Несоответствие

Время в какой-то момент просто перестало существовать. Все, чем можно было измерить течение жизни – это губы Хёка, его несмело ласкающая рука и стенки горла, сжимающиеся вокруг члена лидера Block B. Сначала Зико играл в крутого парня, которого уже ничем не удивить. А после нескольких движений языка Дина по чувствительной плоти, задумка показалась дохуя невыполнимой. Ну, кто ж в жизни не ошибался-то? Хёк проводит кончиком языка по головке члена, словно это мороженое. Целует, будто это губы прелестной леди. И принимает на всю длину, типа он высококвалифицированная шлюха. Айдол во всю изучает красивые витражные окна церкви и думает, что клип получится нереально крутым. Впивается руками в деревянную скамью. Грешит по самое не балуйся – грешит по инициативе Дина. То, как Квон почти агрессивно двигает своей головой, и то, как мало на самом деле проходит времени, создает в мозгу Чихо какой-то ебаный диссонанс. Ему хочется взорваться. Сначала буквально, а затем и в рот Дину. За спиной слышится шорох и шаги. Приплыли – сушим весла. Зико пинает ногой Хёка, и тот сразу же замедляется. Мучительно медленно освобождает свой рот от члена, а затем воображает, будто это самый сладкий леденец в мире, дразняще облизывая головку. - Чихо-я! – звучит голос Шин Хёсоба за спиной. Айдол облегченно выдыхает. Даже такую херню в случае чего можно объяснить. Он же крутой репер и слегка пофристайлит с оправданием. - Чего надо? – раздраженно отзывается Зико. - Хёка не видел? – спрашивает Краш, стоя где в метрах десяти от невероятно абсурдного действа. - Бля, да мне почем знать, куда он проебался?! – нервно выплевывает айдол. - Инфа сотка, клепает стремные селки где-нибудь на фоне природы. Эстет, блять, херов. – в отместку Дин пускает в ход зубы. И чтоб не застонать, Чихо специально закашливается. - Да-а. – задумчиво тянет Хёсоб. – Наверное, ты прав. – репер не слышит шагов за своей спиной - Краш все еще никуда не думает уходить. А зря. Очень зря. Это была самая длинная секунда в жизни Зико. Яркий контраст между спокойной маской на лице и бурлящим наслаждением внутри просто сводит с ума. Кажется, будто под кожей находится сотня насекомых, которые изводят тебя щекоткой. - Ладно. Поищу его еще раз. – аллилуйя! Эврика! Наконец-то, блять! Зико бы даже станцевал от радости из-за услышанного. Станцевал, если бы рука Хёка не водила бы вдоль его члена, и язык не делал все те жаркие и ахуительно прекрасные движения. С уст Чихо вновь чуть ли не срывается протяжный стон, но он вовремя закусывает собственный указательный палец правой руки. Зубы больно впиваются в плоть, и айдолу кажется, что он нахер прокусит фалангу, если Дин еще раз так заглотнет до самого основания. Пошлые причмокивания тоже часть диссонанса, потому что в церкви безумно тихо. И каждый болезненно-сладкий выдох, срывающийся с уст репера, такой призрачный, будто лишь кажется, что он может слышать. Желание взорваться вновь накрывает с головой. Айдолу срочно нужен пульт с кнопкой, которая выключит звук. Очерчивая языком выступившие венки на чувствительной плоти, Дин иногда посматривает, как Чихо запрокидывает голову назад и открывает рот в немом стоне. В один из таких моментов они даже встречаются взглядом. Репер тут же наклоняется и притягивает Хёка за подбородок. Быстрый жадный поцелуй, и Зико чуть отстраняется, но все равно соприкасается своим лицом с лицом Квона. Он делает это несколько раз. Ему кажется, что Хёком априори невозможно насытиться, и для полного счастья нужно бы сожрать вокалиста целиком. Как сочную курочку-гриль. Язык Дина вновь возвращается к своему уже такому привычному занятию – Чихо слегка ерзает на церковной скамье. Так чувственно ему еще не отсасывали. Хёк не переигрывает со стонами, вульгарностью и фальшивой маской наслаждения. Он просто хочет сделать приятно. Хотя с последним вокалист слегка перегибает палку, ибо это ахуеть, как приятно. Квон еще раз принимает член до основания, а затем медленно двигает головой назад. Что-то в голове у Чихо вновь взрывается. Слишком медленно – ему бы ухватиться за безупречно уложенные волосы Дина и оттрахать его блядский рот так, чтоб приятель задыхался от нехватки воздуха. Но репер так не делает. Во-первых, Хёк будет истерить, как самая скандальная баба, что его прическу испортили. Во-вторых, обязательно в следующий раз. В более интимной обстановке. После еще несколько мучительно медлительных уловок, Зико кончает в рот Квону. При этом он плотно прижимает свой рот ладонью, заглушая полноценный стон. Сотня насекомых под его кожей внезапно исчезают – больше никакого контраста между вынужденным спокойствием снаружи и ураганом чувств внутри. Никакого диссонанса. Пока Дин все еще сидит между раздвинутых ног айдола, пробуя на вкус белесую жидкость, тот поправляет нижнее белье и джинсы, застегивает ширинку. Затем Чихо вновь наклоняется к приятелю, обхватывая его лицо обеими руками, и жадно целует. Квон тоже добавляет в поцелуй собственнические нотки, зарываясь рукой в шевелюру репера. И никто не против – Зико просто-напросто похуй, что творится с волосами, пока его язык хозяйствует во рту Дина. Айдол прерывает поцелуй, но все еще не отстраняется от лица друга. Сначала проводит языком по нижней губе Хёка, а затем соприкасается с ней своей нижней губой. Дин машинально облизывается, будто пробуя на вкус это действие. - Тебе лучше придумать охуенно правдивую историю о том, где ты торчал столько времени. – хрипло выдает Чихо, на что Квон только ухмыляется.