***
Этот трюк был знаком ему не понаслышке - Отабек и сам нередко прибегал к подобной уловке. Чрезмерное внимание папарацци и фанатов порой раздражало настолько, что становилось просто невмоготу, и именно тогда тренер благородно бросался на амбразуру, отвлекая на себя внимание публики. Сам же фигурист в это время покидал здание через выход для сотрудников, минуя перевозбужденную толпу. Персонал всегда был рад помочь в обмен на автографы или быстрые совместные фото, поэтому с отступлением проблем не возникало. На сей раз Отабек без труда выяснил, где расположен черный ход, ведущий из ледового дворца. Это обошлось ему в несколько спешных росчерков на подсунутых ярких афишах. Нужная дверь находилась за техническими помещениями, через которые он пронесся почти бегом, опасаясь упустить вышедшего ранее Юрия. Отабек вылетел из здания на небольшую служебную парковку, полупустую и темную. Огляделся, прикидывая, в какую сторону направился Плисецкий, но долго гадать не пришлось. Чуть поодаль виднелся знакомый силуэт, частично подсвеченный трепещущим на ветру огоньком зажигалки. Юрий медленно шел вдоль южной стены ледового дворца, пытаясь на ходу раскурить сигарету. Отабека охватила нерешительность. Он понятия не имел, как подступиться к такому Юрию - повзрослевшему и с сигаретой в зубах. В пятнадцать лет этот мальчишка смотрел на него с дружеским восхищением. А что можно было найти в глазах семнадцатилетнего Плисецкого? Тем времен Юрий отходил всё дальше, еще пару минут и вовсе скроется за углом. Решившись, Отабек окликнул его и побежал через стоянку, лавируя среди редких машин. Юрий следил за его приближением без каких-либо эмоций. Капюшон куртки отбрасывал на бледное лицо тень, а мерцающий красноватый огонек сигареты выглядел зловеще. – Не знал, что ты здесь будешь, – произнес Плисецкий вместо приветствия. Он выглядел абсолютно спокойным, словно и не было той вспышки злости, омрачившей триумфальный финал произвольной. – Хотел посмотреть твоё выступление, – Отабек решил не описывать, как рванул в аэропорт прямиком с тренировки. Едва ли эта подробность имела значение. – Его покажут по многим каналам, – Юрий выдохнул немного пахнущего ментолом дыма и поправил лямку полупустого рюкзака, висящего на плече. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что теперь они сравнялись в росте. Плисецкий больше не смотрел на Отабека снизу вверх. Он вообще не смотрел в его сторону. Не те слова, понял Отабек. Ему всегда тяжело давались такие разговоры, а найти подход к Юрию и вовсе отдельная тема. В прошлый раз получилось, они сблизились с поразительной быстротой. Ни к кому он не привязывался за столь короткий срок. Тогда это испугало, а сейчас Отабек жалел о неспособности общаться с той же лёгкостью. Фразы застревали в горле, неприятно царапали язык. – Я хотел увидеть тебя, – начал он, тщательно подбирая слова. – Не мог пропустить твоё возвращение. Казалось, Юрия эта честность немного смягчила. Он соизволил-таки взглянуть на Отабека. Осмотрел его с головы до ног, задержав взгляд на игрушке, которую тот машинально продолжал держать в руке. Усмехнулся. – А ты совсем не изменился. Это мне? Отабек посмотрел на плюшевого кота так, словно увидел впервые. Начисто вылетело из головы. Да и теперь, стоя рядом с вытянувшимся Юрием, он ощутил всю нелепость своего подарка. Но всё же кивнул и протянул ему игрушку. – Мило, – в качестве благодарности хмыкнул тот и довольно бесцеремонно затолкал презент в рюкзак. Вытащил из кармана мобильник, посмотрел на экран, а потом - в сторону проходившей неподалеку дороги, по которой неслись разноцветные пятна машин. Как раз в тот момент на парковке показался еще один автомобиль. Такси. – Ладно, здорово было повидаться, – Юрий улыбнулся, неискренне и натянуто. Эта болезненная мина совсем не походила на самоуверенную ухмылку «ледяного тигра». Небрежно помахав рукой, он двинулся к машине, услужливо притормозившей в нескольких метрах от них. Юрий снова уходил. Совсем