Уроки тирании от Макса Лайтвуда-Бэйна

      Магнус зашивается. Вернее, как зашивается… Его домашняя темная футболка бесконечно испачкана частью еды, которой он старается накормить Макса, который в свою очередь упорно рвется держать ложку самостоятельно, и при этом каждый раз, когда Магнус старается взять чертову ложку, этот тиран начинает орать так громко, что он борется с желанием запереть его в каком-нибудь вакуумном пространстве, например.       Алек, такой же уставший, как и он сам, сидит напротив и старается ещё одной ложкой кормить Макса, стараясь не моргать слишком долго, потому что так есть высокая вероятность заснуть сидя. Зато, в отличие от самого Магнуса, он хотя бы не измазан в еде.       — Может, он просто не хочет есть? — безнадежно спрашивает Магнус, брезгливо убирая руки ребенка из его рта. Алек лишь угрюмо вздыхает.       — Он никогда не хочет кушать, — отвечает нефилим, наконец умудрившись поймать момент, когда тиран открыл рот. Тот возмущенно смотрит на Алека, но пюре послушно глотает.       — Атата! — громко говорит ребенок, проглотив еду и поднимая синий кулак вверх. Капля пюре летит прямиком в щеку Магнуса, а тот со вздохом откидывает голову на спинку стула.       В свои полтора года Макс Лайтвуд-Бэйн умеет произносить несколько понятных слов. Вернее, это даже не слова, а что-то вроде эмоций, указаний и слов. «Атата» — значит наказать, «пе» — это что-то между писать, пить и петь, «нада» — отрицательное и положительное, в зависимости от интонации, значит вообще все, на что указывает ребенок. Ну, присутствуют, конечно, и нормальные слова, типа «папа», «включи», «пока» и «ченика», потому что Магнус называет его черничкой.       И Магнус готов начать молиться всем внеземным существам за то, что магия Макса еще не раскрылась в полной мере, иначе после каждого чиха им бы пришлось убирать всю квартиру, которая и так, ощущение такое, превратилась в склад из игрушек, одежды ребенка и памперсов, потому что горшок этот ребенок на дух не переносит.       — Магнус, мы все, — устало говорит Алек, поднимаясь со стула. Весь стол запачкан едой, пол вокруг тоже, а Магнус безумно хочет в душ и выстрелить себе чем-нибудь в висок, чтобы немного выспаться. Впрочем, пока он занимался самобичеванием, Алек успел скормить вредному куску чистого крика почти все пюре и котлеты. — Пошли в душ, малыш, — с улыбкой говорит Алек, забирая Макса с колен Магнуса. Он держит его на вытянутых руках, чтобы тот не лез липкими пальцами в лицо и в одежду, но это не помогает, и Алек со вздохом усаживает его на локоть. Макс успокаивается и с широкой улыбкой смотрит на него.       — Мне бы тоже в душ, — говорит Магнус, переводя взгляд с хаоса на столе на Алека. Тот слабо улыбается ему, под его бесконечно голубыми глазами бесконечно темные круги, которые не сходят оттуда почти несколько недель. — Может, втроем вместимся? — шутя спрашивает он, а Алек, вытирая с его щеки пюре большим пальцем свободной руки, мягко улыбается ему.       — Нет, мне нужны собственные двадцать минут душа, пока ты будешь развлекать его, — отвечает нефилим, и маг тоже поднимается со стула. Он оглядывает заляпанные джинсы и футболку, а потом кухню вокруг них.       — Я объективно грязнее тебя и этого чудовища, — отвечает Магнус, слабо щипая Макса за пухлую синюю щеку. Тот тихо смеется, показывая зубы.       — Довище! — шепелявит он, а Магнус начинает кивать и наклоняется, чтобы быть на уровне с ребенком.       — Правильно, чудовище. — Алек усмехается и берет его за руку, поглаживая тыльную сторону ладони.       — Уберешь? Или мне после душа? — спрашивает Алек, и Макс дергает его за отросшую прядь черных волос. Магнус, выпрямившись, шикает на сына и убирает его руку, заводя прядь волос Алека за ухо. Нефилим чуть прижимается к его руке щекой, устало смотря на него снизу вверх.       — Я сам, — тихо отвечает маг. — Беги, пока не пришлось чертить руну выносливости. — Алек лишь фыркает в ответ и отстраняется, направляясь к ванной, приговаривая что-то из серии «я не буду это использовать из-за собственного ребенка». Впрочем, Магнусу последнее время кажется это не такой уж и безумной идеей, потому что, кроме как на Макса, времени и сил не остается ни на что.       