Close to the sun.

Смешанная
R
Завершён
84
автор
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
84 Нравится 30 Отзывы 12 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:

Guano Apes – Close to the Sun

      Впервые это случается…кажется, на Тучанке. Лиара помнит лишь, как горько было во рту от жары и пыли. О нет. Лиара помнит всё: и терракотовый цвет земли, и солнце в грязных руках неба, и скрип сверкающих кварцевых камушков под ногами грубо припёртой к стенке Шепард. Приподнятая под бёдра, она касалась мысками земли, чертыхалась, пытаясь отстегнуть минимально необходимую часть брони, и скалилась в приоткрытые губы последнего протеанина. Счастливая, скалилась. Это казалось вопиюще неприемлемым для Явика и даже Джейн — вот так, пока остальные латают раны перед очередным наступлением. Слишком безумно. Слишком прозаично. Слишком гипнотически. Казалось, они не очень старались спрятаться. Наверно, им было плевать. И всё же, челнок был достаточно далеко, чтобы в безветренном, до ужаса хорошо проводящем звуки мареве не осталось ничего, кроме рваного дыхания, и Лиаре, прислонившейся к обратной стороне стены, пришлось зажать ладонью рот — иначе чуткий слух протеанина уловил бы, как она плачет. Лиара помнит — тогда в бою она распорола руку от локтя до костяшек пальцев: к ранам все привыкли теперь, но тут ей досталось как-то сильнее. Не знай Лиара Шепард - сочла бы, что та над ней смеётся. Живая, сильная, Джейн, презрев воинскую субординацию, сгребает Лиару, стараясь не задеть швы, в медвежьи свои объятия, будто не было ничего за той стеной, и Лиаре вдруг становится колко-колко, только жаться к пластинам брони, горячим от зноя, боя и чужих рук она не перестает. — Заживёт — улыбается Джейн. А море у Лиары в сердце, достаточно бездонное, чтобы спрятать в себе большую любовь и сны о оживших тайнах прошлого, иссыхает от солнца километр за километром - на дне остается ил да кости мертвых рыб. Впервые это случается…ещё в квартире коммандера на Цитадели. Как бы Лиаре не хотелось отринуть это раньше — теперь-то поздно. Шепард, Явик и алкоголь. Действие в трех лицах.

У Серого Посредника немало работы, но Лиара почти физически чувствует, как в никуда сквозь сжатые пальцы утекает драгоценное время, потому что те, с кем она хотела бы его разделить, делят его друг с другом. Шепард у неё отбирает Явик, который Джейн не любит даже. Явика у неё отбирает Шепард, которой плевать на протеанскую историю. В мыслях Лиары шумят моря Тессии — без крови и пыли, синие-синие, стынет чай, который они с Шепард пили раньше по вечерам в тишине камбуза, шелестят страницы книг, которые они с Явиком никогда не напишут. «Подпираешь здесь стену. Жалеешь себя, дура. А ведь мы все можем умереть завтра…» «Мы можем умереть завтра, и глупо жалеть о чем-либо» — думает Шепард, и тот, с кем она повязана этой войной, наверняка успокаивает себя тем же. — Прискорбно, что азари не слишком увлечена руинами кроганов. — Почему? — В таком случае, возможно, она бы меньше спрашивала о моих. — Знаешь…я понимаю, это Лиара увязывается за тобой, а не ты за ней, но всё-таки она старается делать благое дело, ты не находишь? — Это…не лишено истины. Но сейчас не самое подходящее время, коммандер, Вы не находите? «Мы можем…умереть завтра…да хоть сейчас, под лучом выскочившего из гиперпространства жнеца» — думает Шепард, путаясь в рубашке, подводя запястье под подбородок протеанина, требуя взгляда глаза в глаза. — Другого может и не представится. — Верно. Но если азари не уделит больше времени тренировкам, нежели археологии, для неё всё может кончится прискорбно. Если Вам это важно: без биотики азари поразительно беспомощны. — Просто попробуй не провоцировать мою лучшую подругу. Сейчас не до ссор. Серьёзно… — вздыхает Шепард, и, поспешив пресечь возражение, которое должно стать остроумней её ответа и поставить точку, пробует поставить точку самолично, в тот же миг силясь уследить за чужими пальцами, подцепившими пуговицу на брюках, — можешь расценивать это как капитанский…ох, мать твою…. приказ. Вторая трехпалая рука зарывается в короткие волосы Шепард и та чувствует, как натягиваются медные пряди, а потом не по-капитански послушно подается навстречу, и снова скалится в острые протеанские клыки, и выгибает жилистую спину, и задыхается. И горит.  

