Лежавшая на столе стопка тонких бумаг была исписана впопыхах неразборчивым французским. В комнату неожиданно ворвались первые лучи, светом заливая хрупкие листы, которые были настолько пропитаны чернилами, что могли хрустеть в самых осторожных руках. Этот подчерк она знала так же ярко, как день, когда уехала из родительского дома: розовый фасад был грязным и бледным от ливня, лошади в нетерпении фыркали, слушая стук маленького чемодана. Мать тогда не особо переживала а, скорее, была горда своим решением. И никогда бы не подумала, что эта поездка была предначертана дочери, как знак свыше - первые же дни пребывания в частном пансионе заполнили гул в ушах и самая яркая возрастная влюбленность. Запрещенная, грешная, но такая необходимая. И если бы тогда Господь позволил - она бы уехала далеко отсюда, с Ней.
***
Сейчас же второй год подходил к своему завершению. Закончились уроки по танцам и светскому этикету. Девочки в одинаковых платьях весело обсуждали проезжавших мимо молодых чиновников, глядя в окна просторного скромного класса. Случайно посмотревшие на них либо улыбались, либо вертели пальцем у виска, подгоняя лошадей. - Будь я под дулом пистолета, не стала бы даже приглядываться! - сказала одна, ткнув в стекло на месте проезжавшего лопоухого, но в целом приемлемого юноши. - Что вы, да посмотрите вы, каков красавец! - А вдруг ему уже нашли невестку? Небось лучше, чем ты! - шутливо заметили в ответ, отчего начался очередной бедлам. - А ну!.. И снова по кругу, как глупые овечки. Одна лишь продолжила сидеть за партой, с упоением изучая очередную главу учебника по латыни. Её вид был слишком вымученным для семнадцати лет - голубоглазая, с длинной русой косой, изредка хмурая, как туча, она казалась взрослее и будто не такой легкомысленной, хотя о каком здравом смысле может быть в таком возрасте? Её мнение редко спрашивали, да и она сама предпочитала оставаться в тени. Задачей оставалось лишь доучиться и, наконец, встретиться с кем-то... с каким-то мужчиной. Наверное, это то, чего она хотела бы, но ощущение счастья от такой картины никогда не чувствовала. Скорее, разочарование. Книги о путешествиях сулили всем полную золота Индию, прекрасную Англию со своими дождями. И, видимо, так распорядилась судьба, что она прочла их и стала мечтать только об этом: о желтых песках на иноземных "пляжах", о ярких закатах Японии и о теплых ливнях Индонезии. В рутине эти образы были блеклыми. Ожидая преподавателя, старого, дряхлого старика, который чудом смог избежать казни за принятие христианства, все девочки откровенно заскучали, но оказались столь скромными, что разговоры после перерыва сразу же прекратили. Влюбленная в тишину Александра с удовольствием молчала, пока не распахнулись тяжелые дубовые двери. Их взгляды пересеклись. Девочки подскочили с мест, начав кланяться. Вошедшая женщина в грубом костюме, больше похожего на мужской, быстро прошлась по классу и села на место старика. Молчание продлилось около пяти минут, после чего незнакомка жестом указала девушкам присесть. Кем она была? Яркая француженка, со вздернутым носом и необыкновенно наглой ухмылкой. Её поразительные серые глаза походили на корни славянской национальности в Прибалтике и она будто правда была оттуда - темные волосы отливали синевой на солнце, как море перед рассветом. Однако не это привлекло внимание девушек - помимо красоты, её одежда и манеры вызывали не то возмущение, не то удивление. - То, что вы сейчас чувствуете, дамы, - неожиданно начала женщина, взглянув смуглой девчушке в глаза. Французский акцент был ярким, но речь была удивительно понятной. - Всего лишь недоумение. Меня зовут Мария, я за вас пригляжу и буду преподавать français pour vous, если позволите мне такую наглость заговорить на родном языке. - широкая улыбка женщины не вызывала доверия. Все девушки потупили взгляд в учебники. Только Саша встрепенулась, поднимаясь с места. Её не устраивал этот спектакль в виде незнакомой никому якобы преподавательницы. Немыслимая наглость! Такой сумасбродке место в