Ну, и, если Алек вдруг забудет его имя, Магнус тоже не обидится, потому что, честное слово, не уверен, что сам его не забудет. Тиран требует почти круглосуточного присутствия родителей рядом с собой, особенно Алека, а в те моменты, когда тот на охоте, устраивает Магнусу марафон самых раздражающих диснеевских мультиков.       И Магнус, честно, на все согласен, лишь бы тот не орал. Потому что Макс не плачет. Он кричит и требует.       Справляется маг с хаосом на кухне за считанные минуты, и даже Алек последнее время не спорит с ним по поводу использования магии по пустякам, потому что это невероятно их выручает. Магнусу иногда становится интересно, как живут обычные люди, которые не умеют мановением руки убирать мусор и грязь, оставленные ребенком.       Алек выходит из душа спустя десять минут, Макс закутан в полотенце, что-то лопочет, исподлобья глядя на Алека, а тот подходит к Магнусу и передает ребенка ему. Они стоят близко, и Алек чуть приподнимает голову, чтобы смотреть Магнусу в глаза.       — Отвлеки его, чтобы я ушел, — просит он, говоря по-испански, чтобы Макс не понял. Магнуса всегда веселит то, как Алек пытается незаметно исчезнуть из зоны видимости тирана. Такими темпами Макс выучит испанский быстрее, чем научится нормально говорить по-английски. Впрочем, пока тот его не понимает, у них есть козырь.       — Хорошо, любимый, — отвечает Магнус, специально протянув звонкое «р». — Как же это хорошо звучит, хм?       — От тебя все звучит хорошо, — тихо говорит Алек, глядя на него. Он тянется к Магнусу, чтобы коротко поцеловать, но когда тот наклоняется к нему, Макс издает громкий вопль:       — Мой! — Алек со вздохом отстраняется, а Магнус, поднимая ребенка над собой, угрюмо смотрит на него.       — Я сдам тебя на опыты! — говорит он, но Максу уже все равно, ему нравится, когда Магнус поднимает его вверх и кружит. Он громко смеется и разводит руки, а Магнус, не смотря на Алека, говорит: — Беги.       Алек испаряется в ту же секунду, а его пропажу Макс обнаруживает через десять. Впрочем, Магнус вспоминает все слова песни «Hakuna Matata», и Максу этого хватает, чтобы забыть о том, что Алек так бессовестно его оставил.       Он успевает переодеть тирана, надеть на него памперс (с четвертой попытки, потому что Макс не давался) и создать несколько синих сфер, чтобы те кружили вокруг него, отвлекая. Когда Алек выходит из ванной, на нем только спортивные штаны Магнуса, и тот это понимает, потому что те ему немного длинные, зато в районе бедер обтягивают сильнее, чем надо. И это прекрасно, думает Магнус, любовно оглядывая Алека, потому что он не помнит, когда последний раз нормально к нему прикасался, никуда не торопясь, ни о чем не заботясь и не прислушиваясь к крикам из соседней комнаты, потому что малыш очень плохо спал.       Алек подходит к ним и садится в центр пушистого ковра, ближе к Магнусу. Он коротко целует его подбородок, пока Макс увлечен сферами, и Магнус поворачивается к нему, ловя его губы своими. Он не успевает углубить поцелуй из-за привычного вопля Макса.       — Мой! — кричит он, подскакивает и бежит к Алеку, обнимая его за шею. Он обиженно смотрит на Магнуса, нахмурив темные тонкие брови. — Атата!       — Мой Алек. — Магнус наклоняется и касается губами виска нефилима, а Алек усмехается, обнимая ребенка одной рукой. — Мой Алек.       — Атата! — Макс не сильно хлопает Магнуса по плечу, а тот улыбается и ловит его ручку, поднося к губам. Макс тут же сменяет гнев на милость и тянется к Магнусу, чтобы обнять его. Магнус тихо смеется, гладя его кудрявые волосы.       — Моя черничка, — говорит Магнус, целуя ребенка в темечко.       В душ он уходит только после того, как Алек уносит Макса из комнаты, потому что тот начинал орать каждый раз, стоило Магнусу дернуться в сторону ванной.       