А мир Лиары рушится дважды: в первый раз на растерзанной Тессии обращается в пыль фундамент, во второй — колонна за колонной, одна уцелевшая башенка за другой, он падает сегодня, завтра, в конце недели — каждый раз, когда последний протеанин поднимается в капитанскую каюту. Лиара уверена — даже вне войны, Явик скверная личность по рождению, и доктор ТʼСони хотела бы вдруг возненавидеть его так же, как после откровений на Тессии. Но, говорят, время лечит — не любовь к Шепард, но ненависть к протеанину, увы. Ненавидеть кого-то за то, что он не вписался в антураж её воздушных замков, у Лиары больше не получается. Не получается - потому что кто-то всё ещё последний протеанин - и древние истины не в книгах, а на его руках. А пока её Джейн, потянувшаяся к голубой ладони однажды, а дотронувшаяся до сердца, преображается под гнётом решений, слишком тяжеловесных, чтобы кто-либо вообще хотел их принимать — и лавовые трещины расходятся по её коже: жуткий резонанс между «внутри» и «снаружи». Некогда привычно зелёные, глаза Джейн начинают сиять таким же горячим янтарём, что и у Явика — а Лиара отдала бы все непрожитые сотни лет долгой азарианской жизни, чтобы утонуть и сгореть в этом янтаре — уже не важно в чьём именно, да хоть в чьём-нибудь… За алым огоньком на двери капитанской каюты, Лиаре чудится, есть непозаваемый мир в себе с другой физикохимией: маленькое одиночество беспризорницы-Джейн, нашедшее себя в пару одиночество безграничное, тонет там в лиловатой теплой полутьме. — Если я переживу это дерьмо, то женюсь на Лиаре. Верней женилась бы, если бы я её заслуживала… Ну, и если она была бы за, конечно. Шепард свесила ноги с кровати. В соприкосновении с ней были только спортивные штаны, цепочка и стакан виски. Ей нравилось, что протеанин испытывал естественное безразличие к голому человеческому телу. Явик смотрел в пустоту полузакрытыми, сверкающими в сумраке глазами и Шепард знала, что её монолог ему не интересен. Протеанин, не имея альтернативы в виде зажаренных на гриле, очевидно, предпочитал примитивов хотя бы просто молчащих. Некоторые субстанции теряют свой смысл, стоит им облечься в грубую форму словесных конструкций — и, не знающие альтернативных методов коммуникации, существа этого цикла путались в своих смыслах постоянно. Шепард не путалась. И рядом с Явиком говорила мало. Но сейчас, в лишенной даже звона тяжелой тишине каюты, ей вдруг стало по-дурацки нужно сказать хоть что-то — физически, как глоток воздуха. Сказать: не протеанину — скорее, себе. Это ведь был её корабль. Да и вообще. Но Явик всё-таки ответил. — Азари боится, что Вы не возьмёте её с собой на Землю. Шепард вздрогнула. Руки у протеанина всегда холодные и почти всегда влажные. — Она учёный. Однажды она спасла мне жизнь. — Учёные. Инженеры. Синтетики. Возможно, я поспешил менять мнение об этом цикле, если вы не способны укомплектовать стратегически важный военный корабль квалифицированными кадрами. Впрочем, не могу не признать, что для своего статуса их способности… вполне приемлемы. Явик повернул голову к аквариуму. В аквамариновой толще безмятежно качались три дохлые рыбы. — Впрочем, в мое время все так или иначе были солдатами. — Знаешь, как у нас говорят? Всё новое — хорошо забытое старое, — не улыбаясь больше констатировала Шепард. Очертила пальцем фактуру хитиновых пластин на плечах и горячо выдохнула, чиркая по скуле искусанными губами. — Да, не смешно. От Шепард почему-то навязчиво-густо пахло духами, феромонами, алкоголем, потом, фотографической бумагой — будто бы сегодня она пыталась что-то зачем-то тщетно наверстать за всю прожитую жизнь. Армейский жетон, качавшийся асинхронно хозяйке, лучился воспоминаниями. В нём жила целостность спокойная, сокрушающая, непоколебимая и обманчиво обжигающе-холодная, как арктический вулкан в ледяном коконе. Знакомо... Шепард знала, почему протеанину проще переспать с ней, чем пожать руку. Не требовала больше, чем он мог и хотел дать. И не предлагала. У Шепард касательно Явика никаких иллюзий — но почему-то насчёт всего остального в целом они у неё есть. Иногда в своем упёртом слепом оптимизме человеческая женщина походила на толстолобого зверя, бьющегося в бетонное заграждение. Шепард цедила сквозь зубы, шептала ему что-то неправдоподобное, а потом Явик совершенно внезапно ловил себя на том, что уже час, как верит её словам. И Шепад разворачивалась лицом к разверзтой в полнеба черной пасти жнецовского отродья. И Явик шёл за ней. Завтра, он знал, пойдет снова. В конце концов, они были солдатами. А умереть, когда это будет необходимо, было их работой.

