, и он тут же кончил — его тело будто напряглось, накрыло какой-то волной и он, протяжно застонав, закрыв глаза, бурно кончил. И тут он понял, как облажался. Двигаться нельзя. Но сидеть, после оргазма с вибратором — это как съесть ещё один кусок торта, когда ты съел уже пять. Грей слабо вскрикнул, заерзав бёдрами. Леон усмехнулся и, быстро наклонившись к нему, ловко вынул вибратор. Нереально мокрый вибратор. Он встал, застегнул штаны и посмотрел вниз. Конечно, он, по сути, мог не наказывать Грея — ведь пошевелился он из-за дискомфорта. И, по сути, глядя сейчас на такого Грея — с растрёпанными волосами, краснеющего, с мутным глазами и стекающей по подбородку спермой вперемешку со слюной — он готов был простить всё. Даже если бы он двинулся специально. — Смотрю, он тебе понравился, — Леон повертел в своих руках мокрый вибратор. Он провел языком по всей длине, пробуя смазку. — Ты вкусный, — и ухмыльнулся. Боже, это блядская хитрая ухмылка. Грей готов кончить ещё раз. Отложив вибратор на тумбу, он снова повернулся, оглядывая Грея. Тот облизал губы, и как же сексуально и развращенно он сейчас выглядел. Леон, конечно, думал о Грее в таком положении, но фантазии не шли ни в какое сравнение с тем, что он видел сейчас. Сначала он взял из ящика салфетки, вытирая живот и бёдра Грея от спермы. Большим пальцем он вытер его подбородок и, чмокнув в губы, встал, отложив салфетки. — Ты пошевелился, хотя я тебе приказывал не двигаться, — Леон подошёл ближе, взяв пальцами за подбородок, направляя его взгляд. — Хочешь, чтобы тебя наказали, малыш? Лично я бы с удовольствием тебя отшлепал. — Я... вы вольны делать так, как пожелаете, — Грей моргнул. — Нет, Грей, сейчас я спрашиваю у тебя: считаешь ли ты, что достоин наказания? — Мне было неприятно, поэтому я двинулся. Я думал, что если мне неприятно, то я могу пошевелиться, — его голос казался тихим. И взгляд… виноватый, покорный взгляд. Леон уже мысленно простил ему и это, и следующие косяки. Всё простил. И готов упасть к нему на колени, обнимать и долго-долго целовать. — Тебе не было больно, не ври. Неприятно, но не больно, — он внезапно стал серьёзным, и абсолютно бесстрастным голосом сказал: — я задал вопрос, и даже повторил его, отвечай. А у Грея дыхание остановилось на секунду: от тона, от взгляда, от уверенности, которая шла от Леона. Леон приказал. Леон приказал и требовал ответа. О, Боже, каким Леон был — сильным, доминантным, властным. Грею хотелось сесть у его ноги и выполнять малейшую его прихоть, лишь бы Леон был доволен. Даже не надо этих «хороший мальчик» и поглаживаний по голове — лишь бы Леон понял, какой у него прекрасный саб. Потому что сам он прекрасный доминант. — За несильное непослушное, несильное наказание, да? Думаю, я заслужил, — он кивнул. И Леон рвано выдохнул, тут же убрав руку от его лица, чтобы не сдать Грею свою дрожь. О, чёрт, Грей готов был быть наказанным за такую мелочь. Грей не просто готов, он хотел — он видел желание в его глазах. Он видел, что он не был напряжен или напуган. Он готов был показать, что он всё знает, понимает, что он готов ответить за каждый свой промах. Леон довольно кивнул и, чуть склонив голову, сказал: — И как же мне тебя наказать? — он внимательно смотрел на Грея, вглядывался, запоминал каждый изгиб, каждое мелкое движение, его взгляд. Покорный, готовый и открытый для всего, что предложит Леон. — Может, помучить тебя оргазмами? Сделать так, чтобы ты боялся даже двинуться? Или не давать кончить с полчасика, м? — он закусил губу, представляя, как бы это всё было невероятно сексуально. И Грей, извивающийся от четвёртого оргазма, вздрагивающий от каждого к нему касания и мокрый, или он же, молящий о том, чтобы Леон дал ему кончить, весь дрожащий, пульсирующий и горячий. Безусловно, Леону нравилось его ласкать. И, в конце концов, Грея надо подготовить — он не хотел причинять ему и капли боли. Только удовольствие. — Ладно. Продолжим тебя растягивать, потом уже решу, что мне сделать с тобой. Возможно, обойдёмся без наказания. Грей кивнул, рвано выдохнув. О, Боже, Леон продолжит с ним играться — это так возбуждало, так сильно подогревало интерес, что Грей, кажется, вновь начал возбуждаться. — Сядь на кровать, — кратко сказал Леон. Грей неловко встал — всё же, с фиксаторами это было не так уж и удобно, и сел на мягкую кровать, ощущая, как ноют колени. Леон открыл второй ящик в комоде и замер, что-то разглядывая. Мужчина оглядывал игрушки, понятия не имея, с чего начать. Хотелось опробовать на Грее всё, но ещё сильнее он хотел просто его трахнуть. Поэтому чередовать каждую игрушку, заставляя кончать Грея раз за разом — было хоть и невероятно сексуально, но долго. А терпение у Леона заканчивалось. — Тебе комфортно было с вибратором? — спросил Леон, смотря на Грея через плечо. — Да, хозяин, — он кивнул, чуть дернув плечами — видимо, пытаясь размять их и руки. — Хорошо, — он кивнул, и, наконец, потянул к чему-то руку, — тогда, думаю, это подойдёт, — он достал чуть более, чем среднего размера прозрачную пробку. Грей рассеянно оглядел сначала игрушку, а после посмотрел на Леона. — Это для разогрева, — он усмехнулся, и тут же достал, вроде как, тоже пробку, но другой формы — будто состояла из шариков, слитых друг с другом — один больше другого, но, несмотря на то, что Леон назвал предыдущую «для разогрева», по диаметру они особо не отличались — разве что у второй основание было немного шире и, быть может, она была длиннее. Грей закусил губу, заёрзав на покрывале. Только от представления, что сейчас Леон будет делать с ним что-то, от чего коленки задрожат, Грею становилось невероятно жарко. — Малыш хочет? — Леон улыбнулся, и, не задвинув ящик (видимо, он всё же придумал, из чего будет состоять наказание), подошел вперёд. — Знаешь, чем ты ещё мне нравишься? — он кинул игрушку рядом с Греем, беря пальцами за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Мне нравится понимать, как тебе всё это нравится, как ты этого хочешь. Как ты хочешь меня. Честно, пока мы ехали, я думал, что я истрачу на тебя литровую банку смазки — потому что бояться будешь. И растяжка, наверное, будет неприятной, потому что будешь сжиматься, напрягаться. А ты готов для меня, сам подставляешься, течёшь сильнее. Ты представить себе не можешь, как мне это нравится. Понимать, как ты хочешь меня, какой ты мокрый из-за меня. О, боже, как же ты мне нравишься. У Грея едва ли глаза не заблестели от такой похвалы, взгляда и интонации. Леон хвалил его. Хвалил за то, что Грей хочет его. Это казалось просто невообразимым. Потому что Грей не мог представить, чтобы при виде Леона он мог зажиматься. Казалось, что рядом с Леоном шуточки про ниагарский водопад показались бы очень даже в тему — потому что Грей постоянно ощущает, как между ног и ягодиц мокро, влажно и жарко. — Скажи это, давай. Что ты хочешь, чтобы я сейчас с тобой сделал? — Леон не прекращает улыбаться. Или усмехаться. Грей не знает, что это, но это у него выходит так по-сексуальному, так горячо. — Я хочу, чтобы вы… — он запнулся. Вообще-то, он хотел, чтобы Леон сейчас просто трахнул его. — Хочу, чтобы вы продолжали играться со мной. Растягивать. Долго растягивать. Я невероятно хочу, чтобы вы прикоснулись ко мне и делали то, что вам захочется, не спрашивая у меня ничего. Леон готов был застонать в голос от этих слов, голоса и взгляда. Грей такой… боже, он готов для всего. И только для Леона. Он не хочет, чтобы Леон разменивался на «можно-не-можно», он настолько уверен в нём, в каждом его действие, что отдаётся процессу полностью. Готовый. Мокрый. Горячий. — Ты превосходен, — прошептал Леон. Он сел на кровать и, притянув за плечи, впервые поцеловал. Глубоко, мокро, кусая, вылизывая, обхватывая его язык. Грей, кажется, замер на пару секунд — будто и не понял, сначала, что произошло. А после с таким жаром ответил, навалившись на Леона телом, что мужчина невольно вздрогнул от неожиданной напористости. Ну и пусть. Ведь это и для саба нормально — желать и наслаждаться так, чтобы отдаваться процессу полностью. Чтобы самому быть активным, показывая, как ему нравится и хочется. Леон одной рукой расстегнул фиксаторы, позволив Грею тут же обхватить его лицо ладонями. Леону казалось, что он ни разу так страстно не целовался. Грей отвечал, проводил языком по губам, обнимал за шею, зарывался пальцами в волосы. А у Леона снова каменно стоял член. Грей — его сладкий, прекрасный, возбуждающий Грей — прижимался к нему абсолютно обнажённый, горячий, текущий, и целовал. Леон и вправду хотел сейчас повалить его, не разрывая поцелуя, и трахнуть. И войти сразу глубоко, чтобы Грей кричал. Кричал от наслаждения. От того, как Леон его хочет. Но так делать он, конечно, не мог. Без подготовки и, в конце концов, обещанного наказания (или его подобия, Леон пока не решил), он начать просто не мог. Леон схватил за талию, прижимая к себе ближе и обнимая. Он отдалился, посмотрев на Грея. На его (уже точно его) сексуального, краснеющего, возбуждающего Грея. — Ложись ко мне животом на колени, — прохрипел Леон, не отрываясь от него взглядом. Грей кивнул, облизался и быстро выполнил приказ, выпячивая свою невероятно аппетитную, круглую, мокрую задницу. Леон ласково погладил, точно решив для себя, что отшлепает его. Он начинал медленно — только поглаживал, иногда проскальзывая пальцем меж ягодиц, массируя расслабленный жаркий вход, ещё резче — проникая сразу двумя пальцами, начиная ритмично трахать. — Если захочешь кончить — кончай. Но помни, когда я, наконец, захочу засунуть в тебя член, я не посмотрю на то, что ты вымотан. Так что рассчитывай свои силы. Ведь это ещё не наказание, а если ты будешь пищать от пятого оргазма — то это может им стать. Грей кивнул, невольно сжимая чужие пальцы внутри. Леон ещё немного поигрался, а после, вынув пальцы, погладив бёдра, взял первую обычную пробку. Он медленно коснулся кончиком сначала промежности, поглаживая, потом скользнул вверх, раздвигая ягодицы и пачкая пробку в смазке. Грей не дергался, не ёрзал, лишь послушно лежал, изводясь от каждого касания, ощущая, насколько сейчас невероятно крепко пах Леон. Он был возбужден, оттого и запах был крепким, сильным, призывающим. А ещё был упирающийся в его живот член. Крепкий, хорошо стоящий член, который он недавно вылизывал и не прочь бы сделать это ещё раз. Но сейчас он, увы, был под тканью штанов и белья. И всего лишь упирался в живот, а не в щеку. Леон чуть нажал на вход, и тот без всякого сопротивления легко пропустил в себя игрушку. Леон улыбнулся, видя, как он раскрывается, как расширяются стенки. Пробка легко проскользнула внутрь, а Грей лишь тихо застонал от ощущения наполненности. — Нравится? — хрипло спросил Леон, гладя спину и медленно, совсем немного двигая пробкой. — Очень, — тут же отозвался Грей, учащённо дыша. На самом деле, его немного раздражало то, что Леон пока что всего лишь осторожно двигает ей буквально на несколько миллиметров, но он понимал, что тот, всё же, боится причинить ему дискомфорт, поэтому был так осторожен и, что самое удивительное, был так терпелив и сдержан. У Грея бы давно нервы сдали — так сильно он уже хотел просто отдаться ему. Леон довольно кивнул и тут же потянул пробку назад, оставляя внутри лишь половину, а после опять протолкнул внутрь. Он облизал пересохшие губы, наблюдая, как кольцо мышц растягивается, как плотно обхватывает диаметр игрушки. И у Леона просто в горле всё пересыхало от представления, что скоро он окажется внутри членом. Мужчина высунул игрушку полностью, проводя по быстро сжавшемуся входу, и тут же резко вогнал, из-за чего Грей восторженно вскрикнул, выгнулся в спине и сжал пальцами покрывало. Он шире раздвинул ноги, ещё сильнее выпячивая задницу к Леону. Мужчина усмехнулся, вынув почти полностью и вновь резко вставив. Грей задрожал. Леон, осознав, что Грей, кажется, просто создан для больших размеров и глубокого секса (а это он ему устроит), не осторожничая, резко и грубо двигал пробкой. Он слышал, как Грей то стонал, то вскрикивал, ерзая, двигая бёдрами в разные стороны. — Хоз… — едва хотел что-то сказать Грей, как ту же застонал, зажмурившись. — Ммм? — протянул Леон, увлеченно двигая пробкой и, проскользнув в Грея полностью, лишь слабо дёргал ею. — Если я... если я кончу, то испачкаю вас, — запыханно прошептал Грей, утыкаясь взмокшим лбом в кровать, рефлекторно сжимаясь около пробки. — Ну, так сделай так, чтобы мои штаны остались чистыми, иначе накажу. А два наказания за вечер — это, знаешь, многовато. Хотя, чую, мне понравится наказывать тебя. Грей выгнулся, когда Леон вновь двинул пробкой. А после задвигал по диаметру — гладил стенки, нажимал, из-за чего у Грея всё едва ли не сводило. Осознав, что, как бы ни старался, он не сможет продержаться под напором таких ласк, Грей просунул руку под себя, обхватывая член, чтобы не запачкать штаны Леона. — Какой сообразительный. Понимаешь, что скоро кончишь? — Леон продолжал изучать его, лаская пробкой чувствительные стенки. — А что, если я сейчас тебе запрещу это делать? — заинтересованно протянул он, выскальзывая пробкой и снова резко входя ей. Грей лишь, закусив губу, то ли простонал, то ли завизжал — Леон уже не разбирался в звуках, которые издавал Грей. Но все они ему нравились. Все возбуждали — и стоны, и сипы, и хлюпы при каждом толчке. — Кончи для меня, малыш, — прошептал Леон, задвигав пробкой. Для Грея эта фраза явилась спусковым крючком, и тому хватило буквально несколько движений, чтобы, крупно задрожав, кончить. Леон чуть подвигал пробкой внутри, пока Грея прошибало оргазмом, а после ласково погладил по ягодицам. Он потянулся за салфетками, сказав: — Можешь сесть мне на колени. Пробку не вынимай. Грей вяло зашевелился на нём — видимо, Леон обеспечивал ему действительно бурные оргазмы, раз после них Грей несколько секунд просто лежал, пытаясь отдышаться. Он протянул ему салфетки, Грей благодарно кивнул и вытер ладонь от спермы. — Нечестно получается, — покачал головой Леон, погладив по худой спине, изредка спускаясь к бёдрам. — Ты уже два раза кончил, а я только один. А со стояком сидеть не очень-то и комфортно. Особенно, когда ты елозил по нему своим животом. Грей растерянно на него посмотрел. — Ты совсем ни с кем не был? Я в плане не только таких игр. Просто секс. Или хоть что-нибудь, — он взял из рук Грея салфетки, откидывая их на ту же тумбу. — Ни с кем, хозяин. — Тебя никто не ласкал, не вылизывал, не трахал пальцами? И ты никому не делал минет? Совсем-совсем? — Леон заинтересованно склонил голову на бок, облизываясь. — Совсем, — согласно кивнул Грей, ёрзая и ощущая, как пробка в нём смещается. — Какое же мне доставляет удовольствие мысль о том, что ты никого даже за член не держал, — Леон сильнее нажал ладонью на спину. Заставляя Грея прижаться к нему. Леон вскинул голову, смотря на Грея. — А еще мне почему-то больше нравится, когда ты сидишь у меня на коленях, а не на своих коленях на полу. Тебе так тоже больше нравится? — он уложил вторую руку на талию, медленно поглаживая. — Намного, — он кивнул, нерешительно обняв одной рукой Леона за шею. — Мне бы пора сравнять счёт, — он уложил свободную руку Грея себя на выпирающий из штанов член. — Тебе ведь он понравился? — Очень, — он улыбнулся, облизнувшись, сам поглаживая член через ткань штанов. — Хочешь ещё немного с ним поиграться? — заметив, как Грей активно закивал, Леон продолжил: — Но ротик оставь мне. Мне нравится тебя целовать. Грей сначала потупил взгляд, растерянно глянув вниз, а после, едва дрогнув, расстегнул пуговицы, а затем и ширинку. Он обхватил вставший член ладонью, и посмотрел в глаза Леону, будто ждал следующего приказа. — Только не говори, что не знаешь, что теперь надо делать, — Леон чуть подался лицом вперёд, обхватываю нижнюю губу, посасывая. Грей, конечно, знал. Но чужой член — это чужой член. Тем более больше, чем у самого Грея, он ведь даже отличался немного! Грей неловко задвигал рукой по члену, но всё равно ощущал себя неуверенно. — Ты делаешь это так, будто я тебя насильно заставляю. Ты не хочешь? — его голос был спокойным, но строгим. И в такие моменты Грея будто током прошибало: это его будоражило, оживляло. — Как я могу не хотеть доставить Вам удовольствие? Ваши желания и удовольствие превыше всего, — тут уже отозвался Грей, зазывно облизывая губы. — Какой хороший мальчик, — Леон удовлетворённо кивнул и, вернув свою руку на талию Грея, вновь поцеловал. Целоваться с Греем, одновременно ощущая, как он двигает рукой по его члену — было чем-то невообразимым. Грей отвечал, сам кусал, облизывал, посасывал, подавался вперед, медленно тлея в чужих сильных руках. Ощущать его широкие сильные ладони на своей спине и талии — о, как это было превосходно. Но не смотря на восторг, который Грей испытывал лишь от поцелуев и касаний, он продолжал ласкать чужой член, медленно приходя в себя. Он обращал внимание на головку, чуть нажимая, поглаживая, потом гладя по всей длине, проходя буквально кончиками пальцев, на что Леон зарычал. И лишь потом неуверенно погладил яйца, сначала едва ощутимо, а после чуть увереннее. Ласкал, гладил, нажимал и поглаживал. После даже осмелился взять в ладонь, легонько сжимая. Вновь вернувшись к головке, ощутив на ней смазку, Грей едва не улыбнулся в поцелуй, задвигав рукой по всему члену. По невероятно крепкому члену. Грей невольно сжал его сильнее, когда широкая ладонь соскользнула по талии к бедру, легонько шлёпнув, потом к сгибу коленки. И снова вверх. Грей чуть отдалился, смотря в глаза, замедляя темп, сжимая чуть сильнее. Леон довольно прорычал, укусив за нижнюю губу. Грей коснулся кончиком пальца уздечки, поглаживая, а потом вновь обхватил член у основания, медленно поднимаясь вверх. — Вам нравится? — тихо спросил Грей, пропуская на затылке сквозь пальцы короткие волосы. — Это же вы можете сделать сами… — Подрочить себе твоей рукой? — хрипло отозвался Леон, невольно сжав руки на талии Грея сильнее, когда чужая рука ускорилась. — От этого разве другие ощущения? — А когда я трахал тебя пальцами — это то же самое, что и ты сам себя? — он резко прижал к себе теснее, буквально ощущая, как быстро бьется сердце Грея. Парень лишь поёрзал, опуская взгляд на член мужчины. Облизался, рассматривая выпирающие венки, и коснулся пальцами едва виднеющегося узла у основания, поглаживая — он не знал, чувствительная там зона, или наоборот, но всё равно не обделил вниманием. Грей, казалось, будто специально дразнил Леона — то водил рукой резко и быстро, почти заставляя того кончить, то резко останавливался, поглаживая кончиками пальцев головку и яйца. Грей рвано выдохнул, сжав член и резко опустил её вниз, смотря Леону в глаза. Он видел, каким мутным был его взгляд, как покраснели его щёки, слышал рыки, периодически тихие полустоны. И теперь Грей, не прерываясь, уверенно двигал рукой по крепкому члену, начиная ощущать слабую пульсацию. Леон уткнулся лбом в худое плечо и чем острее становились ощущения, тем