После Алека в душе пахнет сандалом и совсем немного детским гелем для душа. Магнус долго стоит под горячими струями воды, абстрагируясь от внешних звуков. Чуть отросшие волосы лезут в лицо, и он смахивает их рукой. Спать хочется неимоверно, но, учитывая то, что сейчас всего восемь, ему никто этого не позволит.       Алек уйдет на охоту ночью, а Магнус будет укладывать тирана.       Магнус выходит из душа и бросает грязную одежду в стиральную машинку, которую пришлось купить из-за Макса, потому что на химчистках они бы разорились, учитывая любовь их ребенка повозиться в еде и во всем, что хорошо липнет к одежде и рукам. Он призывает свободную черную безрукавку и джинсы, чтобы переодеться.       Когда он выходит из ванной, его волосы заплетены в короткий, еле державшийся хвост, а на лице совсем нет никакой косметики. Он видит, как Алек стоит над Максом и недовольно смотрит на него, а ребенок, держа в руке чистый памперс, в ответ выжидающе смотрит на Алека.       — Черничка, покажи папе, где орех, — говорит Магнус, а Алек переводит взгляд на Магнуса и приподнимает бровь.       — Серьезно?       — Покажи папе, где орех, — игнорируя Алека, повторяет Магнус, а Макс, улыбаясь, встает сзади Алека и несколько раз свободной ладошкой хлопает его по ягодицам. — Кто папина умница? — спрашивает Магнус, подходя к ним, Макс идет к нему навстречу, вытянув ладони, и тот берет его на руки, чуть подкидывая.       — Макс! — отвечает тиран, маг приглаживает его волосы и подходит к Алеку. Тот переключает один из диснеевских мультиков на момент с песней, и Макс, размахивая памперсом, переводит взгляд на телевизор.       — Поменяешь его? — спрашивает Алек, а Магнус, усаживая ребенка на спинку дивана и придерживая, забирает памперс из его рук и протягивает его Алеку.       — Это ты у нас главный по памперсам, сам меняй.       — Я и так весь день это делаю, — отвечает Алек, откладывая пульт. В песне маленький львенок Симба поет о том, что хочет скорее стать королем, а Магнусу безумно жаль бедного Зазу.       — Мне с ним ночь сидеть.       — А мне днем, — Магнус приподнимает брови, а Алек вздыхает и тянет к нему кулак. Магнус фыркает и протягивает кулак в ответ. У Алека выпадает камень, у Магнуса ножницы.       — Три раза! — повержено отвечает Магнус, сводя брови, а Алек, молча приподнимая ребенка со спинки дивана, передает его Магнусу в руки, а сам садится на диван и тянет к себе книгу, которую старается прочесть вот уже месяц. Пока что ему удается осмысленно осилить только пару страниц в день. — Я от тебя не ожидал такой подставы, Александр Лайтвуд, — говорит Магнус и мучительно вздыхает. Он опускается рядом с Алеком, усаживая ребенка на колени. Тот пока слишком занят просмотром мультика, и Магнус старается управиться, не отвлекая.       — Алек кака, — приговаривает Магнус, и ребенок повторяет:       — Кака!       — Сколько тебе лет? — возмущенно спрашивает Алек, переводя взгляд с книги на Магнуса. Тот, подтянув памперс, опускает Макса с колен, и поворачивается к Алеку.       — Айек кака! — говорит Макс, не отвлекаясь от мультика. Магнус тихо смеется, а Алек кидает в него диванную подушку. Использованный памперс исчезает в его руках, и Алек тихо усмехается, глядя на него.       — Скажи, удобно иметь меня в бойфрендах? — довольно спрашивает Магнус, а Алек фыркает.       — И куда ты отправил его? — спрашивает Алек, придвигаясь ближе к Магнусу. Что ж, пока тиран отвлечен, это не грозит очередным воплем. — Если опять Джэйсу, то сам будешь выслушивать его ор. И ор Клэри тоже.       — Думаю, мне хватает ора дома, — отвечает Магнус, притягивая парня ближе к себе. Алек улыбается, когда Магнус начинает целовать его по линии скулы, он вздыхает и поворачивается к нему. Голубые глаза начинают блестеть, он кладет ладонь на щеку Магнуса, задевая его короткую щетину.       — Когда он подрастет, будет легче, — отвечает Алек, глядя в его глаза. Магнус лишь улыбается ему и качает головой, мол, «нашел проблему». Алек тянется к нему, но их прерывает Макс.       — Мой! — Он стоит перед ними и хмурится, а Магнус, откидываясь на спинку дивана, мучительно вздыхает.       — Нет, я его точно сдам на опыты. — Алек тихо смеется и поднимает Макса на руки, усаживая его на колени Магнуса. Сам он утыкается носом в шею мага, и тот поворачивает Макса к себе лицом. — Не твой, как минимум общий, черничка!       — Не говори, что ты собираешься спорить с ребенком. Ты старше него на четыреста лет, — говорит Алек, улыбаясь и щекоча пальцами живот смеющегося Макса.       — Атата! — улыбаясь, отвечает Макс, хлопая раскрытой ладонью Магнуса по плечу.       — Не на четыреста, попрошу, пятой сотни я пока не разменял, — говорит Магнус, приподнимая палец, а Макс, потеряв к ним интерес, опять поворачивается к телевизору.       Алек больше ничего не говорит, он опускает голову на плечо Магнуса, а его рука ложится на его грудь. И Магнус не может увидеть, закрыл ли Алек глаза, но двигаться старается поменьше и держит Макса за плечи, чтобы не ерзал, хотя, на удивление, тот и так сидит спокойно.       Алек уходит ближе к ночи, а Макс почти засыпает на диване, но просыпается отчего-то и начинает капризничать. Магнус укладывает его ровно час, убаюкивает, пытается напевать колыбельную, но у Макса не получается заснуть и, лежа на своей кровати, поглаживая сына по волосам и наблюдая за тем, как большие синие глаза медленно закрываются, Магнус и сам засыпает под его тихое сопение.       Он просыпается только после того, как его накрывают по плечи, и резко вскакивает.       — Макс… — Магнус трет глаза, но его укладывают обратно, и его взгляд фокусируется на Алеке.       — Я переложил его, все хорошо, он спит. — Магнус смотрит на время. Три часа ночи. Успокоившись, он вздыхает и наблюдает за тем, как Алек скидывает с себя халат. Судя по всему, тот пришел еще раньше, раз успел принять душ, на его предплечье красуется почти побледневшая руна выносливости, и Магнусу очень хочется отправить его куда-нибудь на недельку, чтобы отдохнул.       — Родной, иди ко мне, — шепчет Магнус, и Алек коротко кивает. Он надевает пижамные штаны, забирается под одеяло к Магнусу и упирается лбом в его плечо.       — Я соскучился по тебе, — вдруг тихо говорит Алек, его ресницы чуть щекочут смуглую кожу. И, конечно же, Магнус знает, что Алек имеет в виду, это вызывает улыбку, и он гладит пальцами не укрытые плечи парня. — И я знаю, мы оба устали, и все это безумно тяжело, но… — Алек зевает и чуть причмокивает, — знал бы ты, каким счастливым я себя чувствую, когда прихожу домой и слышу, как он бежит к двери. — Алек вдруг поднимается с его плеча и нависает над ним. Его отросшие волосы касаются щек Магнуса, когда тот наклоняется к его губам и медленно и лениво целует их. Магнус приоткрывает губы, углубляя и отвечая на такой сейчас нужный поцелуй. Губы Алека двигаются медленно, и Магнус будто по новой изучает их, хотя невозможно сосчитать, сколько раз он целовал эти губы. — Я не мог даже мечтать о подобном.       — Я тоже, сладкий, — тихо отвечает Магнус, гладя его мокрые после душа волосы. Алек мягко улыбается ему и прижимается своим лбом к его, прикрывая глаза. — Я тоже, — повторяет Магнус, обнимая его за плечи.       — Мама пообещала забрать его завтра на пару дней, увидев, что я заснул, пока Джэйс и Иззи собирались на рейд, — Алек говорит это с довольной усмешкой, а Магнус кидает тихий смешок и тоже прикрывает глаза.       — Я только что так сильно полюбил Маризу, ты бы знал, — отвечает Магнус, а Алек, отстраняясь и ложась на его грудь, кивает.       — Я сам был готов начать молиться на нее.       Больше они не говорят. Алек засыпает в тот момент, когда руна на его предплечье исчезает, а Магнус засыпает вслед за ним.       Тиран просыпается через два часа с громким криком, и Магнус, чтобы не разбудить Алека, осторожно выбирается из постели и идет к ребенку, накладывая одновременно с этим чары на их спальню, чтобы уж точно ничто не потревожило сон нефилима.       И укачивая ребенка на своих руках, слыша его тихое «папа», он уже не кажется таким уж тираном, а губы сами собой растягиваются в дурацкой улыбке.