Youth. Anger. Impudence.

Люди бежали. Бежали, гонимые животным, пропитывающим все вокруг страхом. Крики ужаса, мольба о помощи и просто рыдания заполняли все вокруг. Люди бежали. Набегали друг на друга, толкали, затаптывали женщин и детей. Всем было плевать на морали сейчас, главное - выжить. Люди бежали. Впереди стена, но никого это не останавливает, ведь есть надежда, что за стеной спасение. Я не вижу, от чего они бегут, но мне страшно. Я крепко сжимаю мамину руку. Я не понимаю, почему мы стоим здесь. Почему мы спасены, а они нет. По лицу текут слезы. - Мама, им нельзя помочь? - мой детский, дрожащий от слез голос утопает во всеобщем крике страха. Конечно, она меня не слышит, но она чувствует мое волнение, поэтому лишь крепче сжимает мою руку. Раздаются выстрелы. Спасения нет. Даже я сейчас это понимаю. Из-за стены появляются люди в форме с автоматами. Теперь к крику страха примешались крики боли. Я резко открываю глаза. По щекам текут слёзы, я понимаю, что дома. Это всего лишь сон. Чертов сон, который снится мне уже больше десяти лет. Как же я устала. - Доброе утро, солнце, ты уже встала? - мамин голос окончательно вырвал меня из мира снов. - Да, мам, - несколько смятенно ответила я, протерла руками глаза и наконец встала с кровати. Из кухни доносился невероятно вкусный запах еды, поэтому я сразу направилась туда. - Мааам? - Да? - мама ненадолго отвлеклась от телефона, в котором смотрела недавние новости. - А что у нас на завтрак? - Овсянка. Умывшись и узнав расписание на сегодня, я вернулась на кухню завтракать. - Ты же помнишь, что у тебя сегодня первый тест? - спросила мама, допивая свой кофе. - Да, конечно. - сказала я, поедая овсянку, которая оказалась очень даже вкусной и полностью оправдывала свой запах. -Ну? Ты уже решила, куда будешь поступать? - она продолжала допрос, начиная немного сердиться. Тут, наверное, стоит пояснить. В нашем мире существуют некие касты. Они все изначально должны быть равны между собой, но некоторые все же имеют привилегии над другими. Вообще их четыре: техника, лингвистика, естествознание и творчество. Есть еще одна - каста обслуги. Туда попадают те, кто провалил тест еще в начальной школе. Самой превосходящей и высокой по уровню жизни кастой считается, конечно, техника. Но в нее попадает малое количество людей, как бы это странно не звучало. Гораздо больше уходят в творчество или же лингвистику. Все четыре касты живут отдельно друг от друга (кроме обслуги, они повсюду). В начальной школе, дающей основные знания, дети проходят психологический тест, после которого их распределяют по разным школам: гуманитарно-творческим и технически-естественным. После этого теста я попала в первую, чем довольно сильно расстроила свою маму, ведь она в касте техники. И теперь после окончания школы, а точнее в 16 лет, мне придется переехать куда-то. - Ты же знаешь, что это не от меня зависит, - честно сказать, я была раздражена. Вечные напоминания о тестах и успехе в жизни порядком выматывали. - Кстати, мне опять тот сон приснился. После этих слов внимательно смотрю на маму. Как и всякий раз, когда я заикаюсь об этом сне, она на секунду замирает, затем натянуто улыбается и быстро уходит от почему-то неудобной для неё темы: - Тебя довезти до школы? - Нет, я с Эвансом договорилась идти. - Хорошо, главное не позорь семью на тесте. До встречи. - после этих слов мама ушла, легонько хлопнув дверью. Я быстро доедаю овсянку и бегу одеваться. Опаздывать на один из важнейших тестов в жизни не особо хорошая идея. Эванс зашёл в тот момент, когда я, стоя не в особо приличной позе, пыталась натянуть на ногу левый ботинок. - Ты как всегда опаздываешь, сеструх, - парень усмехается в своей любимой манере. - А ты как всегда занудничаешь, - фыркнула в ответ я. Наконец справившись с ботинком, я хватаю рюкзак и мы выходим из дома. Слава технологиям, Эванс на машине. Вообще, он довольно рассеян, поэтому я удивлена, что братец вспомнил о своих правах и машине, которая, если не ошибаюсь, пробыла на стоянке около месяца благодаря его забывчивости. - Готова к тесту? - Ой, ты хоть не начинай, - сердито отвечаю я. Как же меня достали эти разговоры о тесте. - Не хочется разочаровывать маму, так? - продолжает докапываться Эванс. - Ну, если бы я хотела разочаровать маму, я бы спросила совета у тебя, - грубая шутка, не спорю, но я слишком разозлена. - Да ладно тебе. Не грусти, если хочешь, я тебя встречу после школы с бутылкой детского шампанского, - на мои шутки он лишь усмехается. Раздолбай. Вечный раздолбай, который, впрочем, стал довольно неплохим лингвистом, сдал на права и даже купил себе машину. Что, как ни странно, не повлияло на его личную жизнь. Девушки не видели в нем серьёзности, а тратить своё время на пустые отношения считается крайней степенью легкомыслия и развязности. Даже его миловидная и смазливая мордашка не спасает. Всё, что ему остаётся, так это выслушивать шуточки от младшей сестры и усмехаться на них. - Напиши, как закончишь, я приеду. Удачи, постарайся не облажаться, - усмехается, но обнимает. Всё таки хоть он и раздолбай, он хороший брат. Но затем Эванс как-то слишком быстро прощается и уезжает. - Хей, Карли, дорогая, привет, - навстречу мне идет Энни. Теперь понятна причина столь быстрого отъезда брата. Энни довольно милая, но глупая девушка. Такие обычно пускают слюни на вымышленных парней из фильмов или сериалов, но Энни выделилась и по уши влюбилась в моего брата. Который, в свою очередь, узнав об этом, решительно начал избегать её. Хоть с девушками у Эванса дела были и плохи, но не настолько, чтобы опускаться до одноклассниц младшей сестры, которые были младше его лет на пять минимум. Проблемы с законом никому не нужны, даже такому раздолбаю, как мой брат. - Готова к тесту? - надо же, даже такие девушки, как Энни, озадачены тестом. Интересно, я одна, которой не то, что бы противен, а скорее безразличен этот чертов тест? Под милое щебетание Энни мы заходим в школу. Вот и настал один из самых важных моментов в моей жизни.