Его алхимик.

Юный Элрик не смог поступить иначе. Его глаза разъезжались от белого, бесконечно белого фона вокруг. Если к фону прибавить "с" - будет "фонс". Если к "фонс" прибавить - "аль" - Альфонс. Это то, за чем он пришел сюда. Вернее, тот самый. Какова будет плата, виднее Истине, пусть Эдвард и думал, что угадал намерения. Да... Эдвард, пожалуй, не изменял себе ни с кем, и не лишь потому что его непорочная юношеская мошонка не знала прикосновений чужих ловких пальчиков, накручивающих светлые волоски, никогда не бритые им в попытках бескрайней мужественности, а потому что он не менялся и был неизменным - был верным себе до конца. Решимость не покидала его ни на миг, пускай слезы и жгли молодые глаза - это были слезы уверенности, пламенного нетерпения юного мальчика, уже сорвавшего горло от криков в попытке воззвать к непреклонному Алу. Брат должен был жить, пусть это и означало бы смерть самого Элрика. Он был готов к этому. Был готов ко всему. Тем не менее, умирать не очень-то и хотелось, пусть даже за брата. Уинри ждала его, плачущая и невинная, со своими яблочными пирогами, испеченными, прямо скажем, с душой, а так же с бабушкой - иначе как-то не очень вкусно. Его ждал отец, этот высокомерный, но все же любимый козел, что оставил их, чтобы вернуться вновь, и так по бесконечному кругу, по которому хорошо бы его пустить, только не с кем - мамы давно с ними нет. А если еще и без Ала, какой получится круг? Если только преобразования. Его ждали эти друзья, эти немолодые химеры, имен которых он не удосужился даже запомнить. Горилиус, или как там его, наверное, уже плачет, скучая по остроумной кличке, и это если еще упустить из внимания того сильного, нежного льва. Еще Эдварда ждал молодой император Линг... Эдвард не хотел умирать, но готов был пожертвовать всем накопленным, пусть и не копилкой в форме ехидной свинки, так похожей на раздражающего полковника Мустанга, что Эдвард не забывал тереться своим возрелым стручком о короткую щель для монеток каждый угрюмый вечер, с ликованием чувствуя превосходство. Его член обязательно бы пролез в это крошечное нутро, если бы только он не делал все это через родные трусы. Эдвард хотел пожертвовать всей своей мощной алхимией. Она мало ему пригодилась, когда он избивал того всратого старика, что орал похлеще, чем он, беспорядочно из стороны в сторону мотая на удивление молодой головой. Сопереживание друзей дало ему силу. Оно сильнее любой алхимии, и лучше любых познаний счастливое лицо Уинри, когда она наконец-то перестает реветь, что раздражает Эдварда иногда до желания залепить ей с ноги в дыхалку. Их любовь золотая, прочная, как красивая цепь. Эдвард надеялся, что она даст, когда он вернется. - Ты пришел за братом, верно? - спросил резкий бесячий голос. - Чем ты готов пожертвовать? Среди белого, как ненавистное Элрику молоко, сидело, раздвинув ноги, странное очертание существа с большими зубами. Это и была Истина. Или, можно сказать, высшее существо. Но только не в глазах этого мальчика, для которого куда выше стояли его друзья - надоедливая Уинри, тупой Линг, который даже больше не Грид, его тормозная телохранительница и этот вонючий дедок, про которого Эдвард уже и забыл, Хавок... Мальчик гордо вздернул свой подбородок, глядя на Истину полными презрения золотыми глазами. - Есть здоровая штука, которую я отдам тебе, - усмехнулся Эдвард, готовясь к изумлению существа, но тут улыбка спала с его губ, сменившись паникой - как бы его только поняли правильно. - Я не про свой пенис! - нервно пояснил юноша. - Я о моих Вратах Истины. О моей алхимии. Он был уверен, что это достойная плата. Больше, чем все, что когда-либо предлагали Истине, но ответный недобрый смех побудил его к неким сомнениям. - Ты чё, дурак, блять? - зачем-то уточнила Истина, корчась в гримасах насмешек. - Мне и побольше предлагали, в том числе и содержимое штанин. Все, чем ты гордишься, ты взял у меня, ты не изобрел свою алхимию сам, Эдвард Элрик. Твой батя мог бы предложить больше, и даже черное непонятное существо, пытающееся поглотить меня, и то подловчилось в алхимии