как тогда, полтора года назад. Отабека накрыло волной воспоминаний, перенесшей его с темной парковки на освещенную холодным солнцем набережную. То же разочарование в глазах Юрия, а ещё обида и стыд. Его худощавая фигурка медленно отдаляется, а потом он резко переходит на бег, теряясь в толпе прохожих. Отабек остается один, пожираемый чувством вины, но он уверен, что поступает правильно. Что так будет лучше для всех. Юра еще совсем ребенок и просто не понимает... Теперь же не понимал Отабек. Не мог выразить словами то, что накопилось в душе, но вид удаляющегося Юрия заставил его запаниковать. – Постой! Ты что, просто возьмешь и уедешь? – со стороны это, должно быть, выглядело жалко. Но ему было наплевать. Главное, что Юрий остановился, так и не дойдя до такси. – Я устал, – его голос действительно звучал выжато. Он снял капюшон и отбросил со лба светлую челку. – Чего ты хочешь, Отабек? Меня машина ждет. Как объяснить то, чего и сам толком не понимаешь? Однажды Алтын уже облажался, а когда представился еще один шанс - выяснилось, что он не в состоянии подобрать нужные слова. Юрий казался таким далеким и холодным. Отабек нелепо запинался и робел перед ним. – Ясно, – теперь на лице Юрия без труда читались презрение и горечь. – Ты и вправду остался прежним. Когда он скрылся в салоне такси, Отабек инстинктивно сделал шаг к машине, стиснув кулаки в приступе злости на самого себя. Снова он всё испортил. Но тут случилось чудо, не меньше. Стекло на дверце опустилось до половины, показалось лицо Юрия. – Не знаю, к чему всё это, – пробормотал он, словно обращался к самому себе, а потом взглянул на Отабека. – В центре города есть гостиница. Я улетаю завтра в полдень. Можешь заглянуть ко мне… Если, конечно, найдешь стоящую тему для разговора. Водитель вывел машину с парковки и быстро влился в движущийся по дороге поток. А Отабеку показалось, что сжимающие его грудь тиски наконец-то дали слабину.***
Гостиничный номер русского фигуриста был точно таким же, как и любой другой номер - современным, комфортным и абсолютно безликим. Но пройдя вглубь комнаты, Отабек почувствовал печать присутствия Юрия. Она состояла из мелочей: чашка со следами кофе, спутанные наушники на низкой прикроватной тумбочке, мерцающий экраном ноутбук и разбросанные по всему номеру шмотки. Кое в чём Юрий не изменился - он подстраивал под себя всё, что его окружало. Теперь же это, казалось, действовало и на живых людей. Отабек на физическом уровне ощущал, что Плисецкий доминирует в этих стенах, властвует над помещением и всем его содержимым. Когда хозяин номера предложил выпить («кроме колы у них ничего нет»), Отабек лишь кивнул и принялся медленно прохаживаться по комнате, стараясь скрыть волнение. Посреди наспех застеленной кровати он заметил яркое пятно и приблизился, чтобы рассмотреть получше. Из складок покрывала выглядывал рыжий хвост игрушечного кота. Его вчерашний подарок, к которому Юрий отнесся с нарочитым пренебрежением. – Держи. Голос Юрия, неслышно подошедшего сзади с двумя бутылками газировки, раздался так внезапно, что Отабек нервно обернулся и столкнулся с ним. Беспомощно застыл, глядя в непроницаемое, слегка надменное лицо. Юрий же не отошел, а подался вперед еще сильнее. У его гостя перехватило дыхание. – Чувствуешь себя неловко, верно? – прошептал Плисецкий. – Боишься, что я снова сделаю это? Ясное холодное утро. Искрящаяся изморозь слепит глаза, но улыбка Юрия затмевает всё вокруг. Он слушает Отабека с неподдельным любопытством, хотя то и дело вставляет ремарки - таков уж его характер. Они останавливаются на набережной, ставят стаканчики с дымящимся кофе на парапет. Воротник куртки Юрия усеян крупными снежинками. Это красиво, но Отабек знает, что от теплого дыхания снег тает и остается лишь мокрая ткань. Не хватало еще Юрию простыть. Он наклоняется, чтобы отряхнуть эту снежную россыпь. И не успевает ничего понять, всё происходит чересчур быстро. Юрий целует его в губы, порывисто, но с