Черничный пирог

      Бэйцзин монотонно рассказывал о проблемах жизни в постпандемическом мире. Рим, старательно изображающая, что не засыпает на месте, иногда всё равно клевала носом. Берлин периодически тыкал старшую подругу ручкой, и та мигом поднимала голову и расправляла плечи. Надолго Равенну, конечно, не хватало. Токио сидела с идеально прямой спиной и имела вид, человека которому случайно защемило нерв, и теперь он был с одним выражением лица. Но, Сакура всё же изредка поворачивала голову к бывшим членам оси и что-нибудь говорила. Вашингтон, сидящий напротив альянса, лениво что-то чиркал механическим карандашом поверх листов, закреплённых в синеньком клипборде. Между записями, наверняка чего-то великого (вроде бредовых планов Альфреда), Билл отпивал из старбаксовского термоса латте. Москва, который повёлся на манящий запах кофе, сидел рядом. Щелкая по экрану телефона, Илья чатился с Нью-Йорком. С которым он совсем недавно возобновил отношения. Всё как раньше уже не было, но даже этим парни дорожили. И Альфред и Иван в один голос заявили, что братьев у них теперь нет, но бойкот сверхдержав продился всего день. После чего они расплакались, и заявили, что примут их любыми. Остальные россияне и североамериканцы только вздохнули с облегчением Бедный Москва выглядел куда бледнее обычного и периодически его даже передёргивало. У парня развились психогенные тики от пережитого стресса на фоне последних событий. Подёргивания у Ильи были довольно разнообразные и жутко выглядящие, но в основном он дёргал челюстью и плечами. Остальные ещё к этому не привыкли и постоянно пугались, чем уже серьёзно раздражали обладателя тиков. Лондон, совершенно ни на кого не обращая внимания, закинув ноги на стол, и плевал в потолок. Париж же всячески пыталась обратить внимание Джерарда на себя, но тот, прикладывая титанические усилия, оставался невозмутимым и игнорировал Мишель. Оттава, сидящая между Москвой и Лондоном, откинулась телом на подоконник и наблюдала за облаками, медленно плывущими по медового цвета небу, и жизнью солнечной Флоренции. Сегодняшнее собрание большой восьмёрки обещало быть самым тихим в истории. — Таким образом я считаю, что нам нужно на время прекратить поставки продуктов ко мне домой и установить лучший контроль, за тем что экспортирует Китай. Мы друг друга поняли? — дождавшись вялого поддакивания от столиц, Лю легонько склонил голову в знак уважения, и спрятав ладони под широкими рукавами укороченного ханьфу, сел на своё место рядом с Рим.  — Знаете, — вдруг подала голос Эмили, не отрывающая взгляд от окна. Оранжевое солнце окрашивало её посеребрённые локоны в медовый цвет. — это даже хорошо, что наши страны решили сегодня дать нам со всем разобраться. — Хоть в кои-то веки тишина. — Лондон наконец начал подавать признаки жизни. Затем он перевёл взгляд жёлто-зелёных глаз на Вашингтона. — Не могу не признать, Уилльям, с тобой куда приятнее иметь дело, чем с Алом. Джонс слабо покраснел. Он был намного моложе большинства присутствующих, и не всегда чувствовал себя словно имеет право здесь находиться. — Благодарю, Джей, ты тоже куда терпеливее Артура. С ним бывает тяжело работать. Названные братья слабо улыбнулись друг другу. — Москва, mio caro, — ласково обратилась девушка, почти женщина, к славянину. — мы можем поговорить, если хочешь? — О чём? — подсознательно догадываясь о теме разговора, грубовато спросил он. Тут же Илью здорово тряхнуло на месте. — О аномии у меня дома? Или обо мне? Я не собираюсь тут рефлексировать. Юноша фыркнул и отвернулся, складывая руки на груди. — Илья, — твёрдым тоном позвал старшего уже Леон. — Мы обязаны выслушать тебя. Sag mir. — А что я должен рассказывать? — яростно прикрикнул Столица. — Что у нас все эти года воровали наши же люди? Что до власти дорвалась жадная свинья, которая создала культ вокруг себя, и даже сейчас есть фанатики, идущие за ней? Что невинных людей избивают и сажают на месяц?! Может рассказать как у нас с медициной, пенсиями и системой образования? Или о том что у тебя настолько много денег, что вся страна могла жить безбедно, но ты предпочёл блядцкую аквадискотеку! Если в начале Брагинский кричал в ярости и злости на своё начальство, то с каждой фразой его голос становился всё более хриплым и тихим, до тех пор пока совсем не сорвался на раздирающий колючей проволокой горло кашель. Тишина, до этого уютная и успокаивающая, вдруг стала давить на всех участников саммита. Эмили прижала ладони ко рту, пытаясь сдержать всхлипы. Рим сморгнула, выступающие, горькие слёзы. Всем в этой комнате была знакома ситуация их русского союзника, все они переживали подобное и от этого становилось ещё тяжелее переварить услышанное. Первым молчание прервал Билли, положив руку на плечо друга, и крепко сжимая. ‐ Илья, — голос подвёл американца, дрогнув уже на первом слоге. — Ты плачешь. Илья удивлённо посмотрел на друга, резко подняв голову вверх. Он и не заметил. Слёзы и в правду текли по бледному и измученному лицу славянина. Он почти испуганно всхлипнул, расшатанные нервы не выдержали - юноша разревелся, плечи лихорадочно затряслись и его всего повелось сильной дрожью и чередой бесконтрольных тиков. Уилльям отреагировал мгновенно, крепко сжимая трясущегося русского в руках, и прижавшись головой к макушке шептал что-то утешительное парню своего брата. Это совсем не помогало. Горло сдавило словно что-то прогорклое и американец всхлипнул. Остальные собрались вокруг двух плачущих ребят. Кто-то тоже всхлипывал, кто-то просто аккуратно гладил по волосам и спине, кто-то что-то успокаивающе тихо говорил. Комок образовавшийся из столиц наконец смогли немного привести в чувство Москву. Тот поднял взгляд голубых, как ледяное зимнее небо, на друзей. ‐ Я боюсь, что дальше будет только хуже… Я боюсь… — Мы с тобой, 朋友¹. — Ван потрепал младшего по голове и попытался улыбнуться. - Ничего не бойся. Все в этой комнате понимали — Москва прав. И дальше Россию ждёт только ад. Остаётся только плакать.