тяжелее он дышал. Грей иногда смотрел на толстый ствол, закусывая губу, представляя, что совсем-совсем скоро его трахнут этим членом. От этих мыслей в горле пересохло, и он задвигал рукой быстрее, из-за чего Леон вскоре низко прорычал, укусил за плечо и кончил в омежью ладонь. Леон сам не заметил, как укусил Грея — и довольно сильно — поэтому сначала даже шарахнулся, боясь случайно поставить метку в экстазе. Но на плече остался лишь след от зубов. — Слижешь её? — Леон усмехнулся, смотря прямо в глаза. Грей сначала растерялся, а потом посмотрел на свою руку, запачканную в сперме. — Это приказ? — Грей перевел взгляд на Леона. — Это был вопрос, но, — он на секунду замолчал, чуть приблизился и низким-низким голосом прокомандовал: — слижи её. И Грей, не медля, поднёс руку к лицу, проводя языком по ладони. Леон внимательно смотрел, как парень слизывает с ладони его сперму, прикрыв глаза. Облизывает пальцы, обхватывая их губами. Грей, такое чувство, совершенно за любым занятием выглядит сексуально. Даже тогда, когда разносит заказы в своей форме он сексуальный. Грей — это природная сексуальность. И к ней тянет на таком же природном уровне. — А теперь самое-самое интересное. Будь хорошим мальчиком, — прошептал Леон, погладив по спине. — Мы займемся любовью? — восторженно спросил Грей, посмотрев на Леона. А Леон даже не знал, стоит ему смеяться, или умиляться. С одной стороны, его смешило, что самое интересным для Грея оказался секс, но с другой его так умилило это «заняться любовью». Не сексом. И это ещё раз подчеркнуло, какой он неженный и чувственный. Грея ведь и впрямь любить хотелось. Нежить. А потом уже, в процессе, начать трахать. — Ну, раз для тебя это самое интересное, то это будет тебе наградой за то, что если ты дальше будешь таким же хорошим мальчиком, — он чмокнул его в щеку. — Я не люблю, когда во время наказаний сабы ругаются, пытаются вырваться или ещё что-то в этом роде. Так что будешь вести себя хорошо, да? А после я буду любить тебя так страстно, так долго, что ты голос сорвёшь. — Боже, да, — протяжно прошептал Грей. — Какой прелестный, — мурлыкнул Леон, чмокнув в щеку. — Кто твой хозяин? Для кого ты будешь хорошим мальчиком этой ночью, пока я буду любить в разных позах? — внезапно спросил Леон. — Для вас, — тут же, не запнувшись, ответил Грей, улыбнувшись. — Молодец. Садись на кровать. Грей кивнул, слезая с чужих колен и отдаляясь от такого тёплого и сильного тела, хотя этого, конечно, он хотел меньше всего. Леон вновь встал, быстро застегнув штаны, и пошёл к комоду. О, как Грею было бы интересно изучить весь комод, и чтобы Леон попробовал все-все эти игрушки на нём. Каждую. Он, закусив губу, смотрел в широкую спину, следя за тем, как тот что-то берёт из ящика. Даже со спины Леон казался горячим — эти широкие плечи, и спина, сильные руки, узкие бёдра… классная задница. Казалось, что Леон бы в любом ракурсе был бы горячим. И Грей бы хотел его любым. — Встань, — пробасил Леон, не поворачиваясь к нему. — К кровати лицом, — продолжая приказывать, говорил Леон, чем-то шурша в ящиках. — Какая же у тебя классная задница, — заключил Леон, видимо, когда повернулся. Подобное заявление Грея хоть и смутило, но тот вида не подал. Да и, как ни странно, по поводу его ягодиц Леон уже говорил в фотостудии, говоря что-то про то, что они аккуратные и ему нравится, когда задница небольшая, а не как это сейчас модно — Ким Кардашьян в миниатюре. Леон подошел со спины. Грей чувствовал его. Чувствовал не только его дыхание и сильный, крепкий запах. Грей чувствовал силу. Власть. Леон был настолько доминантом, что ему не нужно было даже ничего говорить. Даже смотреть не обязательно. Просто подойти, как Грею уже голову сносит от ощущения на себе чужой силы. — Поверни голову ко мне. Не отворачивайся. Грей неловко повернул голову в его сторону, смотря на его лицо. Грей выглядел немного робко, видимо, всё же, был напряжен предстоящим наказанием. Леон чуть наклонился, целуя, и кинул что-то на кровать. Так, чтобы Грей не смог боковым зрением увидеть, что там. Грей весь напрягся, когда широкие ладони проскользнули по бедрам, потом вверх, по плоскому животу и остановились на груди. Он шумно выдохнул, когда пальцы коснулись сосков, играясь: Леон то зажимал их, то тёр, то ласково массировал. Грей часто задышал, стараясь продолжать отвечать на поцелуй. Когда Леон отстранился, продолжая ласкать твёрдые соски, он едва усмехнулся, разглядывая лицо Грея. Смущенный, невинный, милый. Такой, что ещё немного и у Леона снова встанет. Хотя, он и так понимал, что это произойдет через минут пять — потому что Грей из-за возбуждения пахнет так зазывно, а между ног у него, наверное, по-прежнему мокро из-за пробки. — Тебе нравится? — буквально на ухо спросил Леон. Увидев кивок и то, насколько красные его щеки, он сказал: — повернись ко мне. Едва Грей успел сообразить и повернуться, как Леон, наклонившись, подхватив под бёдра, вскинув вверх, провёл языком по груди, задевая соски. Грей ощущал сильные длинные пальцы на своих ягодицах, как Леон сжимал и мял, ощущал, как Леон настырно ласкает его — облизывает соски, обхватывая губам, посасывая. Грей обнял его за бёдра ногами и руками — шею. Леон ласкал так настырно, долго, что Грей, кажется, мог кончить без рук и прикосновений. — Тебя будет сложно наказывать, — хрипит Леон, сжимая мягкие ягодицы. — Каждый раз срываюсь и забываю об этом. Потому что тебя целовать и ласкать хочется. Но, — он опустил его на пол, последний раз проведя языком по соскам, сказав: — спиной ко мне, голову поверни ко мне. Грей нерешительно выполнил приказ, попытавшись расслабиться, смотря на лицо Леона. А тот, в свою очередь, достал что-то из карманов и обхватил руками за грудь, снова касаясь сосков. — Можешь посмотреть, — сказал Леон, когда что-то холодное коснулось кожи Грея. Парень тут же повернулся, опуская глаза, замечая в руках Леона зажимы. Он ощутимо напрягся, из-за чего Леон ласково поцеловал его в плечо. — А будет… больно? — голос Грей дрогнул, когда он смотрел на зажимы и на цепочки с камешками, висящие на них. — Будет, — согласно кивнул Леон, но тут же сказал: — но это не такая боль, к которой ты привык. Это будет приятно. Леон прижался со спины, опуская голову вниз, так, чтобы видеть, что он делает. Грей напрягся, невольно вжимаясь в Леона, следя за его действиями. Он зажал между пальцами сосок, тря его, слега оттягивая, краем глаз смотря на Грея. Он был возбуждён и напряжён одновременно. Грей выдохнул, когда Леон приподнял один зажим на уровень груди. — Хоз… — Тссс. Я же говорил: не люблю, когда саб плохо ведёт себя во время наказания, — он прошёлся языком по взмокшей шее и закрепил один зажим. Грей напрягся, буквально по струне выгнулся. — Видишь, не больно? — Немного странно и… дискомфортно, — Грей айкнул, зажмурив один глаз, когда Леон дёрнул за висящий камешек, но движение, помимо не особой яркой боли, принесло наслаждение. Непривычное, не изведанное ранее наслаждении. В общем-то, резкая боль лишь подогрела удовольствие. — Но?.. — Леон указательным пальцем болтал камушек на тонкой цепочке, наблюдая за реакцией Грея. — Но приятно, — прошептал Грей, разглядывая зажим. — Ну вот, молодец, — он хлопнул его по ягодицам, из-за чего парень вздрогнул. — Если тебе понравится, попробуем потом с вибрацией. Или чуть сильнее отрегулируем степень зажима. Поцеловав в шею, Леон проделал то же самое и со вторым: чуть зажал между пальцами, тря, из-за чего Грея задышал тяжелее, и закрепил зажим. — И как тебе? — спросил Леон, проводя языком по месту между шеей и плечом, слабо дергая за цепочки. — Приятно, хоть и чувствуется боль, — тут же ответил Грей, наблюдая за руками Леона. — Теперь ты понял, что боль бывает разной? — когда Грей кивнул, проведя пальцами по запястью Леона, тот добавил: — настоящей боли я никогда тебе не причиню. Ни моральной, ни физической. Только если ты будешь об этом умолять. И только ради твоего удовольствия, — с этими словами он убрал одну руку, пальцами другой продолжая слегка дёргать зажим, из-за чего Грей то вздрагивал, то тяжело выдыхал. Леон, убрав и вторую руку, надел на него повязку, аккуратно завязывая. — Когда глаза закрыты, интерес подогревается, ощущения острее становятся. Грей, когда мужчина завязал ему глаза совсем растерялся, но едва успел расслабиться, как Леон щелкнул по зажиму, заставив Грея вновь выпрямиться, рвано выдохнув. — Доверься мне, — Леон взял за обе его руки, завёл за спину и вновь скрепил фиксаторами. Чуть нажав на спину, тот помог Грею улечься на кровать. Из-за зажимов и того, что Леон уложил его на живот, Грей не мог лежать спокойно — зажимы то упирались, то цеплялись за покрывало. Грей кусал губы, тяжело дышал и изредка постанывал. Он не знал, как лечь так, чтобы грудная клетка не касалась кровати, но руки были связаны за спиной, поэтому Грей понимал, что как бы он не старался, он всё равно будет задевать зажимами покрывало. Приняв более-менее удачную позу, тот, наконец, прислушался к тому, что так долго делает Леон. — Прости, я засмотрелся, — послышался его голос, как только Грей перестал дергаться и замер. Леон сел рядом, погладив по плечам, рукам, прошёл к ягодицам, вытаскивая мокрую пробку и раздвигая ягодицы, довольно улыбнулся. Грей уже был растянут — это было видно по не до конца сомкнувшемся входу. Леон уже, в принципе, не беспокоился за возможный дискомфорт, но всё равно взял другую пробку. Грей невольно сжался, когда Леон нажал игрушкой на