Предчувствие

- Какаши... - М? - А все таки, ты меня совсем-совсем не любишь? Ночь была холодной, тихой и ясной. Четвертинка луны тонким серпом висела в небе, пробиваясь своими тонкими лучами сквозь пышные кроны деревьев. Листья бесконечно шуршали, плавно кружили над головой, напоминая о неизбежной близости осени. Именно она подкралась к Рин тихо и незаметно - отозвалась ноющей болью в груди, пощипыванием в глазах и ни с чем не соизмеримой тоской, которая не давала есть и спать. Девушка маялась и переживала, чувствуя что скоро что-то обязательно случится. Она не знала чем занять свои беспокойные мысли, все валилось из ее рук, и учитель, который раньше всегда ставил ее в пример Какаши и Обито, стал чаще молчать - Рин видела его беспокойные взгляды. Все спрашивали у нее: "Что с тобой случилось, Рин?" Она молчала в ответ. Потому что сама не знала ответа на этот вопрос. Какаши сидел у потухшего костра - он всегда брал первую ночную смену. Тихий и сосредоточенный, он по своему обыкновению сначала привел в порядок оружие, затем снял и смотал бинты, защищавшие ноги и руки от повреждений при ударах. Затем, едва заметно выдохнув, достал свиток и погрузился в чтение. - Темно уже, - тихо и хрипло произнесла Рин. - Чего? - Уже темно, читать вредно, - прокашлявшись, повторила она. - Спи уже, Рин. Рин чувствовала, как много в нем того, чего ей никогда в себе не хватало. Если Какаши стоит за ее спиной во время боя - она может расслабиться, потому что знает - защитит, закроет, убережет. Пусть и никогда об этом не скажет и не признается, но сделает. Если он засыпает недалеко от нее, на холодной земле, то Рин спит крепко, не переворачиваясь и ни о чем не беспокоясь. Редким людям дано это свойство - только лишь своим присутствием приносить покой и уверенность в том, что все будет хорошо. И Какаши всегда это удавалось, вне зависимости от того, был ли он зол, отрешен или задумчив. Он всегда нес это в себе. Но в эту ночь ничто не могло принести Рин покоя. Его взгляд жадно скользил по лицу, сокрытому под маской, по напряженной позе, пепельным волосам, его тонким пальцам... Земля была насквозь промерзшей, но Рин металась в лихорадке, чувствуя что должна что-то сделать, что-то сказать ему, ведь время неумолимо бежит вперед, проваливаясь как песок сквозь пальцы... Она любила Какаши. Любила морщинки, которые появлялись в уголках его глаз в те редкие моменты, когда он улыбался. Любила его, чуть по-женски завитые на кончиках, ресницы. Любила его запах, низкую хрипотцу ломающегося голоса, длинные пальцы, которые так ловко складывали печати и поправляли непослушные волосы. Любила то, как он произносит ее имя. Приходила в восторг в те моменты, когда он закрывал ее от противника своей спиной. Ненароком касалась его бледной кожи кончиками пальцев, когда лечила его раны. Впитывала все то, что связано с ним, наслаждалась... Он ее не любил. - А все таки, ты меня совсем-совсем не любишь? Парень тяжело вздохнул, переводя дыхание со свитка на девушку, чье лицо с трудом проглядывалось в темноте. - И чего тебе не спится? - тихо и раздраженно произнес он. Рин почувствовала, что вот-вот расплачется. - Ну и пусть. Ну и не люби, - яростно зашептала она. - Просто знай, что... если что-то случится, то просто... помни, что я тебя... всегда любила. - Что случится? - голос Какаши прозвучал спокойнее. - Я не знаю, - так много она хотела сказать ему, но слова уплывали, уносились от нее и она чувствовала, что несет околесицу, что сказала совсем не то, что хотела. Так мало вложено в это "люблю". Нет в нем того смятения, той нежности, того неистовства. Поддавшись порыву, она коснулась его лица. Тихо прошептала заветное имя и подняла пальцы к оголенному островку кожи - чуть ниже века. Какаши словно оцепенел - смотрел на нее пристально, напряженно. Рин водила пальцами, не отрываясь, вторую руку положила ему на плечо, сминая ткань темной футболки. - Рин, - тихо произнес Какаши. А затем, невпопад, добавил. - Обито любит тебя... - Тише, - ответила девушка, нахмурив брови. Она прекрасно это знала, но сейчас не желала об этом думать. Только не сейчас. Не тогда, когда он так близко, когда он не гонит ее и не одергивает ее рук... Положив обе ладони на его лицо, Рин посмотрела в его глаза. "Пожалуйста... позволь мне." Ее пальцы коснулись края маски и потянули ее вниз. "Я так хочу увидеть..." Уже показался кончик его носа, когда он сжал ее запястья. - Рин. Пожалуйста. - Я просто хочу взглянуть... Он испытывающе смотрел на нее, а затем разжал хватку. Посмотрел на небо, вздохнул, впился в Рин взглядом, а затем сам опустил свою маску. - Ты красивый. Очень. Какаши молчал, стыдливо отводя глаза. Он был очень уязвим без своей маски. Чувствовал, будто все вокруг без труда разглядят его переживания, его боль. У Рин кружилась голова. Она смотрела на его губы, на его маленькую родинку у подбородка, на проступивший на щеках румянец. Такой неузнаваемый, такой родной, такой... живой. Она вновь подняла руку, чтобы коснуться его лица, но он прервал ее и резко подавшись вперед, коснулся ее губ. Скованно, отрывисто и несмело. Рин улыбалась, засыпая. И умирая. Даже пронзив ее сердце, он принес ей покой.