Танго смерти.

      Виктор считал, что ему крупно повезло. Не смотря на то, что последние несколько месяцев он жил на улице. В свои почти пятнадцать лет он смог выжить один на улице. Матери он был не нужен от слова совсем, а отец трагически погиб два года назад. Витя собрал свои немногочисленные вещи и, взяв любимого пса, ушел из дома еще в начале лета. Мать как раз привела в дом очередного хахаля. До гибели отца она была красивой женщиной. Нигде не работала, занималась хозяйством и воспитанием сына. Отец хорошо зарабатывал, и семья ни в чем не нуждалась. Но трагедия, унесшая жизнь отца Виктора, наложила отпечаток на все. Мать начала продавать свои дорогие украшения и тратить деньги на алкоголь и наркотики. В доме все чаще стали появляться странные мужчины. Промучившись так до окончания девятого класса, Витя вскоре ушел из дома. Забрал свой паспорт и скопленные деньги. И ушел прочь от вечно пьяной и недовольной матери, от постоянной ругани из-за схожести с отцом. Лето и половину сентября Никифоров кочевал по родному городу, добывая себе и любимому пуделю еду. Спал где придется и не брезговал любой подработкой. Но с наступлением первых осенних холодов и дождей стало не комфортно. Вот и сегодня они с Маккачином сидели на лавочке в городском парке под мелким моросящим дождем. Легкая спортивная куртка не особо спасала от промозглой погоды и мелкого дождя. Маккачин жался к своему хозяину, стараясь того хоть немного согреть. Никифоров поправил свои длинные пепельные волосы и, накинув капюшон на голову, обнял друга. Мысли вновь и вновь возвращались в то время, когда он был счастлив со своей семьей. Виктор бы сейчас отдал что угодно, лишь бы все вернулось, и было как раньше. Без побоев, криков и проклятий со стороны родного человека. В школе он появлялся крайне редко, раза три в неделю. Учится Вите нравилось, но из-за подработок он не мог учиться. И так с холодам и его заработки резко снизились. Приходилось жестко экономить, дабы не голодать. Конечно можно было бы воровать, как это делали почти все беспризорники, но Витя считал это унизительным занятием. У него есть руки и голова на плечах, а значит он сможет все. Дождь усилился и парень обреченно накинул на себя еще одну куртку. От холода это не сильно спасет, но хоть не так мокро и противно будет. Погрузившись в свои грустные мысли Никифоров не стазу заметил, что дождь на него уже не капает. Удивленно открыв свои голубые глаза, он увидел перед собой ребенка лет девяти— десяти, который держал над ним цветастый зонт. У малыша были черные волосы и необычные шоколадного цвета глазки. — Можно погладить собачку? — спросил мальчик. В его голосе слышался небольшой акцент. По-видимому, русский не его родной язык. — Только если он сам захочет, — улыбнулся Витя, глядя на ребенка. Мальчик внимательно посмотрел на пуделя и осторожно дотронулся рукой до головы собаки. Маккачин явно был не против, чтобы его погладили. Он сам стал подставляться под гладящую его руку. — Хороший, хороший песик, — заулыбался брюнет. — Вот ты где! — раздался громкий окрик и возле скамейки появился мужчина лет сорока в красной куртке и с зонтом в руке. — И куда это ты от меня убежал? — С собачкой поиграть, — честно признался ребенок. — Нам пора, — строго произнес мужчина. — А как же они? — удивился малыш, и посмотрел на Виктора с собакой.— Дядя Яша, они же промокнут! — Хммм, — Яков задумался, а ребенок тем временем продолжал рукой гладить Макачина. — Парень, родственники-то хоть есть? — спросил Яков у Вити. — Есть. Только я им не нужен. Мать совсем скатилась. — Пойдешь со мной? — Яков внимательно рассматривал парня, что сидел на лавке. — А не педофил ли ты часом, дядя? — ответил вопросом на вопрос Никифоров. — Нет, — Яков рассмеялся.— Скорее наоборот. Благодетель сироток и бродяг. — Ну, коли так, — Виктор тоже улыбнулся, — тогда пойду. Но Маккачин со мной. - Тогда вставай! — Яков довольно потер озябшие руки, когда отдал Виктору свой зонт. Из парка они вышли втроем. Маленький мальчик, которого, как оказалось звали Юри, отдал свой зонт Якову, и теперь с нескрываемым удовольствием мерил глубину луж сапогами. У входа в парк стояла черная машина. Яков усадил детей на заднее сидение. Там же в ногах устроился и пудель. А сам сел за руль. Так началась новая жизнь Виктора Никифорова. В течение недели неизвестно какими путями Якову Фельцману удалось лишить мать Виктора прав на ребенка. И теперь Яков считался официальным опекуном мальчишки. А потом они втроем поехали в Москву. Ибо Яков в Питере был на экскурсии с Юри. Москва встретила их осенним ярким солнцем и буйством красок за окном. Пока ехали, Юри радостно смотрел на редкие деревья в осеннем одеянии. А сам Виктор любовался столицей. За эту неделю Никифоров привязался к Юри. Они много играли и шутили. Машина подъехала у трехэтажному дому в элитном частном поселке, совсем недалеко от Москвы. Шофер остановился и все вышли на улицу. — Теперь это твой новый дом, Витя.— Проговорил Яков, пропуская детей вперед.— А с понедельника пойдешь в школу. Я договорился. — Хорошо, — Никифоров был рад, что выбрался из полного дерьма. Дом их встретил тишиной. Никифорова отвели на третий этаж и показали комнату, где он теперь будет жить. — Моя жена сейчас на гастролях, потому тут так тихо, — пояснил Яков. — Но она уже знает о тебе. Яков вышел из комнаты, оставляя Виктора одного. Комната оказалась просторной, с личной ванной и мягкой кроватью. Даже для любимца было приготовлено спальное место. Виктор с удовольствием растянулся на кровати, устало прикрывая глаза. Немного повалявшись, Виктор встал и начал развешивать в шкафу свои вещи. На кресле сиротливо лежала новенькая школьная форма. Дверь в комнату скрипнула, и в образовавшуюся щель просунулась голова Юри. — Не помешаю? — уточнил ребенок. — Нет, проходи.— Юри вошел и обнял Виктора. — А я завтра уезжаю домой, — немного грустно проговорил Юри. — Ты ведь не забудешь меня? — Конечно, не забуду, солнышко, — Виктор снял со своей шеи цепочку с двойным кулоном в виде сердца, и одну половинку отдал Юри.— Это тебе. Юри взял кулон в руки и стал рассматривать его. — Спасибо, — Юри обнял юношу и улыбнулся. А Виктор понял, что будет скучать без него. Весь оставшийся день они провели вместе, играя в приставку и рисуя. Яков сидел в своем кабинете и пил виски, периодически поглядывая на фото на столе. Там был изображен пепельный блондин лет тридцати пяти с пронзительными зелеными глазами. — Андрюха, почему ты не сказал мне о сыне, а? Я бы нашел его раньше. Фельцман отпил из стакана и откинулся на спинку кресла. Перед ним лежали личные дела Андрея Юрьевича Никифорова и Виктора Андреевича Никифорова. Даже генетический экспертизы не требовалось, дабы доказать их родство. Они так были похожи. Допив, Яков вышел из кабинета, предварительно спрятав личные дела в сейф. Ему еще многое предстояло сделать.