вход, но после слабого шлепка по ягодицам, тут же расслабился, пропуская в себя игрушку. Леон вводил издевательски медленно, останавливался на каждом шарике и делал круговые движения. Иногда и вовсе двигал вверх, оставляя внутри только первый шарик. — Мне так нравится твой запах. Я говорю сейчас не просто о феромонах, а о запахе твоей смазки. Сразу хочется хорошенько тебя вылизать, а потом трахнуть. Тоже хочешь, да? — риторически спросил Леон, проталкивая половину игрушки, наблюдая за тем, как Грей кивнул, тяжело дыша. — Так и хочется войти в тебя до основания. Так глубоко, как это возможно. Довести тебя до самого мощного оргазма. Будь моя воля, я бы тебя, наверное, не выпускал из этой комнаты, только поесть. И трахал бы долго-долго, кончая в тебя, заполняя спермой. А ты бы тёк от каждого моего толчка, от каждого касания, тёк ещё сильнее. И успокаивался бы только тогда, когда я засталвял бы тебя кончать. Дрожал бы, выпячивая задницу, и кончал. А потом снова приходил в себя и подставлял себя под меня. Думаю, ты уже понимаешь, как пройдёт у нас твоя течка. Леон провел пальцем вокруг игрушки, сказав: — Если ты сейчас такой влажный, что же будет во время течки? Может, нам надо будет заниматься этим в ванне, чтобы ты не испортил постельное белье, м? Насколько сильно ты будешь течь? — и он, поцеловав в плечо, наконец, проскользнул последним шариком, пару раз проведя игрушкой по кругу. — Тебе уже мало этой игрушки, да? — его голос был будто издевательски, и сам он медленно двигал пробкой внутри. Грей не отвечал. Леону иногда казалось, что тот и вовсе не дышал — настолько он проникся ощущениями. Настолько был подвластен и готов для всего. Такое чувство, что Грей с каждой фразой Леона, с каждым его движением входил в сабспейс. Но о таком Леон, конечно, не думал — между ними ещё не было настолько сильной эмоциональной связи, а Грей был, всё же, немного скован в собственных эмоциях. Хотя мысль довести его спанкингом до сабспейса казалась Леону невероятно привлекательной. Леон ещё с пары минут поигрался с ним — иной раз полностью вытаскивая игрушку, глядя на полностью разработанный и давно готовый к чему-то большему вход. Проскользнув до основания пробкой, тот довольно хлопнул по ягодицам. Совершенно слабо. — Для разогрева, пожалуй, и ладонь подойдет, — задумчиво протянул Леон, разглядывая подставленную ему задницу. Грей не знал, каких ощущений ему ждать, поэтому даже особо не напрягался. Просто, закусив губу, послушно лежал на кровати, упираясь зажимами в покрывало. Леон гладил. Долго просто гладил, иногда нажимая на ручку пробки, двигая её вправо и влево. Довольно улыбнувшись, тот занёс руку, шлепнув по ягодицам. Грей замер, натянувшись. Пожалуй, ожидать от наказания просто подобия было напрасно. И, конечно, ожидать от Леона только боли — было так невообразимо глупо. Потому что Грей, вперемешку с дискомфортом, ощутил нечто такое приятное. Настолько приятное, что второй шлепок он встретил едва ли не радостным визгом. — И это тебе нравится? — голос, вроде как, и удивленный, но скорее довольный. Следом вновь раздался звук от шлепка. Леон с нескрываемым удовольствием наблюдал, как ягодицы начинают краснеть, как Грей поджимает пальцы, кусает губу. Леон чередовал шлепки с поглаживаниями — он медленно проходил снизу вверх, а после сжимал в своей ладони. Потом мог снова начать гладить, а мог и шлепнуть — для того, чтобы Грей не сумел сообразить, когда будет новый шлепок. У Грея кружилась голова и невероятно сильно билось сердце. И всё ему настолько нравилось, что ему казалось, что он может кончить. Его наказывал Леон. Сам Леон Бастия — взрослый, сексуальный мужчина сейчас сидел над ним, шлепая его по заднице, иногда лаская и дёргая за конец пробки. Леон занес руку и шлепнул сильнее, чем до этого. Не заметив у Грея отрицательной реакции — тот только выдохнул рвано, сжимая руки в кулаки — довольно улыбнулся. Он погладил покрасневшую кожу, позже чуть нагнулся, пройдя языком по разгоряченной коже, слабо укусив. Не удержавшись от сладкого запаха жасмина, провёл языком около пробки, из-за чего Грей подался бёдрами вперёд. — А сейчас будет немного больнее, — он взял деревянный паддл, сначала аккуратно коснувшись его кожи, проводя вниз и вверх. Грей догадывался, что это, но, всё же, стопроцентной уверенности не было. Но он знал, что будет больнее, чем ладонью. Не больнее, разве что, газетой. Грей чуть выпятил задницу к Леону, чем и заслужил довольный хмык со стороны мужчины и ласковый поцелуй в лопатку. — Готов? — спросил Леон, опаляя дыханием шею, проводя паддлом по ягодицам. — Конечно, — тихо ответил Грей. — Накажите меня, хозяин. — Боже, — протяжно прошептал Леон. — Ты меня с ума сводишь, — и захватил кожу на шее, легонько прикусывая. Он выпрямился, сначала легонько шлепнул, подняв паддл буквально на пару сантиметров, а после, занеся руку, шлёпнул. Грей напрягся, выдохнул и дёрнул бёдрами. — Десять раз, — сказал Леон, вновь ударяя по ягодицам. Грей едва не царапнул ногтями ладонь, застонав от очередного шлепка. Первые пять шлепков Грей ощущал себя невероятно хорошо — Леон бил так, что Грей скорее ощущал наслаждение, нежели боль. Он дёргал бедрами, ерзал вставшим членом о покрывало и то рвано выдыхал, то постанывал. Дискомфорт был слабый-слабый. Еле заметный. На шестом он стал всё больше ощущать боль — раскрасневшиеся от ударов ягодицы стали более чувствительны, а Леон ударял жестче. Двигать бёдрами Грей перестал, но это всё равно не отменяло того факта, что его это возбуждало. Даже более грубые шлепки, даже то, что Леон надавливал одной рукой на спину, заставляя вжиматься в кровать, задевая зажимы. Грею, конечно, было больно. Но, чёрт — на фоне самой ситуации, зажатых сосков, немного удовольствия, боль казалась незначительной. Потому что Грей ощущал, что мог с минуты на минуту кончить. И дело было не в физическом удовольствии. Моральное. Если весь вечер он и ощущал подобное наслаждение, то сейчас оно, кажется, было невероятно ощутимо. Грей просто хотел запищать от понимая, что это всё делает Леон. Что это Леон прижимает его к кровати, из-за чего камушки на зажимах постоянно цеплялись за покрывало, принося Грею то неудобство, то наслаждение, что это Леон каждый раз ударяет жестче (возможно, понимает, что Грей, скорее, ловит кайф), что это всё делает Леон. Что это он, такой влиятельный, сильный, такой, о котором Грей мечтал с первой же встречи, что это всё делает он. Девятый удар, кажется, был именно ударом — либо ощущения обострились из-за уже начинающих гореть ягодиц. Но Грею до сих пор не было только больно. Ему было хорошо, приятно. Он ощущал невероятное наслаждение, подстёгиваемое болью. Возможно, Леон и не считал это за наказание, поэтому всё делал так, что на десятом, последнем шлепке, у Грея голова просто снеслась. Грей не чувствовал ничего. Хотя, нет, он, конечно же, чувствовал невероятный восторг. Будто оргазм (хотя реальной разрядки не было). Он ощущал такой невероятный экстаз, что хотелось запищать. Зажмурив глаза и сжать зубами одеяло, выгнувшись дугой. Он ощущал своё тело так легко. Он чувствовал, что рядом не было ничего — ни звуков, ни запахов. Хотя это тоже было не так. Потому что он ощущал Леона рядом с собой — его силу, которая, возможно, и удерживал его здесь (а где Грей был на тот момент, он так понять и не смог), он ощущал его тёплые ладони, касания. Он ощущал его власть над ним — власть, которая только для него, которая во благо и которая не допустит, чтобы Грею хоть раз было больно. И, боже, какое же удовольствие всё это доставляло. Грей хотел остаться так как можно дольше. Ощущать жар кожи Леона, слышать его шёпот (правда, Грей так и не расслышал, о чём он говорил). Наверное, его соски ноют, руки затекли, а ягодицы горят. Наверное. Грей не знал. Потому что единственное его сейчас ощущение — приятная тяжесть и, одновременно, расслабление. Единственный мир — Леон, его сила, уверенность. Его руки, обнимающие и приносящие столько удовольствия. Мир складывался перед ним миллионным пазлом. Сначала он ощутил запах не только Леона, но и комнаты. После почувствовал, что у него, на удивление, есть тело, и очень даже целое. Мог почувствовать, как горят ягодицы, как приятно ноет в груди. Когда он раскрыл глаза, тяжело дыша, ощущая приятную истому по всему телу (и за его пределами), он увидел не темноту из-за повязки, а Леона. Нависающего над ним Леона. Невероятно довольного Леона. Его волосы были растрёпаны, щёки слегка покраснели и, боже, как он улыбался — так ласково, по-доброму. Руки Грея были свободны, повязка была откинута в сторону. — Мы, всё же, занялись любовью, и я потерял сознание от восторга? — тихо спросил Грей. На данный момент это было для него единственной адекватной теорией. Леон рассмеялся. Так спокойно и свободно, ласково потрепав по волосам. — О, нет, ты просто был невероятно хорошим мальчиком для меня. Ты так старался. Хотя, думаю, наказания не было. Ровно так же, как и не было того, за что тебя можно было наказывать. Таких хороших сабов надо только поощрять. Грей смотрел на Леона широко раскрытыми глазами и именно сейчас ощутил к нему что-то выходящее за рамки простого желания и возбуждения. Это было настолько тепло. У Грея грудь щемила от нежности. — Ты ведь впал в сабспейс, верно? Я не ожидал, правда. Я даже не наделся. Я просто в восторге, честно! Неужели, ты так мне доверял, и так тебе было хорошо? — Это был… сабспейс? Я про него только читал. — А теперь, надеюсь, он