публичных домах. - En fait, nous avons tous librement parle français. - Вообще-то, мы все свободно говорим на французском. - Вот оно как? - протянула женщина, делая медленные шаги вперёд. - В самом деле, русский язык настолько низок, чтобы на нем не разговаривали самые умные воспитанницы? - Он не низок, но нам велено изучать Францию и там так, как Вы, не ходят. - взгляд девушки опустила на приталенный пиджак. Женщина уловила в этом оскорбление, но взгляд до сих пор прожигал насквозь. Она явно не из тех, кто прощает подобные слова. - Чтобы так говорить, надо побыть во Франции. Я уверена, что вы даже и малейшего понятия не имеете о жизни вне своего государства! Вы хоть что-то знаете о Франции не из книжек? А об Англии? А о Германии? Если же нет, сядьте сейчас же на своё место и позвольте мне начать. Девушка не шелохнулась, отвечая взглядом на взгляд. Воздух будто затрещал по швам и Саша почувствовала подступивший в горлу комок. Нет, она не настолько сильна, чтобы спорить. Ей хватило сил сесть на место и зажать свою обиду глубоко в душе. Она и правда никогда не была за пределами привычной жизни. И уж не по девичьим романам судить, какую одежду носят иностранцы. Некоторое время девушка не смогла поднять своего взгляда, уткнувшись в очередную книгу. В классе стало непривычно тихо и лишь изредка преподавательница, поправляя свой пиджак, заглядывала на парты, косясь то и дело на явно расстроенную Сашу. Она не чувствовала себя виноватой за это, скорее, наоборот, продолжала тайком злиться. Весь урок был проведен на нервах и только девушками дали встать, как все сразу же направились к выходу. Мария будто чувствовала эту наивную, детскую неприязнь к ней, как к страшной кукле, с которой никто не любит играть. Но это временно. Эта женщина была знаменита своей харизмой. Старик тот решил уйти на покой, так кого же взять, если не француженку, полюбившую суровую России за пару месяцев пребывания в ней? Ей был приятен этот морозец осенью, иней на старых окнах, хотя в своё время она объездила половину земного шара и видела всё от пещер до вершины горы Кадаир-Идрис в Уэльсе. Всякое бывало, всякое случалось и провалы были частыми, но такое отношение к себе - самое отвратительное, что случалось в её жизни.***
Через два дня наступили приличные холода. Урок танцев на время отменили. Александра быстро поднялась с постели и принялась умываться, подрагивая. С самого утра девушкам было велено надеть верхнюю одежду и идти на прогулку. - Кто дал такое дурацкое указание? - громко спросила всех рыжая девчушка, туго затягивая косу. - Эта преподавательница. Мария. - ответив на это даже слишком мрачно, чем ожидалось, Саша поспешила накинуть пальто. - Нуу, ей это с рук не сойдет! - Сойдет, мы не имеем здесь никаких прав. - Имеем! Мы - воспитанницы и всегда можем пожаловаться на такое поведение! - Со взрослыми лучше не спорить, ты же это прекрасно зна... - Она же ждет, ну, скорее! - влезла в разговор самая маленькая из всех девочек, потянув обеих говорящих за рукава. И, кажется, они решили этому поддаться. Пробежав по лестнице, Саша уткнулась в ворот пальто и оглядела территорию в тысячный раз: огромная поляна с красивейшими фонтанами расстилалась перед дверями пансиона. За ним же был невысокий забор и лес, выходящий на озеро, где летом проходили занятия по закалке и прыжкам в воду. То место Александра любила больше всех, но без преподавателя туда никак нельзя, обязательно накажут. Все ёжились от холода, пока издалека, сидя на фонтане, им не помахал силуэт. Затем он поднялся и руки пропали, по видимому, в карманах. Так это была та самая нарушительница всех здешних, скучных правил... Откуда взялось это слово? На морозе женщина была похоже на героиню сказки: часть волос из-под шапки покрылась инеем, а бледные щеки теперь стали розовыми. Странно, что девушки, родившиеся в таких краях, чувствовали жуткий холод пока француженка явно довольствовалась такой ужасной погодой. Улыбка с её либо не угасала ни на миг. Саше показалось или она была издевательской?.. В самом деле?!