явным осознанием происходящего. А потом смущенно смотрит в глаза, ожидая реакции. К такому Отабек оказывается не готов. Воображение предательски подсовывает ряд малоприятных картинок. Он сам, взрослый парень, и наивный пятнадцатилетний Юра. Нетрудно представить реакцию окружающих. Семьи, друзей… Великого множества людей, чьих лиц они не видят, но которые следят за их жизнью и спортивными достижениями. Непонимание - как минимум. Осуждение, упрёки, сплетни. Их репутация мгновенно полетит к чертям. Да и в собственных чувствах Отабек уверен не настолько, чтобы ради них рискнуть своим будущим и будущим Юрия. Плисецкий ему дорог, мальчишку хочется оберегать и проводить с ним всё свободное время, но разве не то же самое представляет собою крепкая дружба? Позже Отабек будет прокручивать это в памяти десятки раз. Свою торопливую ложь о том, что воспринимает Юрия только как друга. Тогда он и сам в нее поверил… Только вот ненадолго. Отстранился Плисецкий так же внезапно. Как ни в чем не бывало вручил запотевшую бутылку Отабеку и опустился на край кровати. Вытянул длинные ноги в рваных джинсах, с вежливым интересом посмотрел на него. – Так о чём ты хотел поговорить? Отабек последовал его примеру и присел на кровать, принялся крутить в руках скользкую от конденсата бутылку. Странно, Юрий сидел рядом, но был абсолютно недосягаем. Их разделяли многие месяцы молчания. За это время стена между ними окрепла настолько, что разрушить её за один удар казалось невозможным. Преодоление этого расстояния заняло бы долгое время, пустись Отабек вновь по окольному пути дружбы. Тогда они, возможно, смогли бы снова сблизиться. Совсем как прежде. Проблема заключалась в том, что теперь этого было недостаточно. У Алтына было немало времени для размышлений и множество шансов наладить личную жизнь. Он пытался построить отношения с хорошими, достойными девушками, но из этого ничего не вышло. Промелькнул в той череде романтических провалов и один симпатичный юноша - всё казалось фальшивым и неправильным, вымученным. Словно Отабек ни на минуту не прекращал бороться с самим собой. Эта усталость навалилась на него, а вместе с ней пришло понимание. Точнее, он понял всё уже довольно давно, но упорно продолжал обманывать себя - то ли из упрямства, то ли просто по привычке. Ответ был простым, оставалось лишь произнести это вслух. Расставить все точки над «i». – Мне кажется, что я люблю тебя. Любил всё это время, – спешно, стиснув зубы. Словно прыгнуть в студеную воду или сорвать с раны пластырь. Отабек никогда не был склонен к полумерам. Не мелочился он и в чувствах, если тем вдруг удавалось пробиться сквозь брешь природной замкнутости. Он надеялся, что теперь сможет вдохнуть полной грудью, но вместо этого вовсе позабыл, как нужно дышать. Его почти не удивила хлесткая пощечина, которой Юрий ответил на это запоздавшее признание. Он лишь прижал ладонь к щеке, неотрывно следя за Плисецким, вскочившим на ноги с исказившимися от злости чертами. – Не смей, – прошипел Юрий. – Ты не можешь вот так запросто бросать это мне в лицо. Не имеешь права. У меня жизнь только-только начала налаживаться. Я думал, ты хочешь извиниться. Какого хрена ты творишь? – Прости, – покорно отозвался Отабек, провожая взглядом мечущегося по комнате юношу. – Да ты хоть понимаешь, за что просишь прощения? Уверен, что нет. Хочешь, я подскажу тебе? – он приблизился к Отабеку с таким угрожающим видом, что тому инстинктивно захотелось отодвинуться подальше. Наклонившись так, чтобы их лица оказались на одном уровне, Юрий яростно зашептал. – Ты обманул меня, тогда, на набережной. Сначала я решил, что сам всё придумал - твои взгляды, случайные прикосновения, то, как ты улыбался мне… Ты ведь вообще не улыбался никому, кроме меня. Я злился на себя и сгорал от стыда каждый раз, когда тебя видел. Но потом, гораздо позже, до меня дошло - ты просто испугался! Я нравился тебе точно так же, как ты мне. Разница только в том, что я не побоялся признать это и