станет частью твоей жизни. Боже, Грей, ты невероятен! — он сказал это с истинным восторгом и, оперевшись на локти, смазано поцеловал. — Ты так мне доверяешь, так прочувствовал всё это. У Грея голова кругом шла от похвалы. От того, что Леон настолько им доволен. — Ты устал, мой маленький? Хочешь отдохнуть? Тебя это, наверное, так вымотало. Теперь Грей готов и вправду запищать. Просто в голос, закрыв глаза. Леон заботиться о нём. Так ожидаемо, но так приятно. — Я хочу… вас, хозяин, — Грей не знал, насколько наглая его фраза. Грей не знал. Но сейчас его разум будто был в тумане, и он совсем плохо соображал. — Хочешь получить свою награду? О, ты точно её заслужил. Никто в этой постели ещё так мне не нравился, как ты, — Леон осёкся, замерев на пару секунд. Всё же, говорить о «других» было опрометчиво, но Грей лишь тихо ответил. — Хочу. Очень-очень хочу. Леон довольно улыбнулся и, поцеловав где-то под подбородком, аккуратно снял один зажим. Грей поморщился. Надевать их было куда приятнее, чем снимать. Леон тут же накрыл его губами, проводя языком. Второй был откинут на комод. И теперь соски ныли — конечно, не без привычного удовольствия, но, всё же, ныли. Ощутимо. Возможно, после сабспейса Грей совсем ослаб, поэтому все ощущения он воспринимал чётко, без дымки возбуждения, которая скрашивала любой дискомфорт. Леон внезапно выпрямился и быстро начал расстёгивать рубашку, видя, каким взглядом на него смотрит Грей. Пусть и уставшим, но и заинтересованным. Если Леон видел Грея обнажённым едва ли не с первой встречи, то Грею оставалось лишь рассеяно мечтать о таком со стороны Леона. И теперь он мог видеть. Видел эту кожу, эти мышцы, рельеф. Эту прекрасную красивую фигуру. Грей ощутил нестерпимое желание коснуться его тела, ощутить твёрдость его мускул. Когда Леон стащил рубашку, он разглядел эти прекрасные жилистые руки. И вены. О, боже. Эти вены — Грей готов пройтись по каждой. А потом вновь обхватить губами эти прекрасные пальцы. Леон был великолепен. Сильный, уверенный, красивый. Если Грей и чувствовал усталость ранее, то теперь об этом не было и мысли. Настолько увлечённо он разглядывал накаченную широкую грудь, пресс, сильные руки, небольшое тату с правой стороны на груди. Великолепный. Он смог вернуться к реальности, когда Леон, подхватив под колени, чуть подвинул к себе и, широко разведя его ноги в стороны, нагнулся вниз, к мокрым ягодицам, сказав, смотря Грею прямо в глаза: — Ну, что же, приятного аппетита. Он прошелся языком по камушку на пробке, задевая горячую кожу. Грею от этого зрелища крышу едва не снесло — Леон, между его ног, вылизывает его. Из-за того, что Леон говорил об этом в контексте своих желаний, а не планов, Грей даже не надеялся на это. И теперь он снова возбуждался, а усталость уходила на второй план. Грей ощущал, как сильные пальцы впивались в его бёдра, как язык ласкает его — так аккуратно, дразня. Он проводил им около основания, с небольшим камушком, пробки, проходил языком по промежности, касался яичек. Обхватывая их, посасывая, а после вновь возвращался к ягодицам. Иной раз просто целовал кожу, покусывал, мял в руках. Грей, закусив губу, не мог отвести от такого зрелища взгляда — Леон ласкает его языком с таким удовольствием, что Грею легко понять, что ему это и вправду нравится. Когда Леон зажал зубами пробку, медленно вытаскивая её, Грей чуть от восторга не запищал — настолько горячо это выглядело! Он видел, как Леон облизнулся, глядя на расслабленный, мокрый, едва покрасневший, из-за долгих игр, вход. А после, без всякого стеснения, припал губами, проводя кончиком языка по краю. Сначала долго-долго вылизывая, не касаясь более ничего — просто вылизывал по краям, чуть нажимая, изредка поднимая взгляд на Грея, видя, как покраснели его щеки, на прикрытые влажные глаза, на тяжело вздымающаяся грудь. О, да, Грей определённо сегодня заслужил поощрение. Леон дразнил долго-долго, заставляя Грея бездумно вскидывать бёдра вверх, к нему, желая почувствовать горячий мокрый язык внутри. Ощутить, как его вылизывают. Но пока Леон лишь издевательски долго ласкал его — обводил красные края, водил по кругу более-менее расслабленного (но, всё же, тугого) колечка. Леон вылизывал его везде между ног: проходил вниз, задевал вход, после вверх, по гладкой коже: ласкал яички, вставший член, то обхватывая губами, посасывая, то просто широко проводя языком. Леон ощутил, как тонкие омежьи пальцы сжали его волосы, притягивая сильнее к истекающему смазкой входу, к которому так и хотелось прикоснуться, вылизать, а потом трахать-трахать. Леон усмехнулся реакции Грея, который, скорее всего, полностью позабыл о сейчас происходящем, и отдался во власть инстинктов, желая получить реальный римминг, а не легкое поддразнивание. Леон раздвинул ягодицы и, проведя языком вокруг, резко протиснул его, ощущая, как вокруг сокращаются стенки. Грей судорожно выдохнул, сильнее сжав волосы мужчины. Леон закрыл глаза, продолжая настырно ласкать текущего, кажется, всё сильнее Грея. Сначала просто вылизывал, то широкими мазками, то проводя кончиком языка, после задвигал чуть резче, проводя по кругу, вылизывая мокрые тесные стенки. Несмотря на все игры с Греем он до сих пор казался узким и тугим. Таким, что в него с трудом поместить собственный член. Но сейчас Леон, об этом, конечно, не думал: если что, ещё немного поиграется с вибратором или пробкой побольше. Сейчас он увлечённо трахал его языком: то быстро, протягиваясь глубже, то снова проводил по раскрасневшимся краям и медленно-медленно проскальзывал языком внутрь, ласково обводя стенки по кругу, лаская. Грей интуитивно сжимался, а Леон ощущал, как по подбородку стекает обильно выделяющаяся из омежьего организма смазка (чёрт, может быть, у него реально течка началась?). Леон отстранился на пару секунд, вытирая смазку с подбородка, глядя на всего раскрасневшегося Грея, и припал губами к напряжённым яичкам, обхватывая губами, посасывая. Когда он проскользнул внутрь сразу двумя пальцами, начиная ритмичного ими двигать, он услышал, как Грей протяжно застонал, сжимая их внутри. Леон прошёлся широким мазком по яйцам, продолжая двигать пальцами. Он ощутил, как Грей чуть нажимает на голову. Вообще, Леон меньше всего ожидал от Грея даже таких движений, но не стал обращать внимания, поэтому лишь чуть опустился и, вынув пальцы, вновь припал языком и губами, вылизывая. Грей задёргался под ним, то сжимаясь, то расслабляясь Леон ощущал, какой он жаркий и мокрый, как сильно течет с каждым движением языка Леона. Он ласкал его настырно, резко двигая языком, вылизывая. Он сильнее сжал упругую кожу в руках, сминая — наверное, на утро останутся синяки — продолжая ласкать течный вход, оглаживая колечко, обводя край и резко входя, двигая языком. — Я… я хочу, — сипло простонал Грей, невольно чуть сдвигая ноги, едва не зажимая голову мужчины между своих ног. — Можно, хозяин? — ещё тише, всхлипнув и застонав. — А я запрещал тебе кончать? — спросил Леон, поднимая голову и облизываясь. Грей покачал головой, смотря на Леона, чёрт возьми, между его ног — и это так его возбудило. Так, что стоило Леону ещё раз коснуться его, протиснувшись внутрь, как Грей тут же весь сжался, вцепился руками в простынь и кончил, зажмурив глаза. Леон довольно улыбнулся, ещё немного проходясь языком по чувствительной зоне, ощущая, как Грей весь сжимается и пульсирует. Леон, закрыв глаза, довольно прошелся широкими мазками по колечку, ощущая, как дрожит под ним Грей. Оперевшись на руки, отпустив несчастные, все излапанные бёдра и ягодицы. — Было вкусно, — довольно протянул Леон, облизываясь и вытирая подбородок. — Ты там так сильно пахнешь жасмином. Так сладко, так вкусно, хотелось вылизать тебя всего. Оставить сухим, но ты, увы, тёк все сильнее, — он медленно, словно кот, подкрался ближе, нависая ровно над ним, смотря на его покрасневшее лицо, блестящие от влаги глаза. — Спасибо, — тихо и внезапно сказал Грей, видимо, благодаря за поощрение. — Устал? Хочешь отдохнуть? — вновь спросил Леон, погладив по волосам и, нагнувшись, поцеловал в уголок губ: — не ври мне, маленький, тебя ведь всё это вымотало. Мы уже часа полтора с тобой играемся, если не больше. Плюс ты уже кончил три раза и даже впал в сабспейс. — Я, правда, немного устал, — согласно кивнул Грей, но, потянувшись к нему руками, обнимая за шею, прошептал: — но я очень хочу доставить вам ещё удовольствие. — А может, я уже получил то, что хотел? — заинтересовано спросил Леон, склоняя голову на бок. — Вы более не хотите меня? — его голос показался тихим, каким-то… грустным? Леон не знал, каким именно, но точно не уставшим, будто разочарованным. — Тебя я хочу всегда. В любое время суток. Хочу тебя любить во всех смыслах. — Тогда возьмите. Пожалуйста, хозяин, — он пару раз моргнул, будто пытался прогнать усталость. — Ох, что же ты со мной делаешь, Грей, — он покачал головой, погладив за ухом. — Я просто не умею тебе отказывать, — и с этими словами он поцеловал. Глубоко, мокро, жарко. Так, что Грей замер на пару секунд Грей сильнее обхватил альфу за шею, прижался всем телом и ответил на требовательный поцелуй. Он ощущал своей кожей не ткань рубашки, а обнажённую кожу Леона. Его жар, тепло. Он ощущал его так близко, так чувственно, что хотелось незамедлительно отдаться ему. Стать его во всех смыслах. И, наконец, почувствовать его полностью. Леон целовал суматошно. Покрывал лицо поцелуями, переходил к шее, кусая, оставляя засосы и вновь целуя. Грей