Место для двоих.

- Не дам. Не дам. Нет. Не дам, - устало причитал Юра, изворачиваясь и запрещая Отабеку домогаться до малолетнего инвалида. Почему он инвалид? - спросите Вы. Ну, мало того, что он приложился о кафель и ему жестко присунули, так и кофе разлился по организму и заполнил все сосуды вместо крови, не давая Юре нормально спать. И срать. Ему хотелось сдохнуть любым возможным способом, но процесс никак не шёл. Протрезвевший Отабек ходил за ним по пятам, не спуская глаз. Всё что оставалось делать - это лежать на кровати, как полено и унывать. И не давать, да. Отабек, поняв свою ошибку, конечно сразу попросил прощения с коробкой конфет и букетом роз, но вместо всего получил леща и парочку оскорбительных словечек в свой адрес. Однако обидно ему вовсе не было: "Сам виноват". А ещё вышеуказанный Отабек загибался без процесса спаривания и частенько веселил себя правой рукой. А что оставалось делать? Шлюх-геев в городе, к сожалению, не было. А жаль. Поэтому, уложив свою Феечку спать, Отабек уселся на кухне и взялся за член. - Повеселимся, - шепнул он и оттянул крайнюю плоть, обнажив головку. - давно не разглядывал тебя, друг мой, - шутя сказал он, вновь скрывая "шишечку" под плотью. Начать он предпочёл с медленного растирания пениса. Так, для разминки, после чего провел пальцем по головке, истекающей смазкой и, удостоверившись, что достаточно возбуждён, взялся рукой сверху. Натянул-отпустил-натянул-отпустил. Такими многократными действиями он массировал головку с помощью крайней плоти, иногда проводя рукой по чувствительной уретре, сжимая мошонку и массируя яички. Он чувствовал себя как никогда приятно: член, точно вошедший в анус, оказался сжат кистью руки, имитирующий стенки клоаки. Нажал сильнее - анус сжался из-за приступа острой боли. Отпустил - он снова принимает тебя в себя. Отабек что-то шептал себе под нос, активно работая рукой, которая к тому моменту успела устать. "Хочу кончить в тебя, Юра!" - представляя свою фантазию выдохнул он и излил горячий поток молодого семени, опустошив мошонку. "Какого это на вкус?" - подумал он и слизнул немного спермы с руки, почувствовав горьковато-сладкий вкус на языке. "Теперь понятно, почему Юрочка так любит слизывать каждую капельку. Повезло ему с ролью. А мне не даёт. Гадёныш малолетний, но какой любимый!" Растянувшись на стуле он устало выкурил сигарету и засвистел. Ноты складывались в причудливую песенку, имеющую некоторый смысл. Отабек подставлял в неё слова, сам удивляясь такой способности: Юра, Юра, не покидай меня! Не бросай меня, не бойся как огня. Скажу тебе я честно: Я так тебя люблю! И так твои способности сосать мой член ценю. Да, слова были просты, но Отабеку безумно нравилось: до этого он никогда не сочинял стихи. Вдохновение посетило его голову и, вылетев в комнату, он схватил тетрадь и ручку, и принялся что-то строчить со скоростью света, перелистывая страницы раз за разом все быстрее и быстрее. Пусть Юра его простит, пусть перестанет обижаться! Пусть! И Юра простил. Чуть ли не плача, слушая стихи новоиспечённого поэта, он бросило Отабеку на шею и расцеловал. Он был тронут. Действительно тронут. Казах согрел его юношеское сердечко тёплыми словами истинной любви. Спасибо ему за всё, что тот сделал в его подростковой жизни. Спасибо, что хранишь Юрочку, Отабек. И только попробуйте поссориться - убью. Ибо каноны не расходятся. Поставим за них свечку. Пусть выйдут замуж. Спасибо. Данный драббл окончен, за невозможностью продолжать сюжет. И вообще - это стоило писать в комментарии к части, но... Я лох. Соре. Не бейте. И смысла нет в этих словах. Но не бейте.