— Черт возьми, Шепард, я не ребёнок! Неважно сколько мне лет по меркам азари. Неужели ты думаешь, что после Цитадели, после Тессии, после смерти матери, после твоей смерти я с чем-нибудь не справлюсь?! Я дежурила возле твоего изуродованного тела, мне пришлось иметь дело с такими… подонками до того, как я вышла на тех, кто смог бы вернуть тебя к жизни… А я до сих пор вижу твои выломанные посиневшие руки, когда ты касаешься меня, но всё равно хочу, чтобы ты была рядом… как можно дольше. Просто помни это. Мы слишком много прошли с самого начала, чтобы я не заслужила права дойти этот путь с тобой до конца. — Ты отличный боец, я знаю, я верю в тебя, Лиара. Просто… просто у тебя ещё есть шанс прожить жизнь, не вздрагивая на автомате от каждого резкого звука. Я хочу, чтобы у тебя был шанс. — А чего хочу я, Джейн?.. Шепард опускает руки. Да, её слова звучат ужас как жалко. Этот вечер они проводят вместе: она, она, чай и никаких упоминаний недавнего спора. Лиара — мотылёк, бьющийся о раскаленное стекло фонаря: быть рядом с Шепард теперь больно, но разве она могла «не быть»?.. Но не сегодня. Не сегодня. Пожалуйста. Нет. — Лиара, я… Береги себя завтра, ладно? — шепчет Шепард, выдерживая слишком длинное многоточие, несмело, как по небесному хрусталю, проводя кончиками пальцев вдоль контура её лица. В полутемном камбузе грозной Нормандии пахнет мелиссой и ежевичным, правда черствым — кто ходит по магазинам, когда рушится мир? — печеньем, которое азари, к счастью, способны переваривать. Заработавшаяся до кругов под глазами и заторможенного взгляда Лиара уже не думает о том, что происходит между Шепард и Явиком, потому что это не важно. И, может быть поэтому, сейчас ей вдруг перестает быть больно. Совсем-совсем. Во время битвы за Землю с собой Лиару коммандер так и не берёт.  

Явик погибает во время броска к Цитадели, а Шепард — уже в госпитале, когда, казалось бы, всё позади, слёзы выплаканы, на биотику не осталось сил, и руки, разбиравшие развалины, сорваны, а ногти под корень выломаны об камень. За время войны Лиара переквалифицировалась в опытного бойца, но никогда в жизни она не чувствовала себя такой сильной, как на руинах Лондона, под которыми лежали члены команды Нормандии. Лиара не знает, имеет ли слово «солдат» хоть какой-то вес в этом водовороте безумия, боли и смерти — на войне все как будто бы одинаковы в своей отчаянной попытке выжить. Но только маленькая азари, держащая маму за руку у берега моря, с книжкой по археологии в желтом подарочном пакете, до последнего верила, что герои не умирают. А кто-то просто знал правду. Не море — заваленная обломками Темза, похожа на желтое зеркало в лучах первого мирного рассвета. Но ни плеска воды о мысы промокших ботинок, ни шагов солдат, уходящих вслед за своей войной только им известными тропами, Лиара не слышит уже.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.