ощущал его горячие губы и влажный язык, кажется, везде — Леон целовал так горячо и суматошно, что Грей просто разрывался. Мужчина коснулся языком измученных ласками сосков, но долгого внимания им не уделил — всё же, понимал, что после зажимов они могут быть чересчур чувствительны, да и после совсем недавнего оргазма. Леон целовал долго. Он так давно хотел коснуться его, особенно когда снимал его. Хотел коснуться, поцеловать. Его идеальная фигура. Его идеальная кожа с россыпью родинок. Он целовал каждую: у шеи, ключицы, плече, сгибе локтя, низа живота и совсем рядом с ещё расслабленным членом. Он целовал его, покусывал, вылизывал. И, вылизывая широкими мазками тазобедренную косточку, он потянул рукой к бляшке своего ремня. Руки дрожали и не слушались. Грей под ним тяжело дышал, изредка постанывал. Но самое главное: он отзывался на каждое касание Леона. Он судорожно и рвано дышал, подавался к его губам, нерешительно поглаживал его плечи. Когда бляшка ремня, наконец, была расстегнута, а за ней и ширинка, Леон выдохнул. Боже, сейчас, наконец, он сделает то, о чём так долго мечтал. То, чего желал, когда вечерами разглядывал фото Грея. Когда просто смотрел на Грея. И, самое главное: Грей этого хочет точно так же, как и он. Дрожит, кусает губы и смотрит на него с нестерпимой мольбой и желанием. А Леон, не умеющий ему отказывать, готов дать ему сполна. Сделать так, чтобы Грей лежал с отнявшимися ногами и кое-как дополз до душа. Леону было страшно представить, что с ними будет во время течки. Если сейчас у них голову срывало напрочь и оба желали друг друга до дрожи в руках, то во время течки они явно сойдут с ума и, не взирая на различные игры, будут любить друг друга так громко, что соседи даже сквозь звукоизоляцию услышат. Но сейчас, в любом случае, Леона это не волновало. Сейчас он спешно стаскивал свои штаны, откинув их на пол. Нависнув над Греем, он увидел, как жадно он на него смотрит. Пожалуй, впервые в его взгляде почти не было покорности. В нём было желания быть оттраханным до пятен пред глазами. В его взгляде был животный голод. И, о, чёрт, как Леона это возбудило. Грей поражённо оглядывал мужчину над ним: Леон был совершенно обнажён сейчас. О, Грей мог насладиться этим прекрасным телом без ткани и одежды. Он жадно оглядывал накаченный торс, вставший член, косую мышцу живота, сильные ноги. Он облизался, смотря Леону в глаза. — Пожалуйста, — жалобно протянул Грей, смотря прямо в глаза и призывно расставляя ноги в стороны. Леон скользнул взглядом вниз, по покрасневшим соскам, плоскому животу, к раздвинутым ногам. Собственный член начинал ныть от томящего ожидания — да и то понятно. У Леона встал еще тогда, когда он вылизывал его, а теперь, нависать над голым, томящимся желанием омегой и ничего не предпринимать было самым настоящим издевательством. — Умоляю. Сделайте это, — его голос хриплый, просящий. О, Боже, Леон готов кончить. — Называй меня по имени, когда будешь кричать от восторга, — чуть самодовольно заявил Леон, усмехнувшись и потянувшись рукой к тумбе, на которой лежали зажимы. Он открыл ящик, что-то там ища. Но, судя по его лицу, найти он этого не мог. — Черт, да где они, — зло прошипел мужчина, когда презервативы всё никак не хотели находиться, а руки Грея легли на спину, поглаживая. — Можно без них. Сегодня безопасный день, — сказал Грей, пытаясь выглядеть спокойным, хотя уже места себя не находил от ощущения того, как между ног жарко, а рядом сильное альфье тело и крепкий член. — Нельзя без них. Если бы у меня сейчас всё не сводило, я бы не беспокоился из-за смазки, но я на процентов семьдесят не успею во время вытащить. А там уже не только смазка, и хоть два раза безопасный день, всё равно легко забеременеть. Я, вообще, детей люблю, но сейчас рано, — он нахмурился, а Грей лишь пожал плечами, закусив губу. — О, наконец. Леон достал упаковку, нервно пытаясь её распаковать. Пока Грей зазывно тёрся о него, задевая животом вставший член и трясь твёрдыми сосками о его грудь. Леон ненавидел всё, пока эта чертова упаковка не была распакована. И, на самом деле, Леон никогда бы не подумал, что натягивать презерватив когда-нибудь составит ему проблему. Руки дрожали. Чертовски сильно дрожали. Фольга не хотела поддаваться, руки просто соскальзывали. — Могу я? — тихо спросил Грей, протягивая руку, чтобы взять презерватив. Леон, конечно, чувствовал себя глупо. Но сейчас ему было совершенно на это всё равно, потому что на первый план выходило жутко ноющие яйца и возбуждение. Леон протянул омеге презерватив и тот довольно быстро раскрыл, доставая скользкое латексное колечко. — Банановые? — Грей усмехнулся, а после тут же добавил: — я ни разу ни на кого не надевал, но можно попробовать? — Мне почему-то кажется, что у тебя это получится сейчас куда лучше, чем у меня. Грей довольно улыбнулся и опустил руки и, как ни странно, довольно ловко, будто это далеко не первый раз, аккуратно натянул на колом стоящий член презерватив. — Мне на секунду показалось, что я впервые с каким-то очень опытным омегой, — Леон перехватил его руки и зажал одной рукой его запястья над головой. — Надо вернуть позиции. Шире раздвинь ноги. А то у меня ощущение, что ты будто до конца не решился. Грей едва в голос не застонал и послушно шире расставил ноги, и даже чуть вскинул бедра, подставляя себя альфе. Леон пристроился между разведённый бедер, утыкаясь членом меж ягодиц, трясь. — Чего ты хочешь, Грей? — Леон медлил так, будто это не у него руки дрожат так, что он презерватив распаковать не смог. — Хочу доставить вам удовольствие. Хочу, чтобы вы получили наслаждение, использовав меня. — Хочешь быть моей личной игрушкой для удовлетворения, м? — сладко протянул Леон, продолжая зажимать запястья Грея, смотря ему в глаза и облизываясь. — Да. Боже, пожалуйста, сделайте это, — он укусил нижнюю губу, ощущая, как утыкается головка в сжатый мокрый вход. Леон довольно кивнул и, отпустив его руки, медленно толкнулся вперёд, входя и, пока не потерял голову окончательно, сказал: — Если будет неприятно — скажи мне. Грей кивнул, обхватив мужские бёдра ногами, прижимая к себе ближе. Леон оперся на локти, придавив Грея весом своего тела, и решительно двинулся вперед, входя. И, о, боже, как же хорошо. Как же чертовски хорошо. В Грее туго, жарко и мокро. Грей ощущал, как Леон входит глубже, как раздвигаются стенки и, как это было прекрасно: ощущать его на себе и внутри. Ощущать его тяжелое дыхание. Грей прижался ещё теснее, обняв за спину. Когда Леон зашёл до основания, шлепнувшись яйцами о ягодицы, он замер, прислушиваюсь к Грею: тот лишь тяжело дышал и теснее прижимался разгорячённым телом. Не встретив никого сопротивления, Леон расслабился и медленно задвигал бедрами. Не быстро, не глубоко, давая Грею привыкнуть к такому. Всё же, член это не вибратор и не пробка — тут другие ощущения, и не было гарантий того, что Грею приятно. Хотя тот и начинал мелко дрожать, укусив за плечо. Леон сдерживался. Сдерживался, чтобы не причинять тому даже легкого дискомфорта, хотя оказаться в девственном теле было куда приятнее, чем он мог подумать. Но самым приятным была реакция Грея — ещё ни разу не чувствовав в себе альфий тёплый твердый член, он пытался приноровиться к ощущениям, тяжело дышал, постоянно сжимался, из-за чего становилось ещё теснее и у Леона голова начинала идти кругом. Грей тяжело дышал, закрыл глаза и сокращал мышцы, но, всё же, он не ощущал чего-то неприятного. Необычно было чувствовать себя настолько наполненным, но, безусловно, приятно. Тем более он едва ли с ума не сходил от понимания, что это Леон. Что, наконец, это именно он нависает над ним, медленно двигаясь внутри. Леон сам не понял, как начал срываться с медленного ритма на более грубый, глубокий. Он не выходил даже до середины, но входил глубоко, до основания, так, что Грей едва не взвизгивал, рефлекторно сжимаясь около него. Наслаждения было самым острым за сегодня: таким глубоким, мощным, таким, что Грея едва трясти не начинало. Это было что-то совсем иное. Что-то вообще ни на что не похожее. Толстый крепкий член, казалось, заполнял его всего, и, когда Леон входил до основания, Грей ощущал, как всё наслаждение будто концентрируется где-то в паху. Тело Грея с превеликим удовольствием встретило альфий член, упорно выделяя смазку, благодаря чему Леон мог двигаться в столь узком лоне более, чем просто легко — он едва ли не скользил в нём. Леон двигался грубо, резко, касался его тела, целовал шею. Он обхватывал губами розовые твёрдые соски, сжимал руками ягодицы, целовал шею и плечи, чувствуя, как Грей мечется под ним, начиная постанывать. Видимо, у того просто не выходило уже молчать: удовольствие было настолько ярким, что, казалось, если он будет сдерживать все эти звуки, то просто захлебнётся в них. Толчки приносили столько острого, не изведанного ранее удовольствия, что Грея било дрожью и он каждый раз невольно сжимался и, откидывая голову назад, громко и протяжно стонал. Леон подхватил его под бедра, меняя угол проникновения и, казалось, начал двигаться ещё глубже — будто пытался дотянуться до каждой в нём чувствительной точки, принести максимальное наслаждение, заставить Грея дрожать от каждого касания к его коже. Мужчина двигался резко-резко и так быстро, как это вообще возможно — заполняя его всего, растягивая и проезжая по самой чувствительной точке в Грее. Когда он полностью выходил из него и входил под другим углом, задевая простату, Грей весь натягивался