Занимается рассвет

Небо глубоко и бесконечно. Прекрасно. У Карвера Хоука глаза как небо. Мередит кривит лошадиное лицо в попытке вежливой улыбки и представляет нового храмовника, что отныне будет личным помощником Орсино, а старшему магу становится душно, а в груди поселяется неотвратимое чувство безнадёжности и лёгкой брезгливости. Последняя любовь пришла безнадёжно опоздав. Время не жалеет никого – будь ты могучим магом, простым крестьянином или королём. Орсино зябко передёргивает хрустальными плечами, старая кровь уже не греет, а кости немилосердно болят, но поделать с этим ничего нельзя. Он помнил юность, как попал в круг – пыльный голодный эльфинаж исчез за стенами, казалось тогда, надёжных Казематов, что обещали защиту и сытую жизнь. Конечно, надежда оказалась ложной – филактерия с кровью привязала его навсегда, сделала меньше чем нищим эльфом. Она сделала его магом. А время сделало его стариком, который так никогда и не жил. И не вовремя полюбил, опоздав сразу на половину столетия. Карвер Хоук неловок, как может быть неловок человек, что привык к грубому, но честному труду – в его огромных руках гораздо более уместно смотрелся бы плуг, что вспарывает тёплую, как человеческая плоть, землю. Может быть, меч, которым храмовник машет на тренировках – Орсино, корёжась от стыда и слабоволия, наблюдает за тем, как перекатываются литые канаты мышц, как размеренно двигается молодое и горячее тело, что в ярости разбивает тренировочное бревно на мелкие щепы. Главное, не думать - и Орсино не думает: как смотрелось бы это тело в его постели, как бы сладко и жалобно стонал этот милый мальчик, как просяще всхлипывал и облизывал опухшие губы. Не думает, не думает, не думает. Он так старательно не думает об этом, что других мыслей и нет. Карвер Хоук ничем не примечателен, разве что кроме своего брата – вот уж действительно диковинка и местная легенда, о которой знают даже в закрытом от внешнего мира Круге. Гаррет Хоук: имя его пахнет свободой, пылает пламенем бунта; маг-отступник, что неподвластен давящей воле Мередит. Но Орсино нет дела до удивительного Гаррета, который, говорят, до пьяна пьёт, досыта ест, любится с самыми дорогими шлюхами и не знает, что такое рабство казематов. Простой Карвер, обычный, понятный, скучный – занимает все его мысли. Больше всего Орсино хочет спросить его - зачем, милый мальчик, зачем ты променял весь мир, прекрасный, звонкий мир, что был открыт тебе, на зачарованные доспехи и лириумную зависимость?! Орсино хочется кричать и плакать от обиды – ему никто не давал выбора, никто не спрашивал о пути, которому он следует, а Карвер Хоук мог стать кем угодно, но пришёл в храмовники. Во внешнем дворе казематов ворочается людская толпа – торговцы, моряки, шарлатанки-гадалки, грузчики. Островками одиночества видятся фигуры учеников, которым разрешено выходить туда – люди обходят их стороной, как прокажённых. Что есть магия, как не болезнь, посылаемая Создателем во искупление грехов наших? Орсино знает ответ: она - дар. И нельзя запереть тех, кто способен изменить ткань бытия, в темнице, даже если она носит другое, гордое название. Карвер Хоук протягивает Орсино документы, под которыми нужна его подпись. Они оба прекрасно знают, что даже если он откажется что-то подписать – ничего не изменится, но продолжают изображать деятельность, заслоняя этим ужас бессилия. А Орсино любуется, украдкой и тайно, выпивая последнюю любовь до дна. Милый храбрый мальчик, обиженный на весь белый свет, что слишком привык быть в тени своего сияющего брата. Жалеешь ли ты, Карвер? Что ждал ты, придя в казематы? Бороться с грозными магами, подчинять чудовищных демонов, ловить мелификаров? Уж точно не подавать бумажки на подпись, но Орсино всё равно. Он чувствует, как всё быстрее летит время, всё яростней гремит подступающая буря. Что-то случится. Страшное. Безумное. Неотвратимое. Орсино ночами читает запрещённые книги и готовится к последней битве, надеясь, что Карвер Хоук останется с ним по одну сторону баррикад. Где-то в Клоаке, бывший страж лекарь и человек, готовит страшную смесь. Занимается рассвет.