рискнуть. Вот каких извинений я ждал. За твою ложь и трусость, – он выпрямился и отошел, отвернулся, словно не хотел больше видеть Отабека. – А теперь ты заявляешься и говоришь, будто тебе «кажется, что ты меня любишь», – Юрий произнес это с ядовитой насмешкой. – И что я, по-твоему, должен с этим делать? – Не знаю, – Отабек поставил бутылку на тумбочку рядом с напитком Юрия и сцепил пальцы на руках. – Но я обязан был сказать это, потому что ты должен знать. А еще я хотел сказать, что мне жаль. – Чего именно жаль? Того, что ты оказался трусом? – Нет, – он поднялся на ноги и сделал несколько шагов в сторону Юрия. Остановился, не решаясь прикоснуться к его напряженной спине. – Хотя за это я тоже прошу у тебя прощения. Но еще сильнее сожалею о том, что меня не оказалось рядом, когда тебе был нужен близкий человек. Никто не заслуживает того, чтобы справляться с горем в одиночку. Я должен был тебя найти. – Один я не был. Яков и Лилия с меня глаз не спускали. – Это сути дела не меняет, – Отабек вздохнул. – Я знаю, что опоздал, Юра. Одно твоё слово - и больше я тебя не побеспокою. Юрий молчал, но всё и так было понятно. Взяв с кресла куртку, Отабек направился к выходу из номера. – Почему не пришел раньше? – звенящий от напряжения голос заставил его остановиться. Он обернулся. Плисецкий приближался стремительными шагами, сжав кулаки. Отабек был уверен, что Юрий снова ударит его, но тот просто с силой толкнул гостя в грудь, припечатав к стене. – Ты всё просрал, – Юрий уперся ладонями в стенку по обе стороны от его головы. – Неужели думаешь, что извинения могут это исправить? Отабек почувствовал себя загнанным в ловушку. И, ради всего святого, он был согласен остаться в ней навсегда. – Если у меня есть хоть крошечный шанс… – начал он, но его перебили. – В Питере меня ждет мой парень. Эта короткая фраза отозвалась болезненным спазмом глубоко внутри. Но отблеск чего-то прежнего, родного в завораживающей зелени глаз побудил Отабека к решительным действиям. Кроме Юрия терять ему было нечего. – Нет, – он на полшага отодвинулся от стены. Теперь они стояли вплотную, тесно прижавшись друг к другу. – Твой парень здесь. – Наглости, вижу, прибавилось, – невозмутимо заметил Юрий, почти касаясь губами его губ. – Но надолго ли тебя хватит? – Я буду рядом столько, сколько позволишь, – голос у Отабека сел, а дыхание окончательно сбилось. Он мог думать только о глазах и губах Юрия, находящихся в жалких сантиметрах от его лица. Как часто этот образ приходил ему в голову? Сколько раз он сожалел о том, что лишился возможности получить такую близость? Это не могло стать очередным пунктом в списке упущенных шансов. Когда он коснулся губ Юрия, тот не оттолкнул, но и инициативы не проявил, просто позволил целовать себя. Обрадованный и такой милостью, Отабек осмелился прижать его к себе, обняв за талию. Юрий остался худощавым, но хрупкость его исчезла. Теперь можно было не бояться сжать слишком сильно, сломать тесными объятиями. Фальшивого равнодушия Юрия хватило ненадолго. Оторвав ладони от глянцевых гостиничных обоев, он обхватил ими лицо Отабека. Почти грубо вжал его в стену своим телом. Целовался Юрий умело и агрессивно, на корню пресекая чужие попытки хоть как-то доминировать в этом процессе. Отабек подчинился без малейшего сопротивления. Для него этот поцелуй не был похож ни на поцелуи с девушками, ни на поцелуи с другими парнями. Именно тогда в голове окончательно сформировалась причина того ощущения неправильности, преследовавшего его на протяжении всех бесплодных попыток завязать с кем-то отношения. Ориентация Отабека не определялась женским полом, мужским или же обоими полами сразу. Его ориентацией был Юрий Плисецкий, в любом возрасте, любом образе и настроении. Наконец-то найдя ответ, Отабек с облегчением прикрыл глаза. Позволил себе раствориться в поцелуе, который затянулся достаточно для того, чтобы последние сомнения и страхи успели окончательно рассеяться. Теперь всё стало на свои места.