в его руках и, сжимая простынь, слишком развращённо стонал. Это было так громко и пошло, что Леон возбуждался сильнее, желая продлить этот момент так долго, как только сможет. Он скользил в нём членом глубоко, постоянно меняя угол, задевая простату, из-за чего Грей широко-широко раскрывал глаза и едва ли не взвизгивал, слишком сильно сжимая его внутри. Именно под этим углом Леон двигался как можно чаще, но не давая Грею кончить. Он извивался, стонал, едва не кричал и сжимался около его члена. А Леон настырно задевал простату, делал пару глубоких толчков и снова проходился по чувствительной точке. Грей прижимался сильнее, цеплялся пальцами за спину и едва не сходил с ума. Иной раз в восторге, как и просил Леон, выкрикивал его имя, зажмуривая глаза. И кричал он с таким восторгом, что Леон готов был поклясться, что в этот момент чувствовал себя Богом — иначе как объяснять такой восторг Грея? Леон касался каждой чувствительной точки, задевая, тревожа, заставляя становиться более чувствительным к следующим толчкам. Наверное, именно из-за того, что чем дольше Леон в него вдалбливался, тем чувствительнее и острее было наслаждение, из-за которого руки дрожали всё сильнее, а мир вокруг расплывался, оставляя в себе только крепкий запах Леона и его руки, крепко державшие за бёдра. Под Леоном, под его крепким сильным телом, Грей ощущал себя невероятно хорошо и защищено. Только от осознания, что с ним сейчас Леон, он мог потерять осознание, а уж от понимания, насколько Леон хорош — тем более. Он знал, как нужно доставлять удовольствие и ему хватило всего немного времени, чтобы понять, что нужно делать, чтобы Грей кричал. И теперь он этим пользовался, мучая, задевая простату и двигаясь под таким углом, что у Грея крышу срывало. Леон открыл глаза, смотря на Грея, всего мокрого, раскрасневшегося и горячего. Он слабо простонал, когда Грей вновь сжал его член. Он помнил, о чём просил его Грей. Поэтому, жадно поцеловал, тут же сжал его шею, другой рукой продолжая держать за бедро. Он отстранился, продолжая сжимать несильно шею, но достаточно того, чтобы Грей не смог вдохнуть. Если бы Грей мог закричать — он бы закричал. Не от страха. От восторга. Ощущения внизу обострились — казалось, наслаждение будто удвоилось. И теперь каждый толчок был настолько невероятен, чувственен, что Грею крышу срывало, и ему казалось, что он мог с секунды на секунду кончить. Он не мог дышать. Дыхания не хватало. И ещё большим восторгом в нём отозвалось то, что сейчас всё это в руках Леона. Что это Леон сжимает его шею, продолжая ритмично трахать, что в его руках весь контроль ситуации, что только он решает. Эта мысль отозвалась в нём таким восторгом, что, казалось, если бы Леон продолжал хотя бы на секунду дольше, то второй сабспейс был бы ему обеспечен. Леон нажимал ладонью на горло, двигался глубоко и смотрел на него с такой ухмылкой, что у Грея всё пред глазами мелькало, оставляя в центре лишь эту ухмылку. Внизу всё горело — настолько было приятно. Возбуждение было таким острым, а нехватка дыхания не просто поддергивало желание, казалось, без дыхания оно было в корне иным, от того и реакция тела была другой. Грею было дьявольски хорошо. Когда Леон убрал руку, оперившись ей на рядом лежащую подушку, Грей судорожно глотнул воздуха, часто задышав, сильнее сжав пальцы на спине Леона. Он почувствовал, как член Леона проскользнул по простате, из-за чего Грей, ещё толком не восстановивший дыхание, взвизгнул, изгибаясь в спине. Дыхание выходило рваным, но ещё те ощущения полностью не погасли, а осознание, что Леон снова может взять его за горло лишь стало сильнее. Леон в любой момент мог так сделать. Леон мог делать так, как он захочет. Управлять ситуацией. Греем. «Возьми надо мной контроль. Сделай своим. Я твой. Полностью. Телом. Душой. Делай со мной то, что пожелаешь». Леон резко вышел из него, но Грей, будучи едва ли не в тумане, даже возмущённо не нахмурился. Просто поднял туманный взгляд на Леона. — Блять, — он нагнулся к нему, утыкаясь влажным членом в бедро. — Если бы ты сейчас себя видел, сам бы себя захотел трахнуть. Ты сейчас таким развращённым, возбуждающим и оттраханным выглядишь, — с этими словами он сильнее сжал его бедра. — Таким, что тебя хочется ещё раз хорошенько выебать, только чтобы ты реально визжал. И сейчас я это сделаю. Поставлю тебя на колени и буду драть, как последнюю суку. Грей почувствовал, как между ног начало пульсировать, а подобная фраза от Леона лишь сильнее распалила его. Мужчина взял его за талию, помогая повернуться на живот. Грей без лишних слов понял, что от него требуется, поэтому быстро встал на колени, опершись на локти, подставляя свою всю мокрую задницу альфе. Фуллбастер слышал шорох, потом Леон быстро пристегнул его руки к кованному изголовью кровати, из-за чего Грей тут же сжал прутья руками, чтобы более устойчиво стоять. Мужчина пристроился сзади, трясь членом о раскрытый истекающий смазкой вход. Он нагнулся к Грею, прошептав: — Никогда бы не подумал, что такой невинный мальчишка может выглядеть так развращённо. Таких всегда хочется брать сзади, — с этими словами он грубо вогнал член до основания, из-за чего Грей, невольно, ещё сильнее сжал прутья. — Хочешь, чтобы тебя хорошенькое выебали, м? Взяли и трахали, шлёпая по ягодицам? Можешь не отвечать. Даже если не хочешь, я всё равно собираюсь отодрать тебя так, чтобы после оргазма ты будешь бояться любых прикосновений к своей заднице. И, если ты не кончишь множественным для меня, то мне придётся действительно тебя наказать. Леон резко задвигал бёдрами и положил одну руку на шею Грею, намекая, что он и вправду, если захочет, сделает это ещё раз. Леон задвигался резко, глубоко, ударяя по простате, из-за чего Грей едва ли ни сразу мелко задрожал, шире расставляя ноги и прогибаясь в спине, чтобы член Леона заходил глубже. Леон уткнулся губами в затылок, чуть сдавливая рукой шею Грея — но совсем слабо, так, что Грей мог дышать, хоть и было это немного трудно. Мужчина вколачивался под разными углами, с разным давлением и силой, но всё никак не доходил до основания. В Грее тесно. Мокро. Жарко. В Грее так хорошо, что Леон то стонет, то рычит, ускоряясь, грубо трахая чувствительное лоно, которое, уже будучи чересчур восприимчивым, наверное, еще острее воспринимало получаемое удовольствие, из-за чего Грей дрожал, до бледных костяшек сжимая прутья кровати. Леон сжал горло Грея сильнее, лишая того дыхания и поменял угол. Двигаясь сильно, четко, не проезжая по простате — всё же, доводить его до оргазма без дыхания, пока что, было чересчур опасно. Грей сжал член Леона внутри, опуская голову вниз, ощущая, как глубоко проникает Леон в него, трахая, принося Грею нестерпимое удовольствие. Леон сжал шею сильнее, поцеловав в затылок и отпустил её. Как только Грей вдохнул, Леон резко поменял угол проникновения, входя глубже, мощнее. Грей взвизгнул и, весь натянувшись, бурно кончил. Но Леон продолжил толкаться в него, из-за чего Грей буквально кричал — наслаждение было насколько сильным, острым, глубоким. Грей буквально оперся грудью на кровать, изгибаясь в спине. Такое было впервые. Такое невероятное наслаждение, что второй оргазм не заставил себя ждать, накрыв с головой, из-за чего, казалось, едва не потерял сознание. — Хороший мальчик, — довольно прохрипел Леон, ощущая непрерывную пульсацию около своего члена. Он сделал краткий толчок и кончил, ослаблено навалившись на всего мокрого, дрожащего и невероятного пахнувшего Грея. Зарывшись носом в ворох тёмных волос, он глубоко вдохнул в себя запах жасмина. А ещё Грей пах спермой и смазкой. Возбуждающе. Сексуально. Хотя сейчас Леон возбуждаться хотел меньше всего. Этот секс его так вымотал, что он даже с трудом нашёл для себя силы, чтобы слезть с Грея и отстегнуть его руки. Он устало откинулся на спину, одной рукой подгребая себе под бок вялого Грея. Тот лишь что-то тихо пробубнил, поёрзал и уложил голову на плечо. Сколько они так провалялись — никто не знал. Грей пытался привести дыхание в норму и, уложив руку на мужскую широкую грудь, отсчитывал про себя ритм сердца Леона, понимая, что оно бьется слишком сильно. Значит, Леон тоже не отошёл. Слабо ныли ноги и ягодицы. Кое-как найдя в себя силы, Грей оперся на руки, а после вновь упал на Леона, сложив руки на его груди, он оперся в них подбородком. Мужчина заинтересовано посмотрел на него, будто ждал, что тот что-то скажет. — Спасибо, — внезапно сказал Грей. — Это было… невероятно. — Неужели правда понравилось? — Леон чуть прищурился, поглаживая по волосам. — Сессия окончена, — добавил он, уточная, чтобы Грей более не называл его «Хозяин». Собственное имя его голосом звучало для него куда лучше. — Конечно. Я немного боялся в начале, но ты… ты успокаивал просто своим взглядом. Боже, это было так классно! — он улыбнулся, протянув руку к его лицу, проводя кончиками пальцев по линии скулы. — Ты был очень хорошим. Я не ожидал от тебя в твой первый раз такого энтузиазм, — он чуть подался вперед, поцеловав в лоб. — Ты просто великолепен. Я ещё раз убедился в том, что ты идеален, — он переплёл их пальцы, ласково сжимая в своей руке. — Леон, а ты… ты же чувствуешь ко мне то же, что и я? — он внезапно опёрся на руки, нависая над ним, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я в начале признался, а ты нет. Леон, не выдержав, улыбнулся, смотря на него снизу вверх. Грей выглядел так трогательно, так невообразимо мило. — А что, если нет? Убежишь от меня? — он чуть склонил голову, не отрывая взгляда от его глаз. Грей не вздрогнул, но, видно, напрягся. — Почему ты вообще думаешь об этом? Разве по моему отношению к тебе этого не видно? — Леон, просто скажи. Скажи прямо, — он нахмурился. — Снова убедился в том, что ты совсем ещё маленький, раз для тебя слова имеют такое огромное значение, — он протянул руки к его лицу, поглаживая. — Я люблю тебя, Грей. Люблю не только, как хорошего сабмиссива. Люблю как Грея, который работает в кафе и прекрасно получается на снимках. Грей довольно улыбнулся и снова улегся на сильную грудь, трясь щекой. — Я всегда буду любить и оберегать тебя, — он уткнулся носом в макушку, глубоко вдыхая его запах. — А я всегда буду доверять тебе. И всегда буду послушным. Только для тебя, — Грей ощущал себя так хорошо, так расслабленно, что готов был с минуты на минуту замурчать. Леон пару секунд молчал, пропуская сквозь пальцы короткие пряди, а после сказал: — Я хочу сделать с тобой нормальную эротическую фотосессию. — Ммм? Для чего? — он поднял голову, смотря в глаза. — Для себя, конечно. Только более откровенную, чем было для того каталога. — Порно, что ли? — Нет, конечно, — Леон недовольно нахмурился, так, будто его только что оскорбили до глубины души. — Порно для тех, у кого нет ничего, кроме промежности. Я хочу сделать эротическую фотосессию, сделав акцент на твоё прекрасное тело. На твои бёдра, ноги, талию. Только для меня. Никто более не увидит таких откровенных фотографий, — он заправил короткую тёмную прядь за ухо, открывая его лицо. — Честно, за этот вечер у меня пару раз руки тянулись за фотоаппаратом. Ты так невероятно выглядел. Наверное, я буду ревновать каждый раз, когда появятся фотографы, которые захотят фотографировать тебя. — Меня кто-то будет фотографировать, кроме тебя? Я же не профессиональная модель, меня ни в каких базах нет. — Это не главное. Фактически, ты уже крутишься в этом. Ты есть в двух каталогах и достаточно одного, кто тобой заинтересуется и захочет фотографировать. Грей удивлённо посмотрел на Леона. Когда тот предлагал работу на постоянной основе, он думал, что будет фотографироваться только для Леона. А тут, оказывается, есть шанс, что его кто-то заметит. — Но на подиум не пущу, — внезапно заявил Леон. — Знаком я с такими моделями. Строгие диеты из них убирают не только лишний вес, но и здоровую кожу и зубы с волосами. Только фото. Только с такой фигурой, какая у тебя есть. Никаких диет, понял? — он нахмурился, поглаживая по волосам. — А если я похудеть решу чисто для себя? — Спорт и меньше булочек есть будешь. Грей закатил глаз при упоминании булочек. Леон давно заметил, что на перерывах Грей вечно просил что-то сдобное, поэтому нередко подкалывал его на эту тему. — Я же о тебе волнуюсь, — он опёрся на локти. — А ты меня любым любить будешь? — внезапно спросил Грей, растянувшись в хитрой улыбке. — Даже если я перестану заниматься спортом и буду больше булочек есть? — Любить буду, а вот фотографировать для журналов и каталогов не обещаю. — И я тебя тоже любым любить буду. Даже если ты постоянно бубнить будешь, как сейчас, — Грей рассмеялся, когда заметил, какое недовольное лицо скорчил Бастия. Он опёрся локтями о грудь мужчины и подался вперёд, целуя. Не так, как это было ранее — более нежно, чувственно. И Леон отвечал так же, обняв за талию. Он резко повернулся на бок, чуть нависая над Греем и прижимая его к кровати. Он почувствовал его ладонь на своё затылке и то, как второй рукой он обнимал за шею. — Я только что осознал, что меня трахал один из лучших фотографов. Ох, будто секс с кем-то из божеств был, — тихо хихикнул Грей, когда отстранился от тонких мужских губ. — Это считается, что я добился моделинга через постель? — Фактически, ты добился этого через свои бёдра. Почему-то, их я заметил самыми первыми. — Кстати, — он задумчиво закусил губу, поглаживая чужой затылок. — Я тогда заменял другую официантку. И, вообще-то, она меня долго уговаривала, потому что я не успевал из-за пар. Я тогда не согласился. Но в последний момент почему-то решил свалить и подменить её. Чтобы бы было, если бы в тот день я всё же не пришёл? — Всё было бы невероятно грустно. Не хочу думать о том, что я мог не встретить тебя. — Но ты мог встретить кого-то лучше меня. — Не мог, — он легонько щёлкнул его по лбу. — Просто так в людей не влюбляются. А я не любил уже лет десять. — А ты у меня первый. Вообще во всём. У тебя бывало, что ты смотришь на человека, и хочешь визжать от восторга, настолько он кажется тебе невероятным? Вот у меня такое. Ты кажешься мне настолько невероятным, настолько классным. — Боже, Грей, — тихо прошептал Леон, касаясь ладонью его щеки и вновь целуя. Парень в ответ обнял за шею. Леон полностью оперся на руки, прижавшись к Грею вплотную. Так, что едва ли ни ощущал ритм его сердца. — У меня от вида тебя всё в груди сжимается. Такое впервые, — Леон укусил за нижнюю губу, чуть оттягивая. — Трахнешь меня в ванне? — Грей чуть прищурился, довольно улыбнувшись. — Судя по члену, упирающемуся мне в бедро, ты уже наготове, а после второго захода до ванны я не доползу. — Как скажешь, — он, шлёпнув по ягодицам, встал и, подтянув к себе Грея, подхватил под бёдра. Леон ощущал к Грею что-то, чего не было в его жизни ни разу. Такое, отчего Грея хотелось носить на руках, лелеять и целовать руки. Быть для него самым лучшим. Защищать и любить. Грей чувствовал к Леону нестерпимую нежность, понимая, что для него он готов быть самым послушным. Таким, чтобы Леон каждый раз восхищался им не только как сабом и омегой, но и как человеком. Стать друг для друга лучшими. *** В фотостудии не было никого, кроме фотографа и самой любимой его модели. Леону казалось, что сколько бы он не проводил с Греем времени, сколько бы ни фотографировал, он будет вечно восхищен им и снимками. Грей казался потрясающим — неудивительно, что тот не прошёл мимо глаз других фотографов. Леон даже, преодолевая ревность, сам рекомендовал его. Грей уже не стеснялся камеры. Грей был идеальным. — Чуть-чуть поправь ткань на животе и спусти по бедру. Вот так, молодец, — Леон, фотографируя каждый раз Грея, получая неимоверное удовольствие от процесса. Это просто было божье благословение. Страшно было подумать, что такое лицо, фигура и умение себя показать могло бы пройти мимо моделинга. В коридоре послышался шум, и оба удивленно посмотрели в сторону двери — по воскресеньям никого не было, поэтому чьи-то шаги удивили. Дверь открылась с шумом, и Леон увидел в каких-то модных джинсах и рубашке своего старого знакомого. — Какими судьбами? — Леон выпрямился, удивленно смотря на Джерара. — Ты же в Милане уже год ошиваешься. — Вообще, контракт закончился, и, Леон, я видел! Не знаю, где ты отрыл это сокровище, но по слухам слышал, что он выступает от твоего бренда, — Джерар, кажется, и не заметив это «сокровище», достал из сумки каталог с Греем на обложке. — Могу я взять его на фотосессию? — Ну, если он тебе подойдёт, — Леон широко улыбнулся, и кивнул в сторону Грея. Джерар сначала растерялся, а после, провернувшись, тут же сказал: — А почему не подойдёт? — он отчего-то сразу обратил внимание на его лицо. Лицо, что, пожалуй, привлекало многих. И мимика, конечно. Казалось, Грею давалась легко абсолютно любая эмоция. — Чёрт! — он хлопнул себя по лбу рукой, в которой держал журнал. Заметно круглый живот явно не будет сочетаться с намеченной фотосессией. — А ты для чего его сейчас снимаешь? — Для семейного альбома, — довольно заявил Леон, замечая, как улыбается Грей. — Каждый месяц фотографирую. Уже шестой идёт. Джерар тяжело выдохнул, запихнув каталог обратно, вновь повернулся к Грею, сказав: — Поздравляю, — он улыбнулся, а после оперся спиной о стену. — Чёрт, обидно-то как! Почему ты раньше мне не рассказал о нём? И не рановато ли? Вы же только два с чем-то года работаете. — Так я вроде не собираюсь толстеть до тридцатого размера, — Грей пожал плечами. — Столько моделей рожали, и нормально, работают. — И кто виноват, что у тебя глаза на жопе, самому надо было замечать, — он улыбнулся, вновь смотря на Грея. На его милого, самого прекрасного Грея. Иной раз Леона брала гордость за него. И, наверное, он мог завидовать самому себе — такая прекрасная модель, такой невероятный человек, такой любящий омега — его. От этих мыслей голова шла кругом. Леона даже иногда злило, что Грей нравился многим, из-за чего, иной раз, он мог пропадать на фотосессии даже дольше, чем Леон работал. Но главным было то, что он всегда приходит и устало валился на него, кладя голову на плечо. И всегда был только его. Грей не погружался в работу с головой (даже иной раз уставал от неё, но Леон всегда его поддерживал, служа для него опорой), всегда помнил и про реальную жизнь, и, в особенности, про Леона. Поэтому, когда узнали о беременности, Леон не услышал что-то вроде: «фигура у меня одна, и работа сама себя не сделает». И решение Грея о том, что ребенка он хочет оставить, Леон принял более, чем радостно. И сейчас он видел, каким взглядом Грей на него смотрел. Таким, что Леон каждый раз понимал, что Грей только его и только для него. И Леон в ответ давал всего себя: свою любовь, внимание, ласку, защиту. Давал всё, чтобы Грей ни разу не пожалел о том, что он только его. Его человек, его омега, его сабмиссив. Потому что в Леоне нечто больше, чем любовь к Грею. Потому что в Грее нечто больше, чем нежность и восторг к Леону. Потому что в них — невозможность дышать друг без друга.