больше, чем ты. Мне не нужно то, что ты перенял от меня. - Что же тогда тебе нужно?! - вскипел, отчаявшись, парень. Зубастый рот улыбнулся еще шире прежнего, он так разъехался, что не было видно его краев. - Я хочу позабавиться, в конце концов, мне частенько бывает скучно. Под эти слова что-то подозрительно засветилось сзади. Из блистающего бликами света вышла фигура, очертания которой показались смутно знакомыми Эдварду. Все сомнения развеялись, будто ветер, когда он признал этот крайне знакомый нос под полами игривой шляпки. - Добрый вечер, мой юный друг, - улыбнулся Багровый алхимик, Зольф Дж. Кимбли, которого Эдвард считал погибшим. - Или правильнее было бы назвать это время днем? Здесь нет проку об этом судить, - ледяной глаз ему подмигнул. Эдвард вскипел, как на жирном масле. Ему не хватало Ала и было уж точно не до этих шуточек. - Что ты мне предлагаешь?! - обратился он к Истине, игнорируя взгляд старого знакомца. - Победить в схватке с ним?! Да запросто! Противный смех снова пронзил его слух. - О, нет, это было бы так банально. Я предлагаю тебе кое-что позабавнее скучной битвы. Скажи мне, Эдвард Элрик, ты боишься секса? Не отвечай, я вижу по твоим выпученным глазам. Если хочешь увидеть своего брата, придется тебе испытать нечто большее, чем с той бедной хрюшкой-копилкой. Как говорится, путь к счастью иногда лежит через некий сфинктер и немножечко вглубь прямой кишки. Что ты скажешь? Смущенный и злой от слов и познаний о его личной личной жизни, а так же от тонкостей половой жизни, Эдвард стиснул зубы, но все равно покрылся румянцем цвета философского камня, вроде того, что ему предлагал Дж. Кимбли. Он, впрочем, еще тогда подумывал о том, чтобы засунуть этот камень ему в те места, которые недавно озвучил этот жестокий бог, а так же временами он все же невольно заглядывался на формы, несколько стесненные элегантным костюмом. Подлец Истина будто бы знал обо всех его тайных желаниях, пусть это и было выше его морали. Почему бы хотя бы ради Ала не засунуть ему что-нибудь еще?.. - Что я скажу?! - Эдвард повысил голос, хотя, казалось, дальше уже невозможно. - Ты издеваешься, да?! Это какая-то шутка, чтобы унизить меня и мои размеры! Я не имею в виду рост, с ним и без того все в порядке!!! Идите на хуй!!! - он на минуту стал прорисованным, сам того не заметив. - Пойти, Эдвард Элрик? - немного ехидно уточнил Кимбли. - Так Вы все же согласны или Вы по-прежнему маленький и боитесь чего-то нового? Кажется, Кимбли не очень-то это смущало, он даже немного отставил заднюю часть, как будто пытаясь еще больше смутить Элрика. Улыбка Истины стала больше довольной, чем злой, наслаждаясь хорошим другом. - Ты не узнаешь, пока не попробуешь, либо уйдешь ни с чем, испугавшись показать перчик. Думаешь, мне что-то о нем неизвестно? Ты называешь его... - Заткнись! Ты не Истина, а Похабщина!!! Я не боюсь, как ты можешь так говорить, зная, как я сражался и как не боялся уколов в попу в отличие от Ала! - не дав Истине сказать, что все было наоборот, Эдвард заорал еще громче. - Хочешь удивиться? Узнать что-то, что тебе неизвестно?! Тогда я тебе покажу! Вы меня здесь запомните! Все запомните!!! Он начал путаться в своих штанинах, поспешно и яростно раздеваясь. На неизвестно откуда возникшей кровати уже распластался Кровавый Лотос, раскрывшись, так сказать, во всей красе своих пышных форм. Он был уже голым. Мертвым легко. А вот Эдварду пришлось попыхтеть, забираясь на эту кровать. - Вы остались в белье, - тонко отметил кокетливый подрывник, - но, как я вижу, даже к концу штанин этих определенно прелестнейших панталончиков виднеется отсутствие у Вас страсти к гигиене. Надеюсь, это не Ваши лобковые волосы. Увы, оно так и было. Длиннющие трусы Элрика едва прикрывали его заросший густой шерстью пах. Возможно, он оскорблял химер, потому что сам немало комплексовал от феноменального сходства с мохнатым животным, чрезвычайно необычного для такого еще молодого парня. Рассвирепев, Эдвард гневно сорвал с себя средней чистоты трусы, обнажая внушительные заросли и, конечно же, небольшого друга. - Завидуй молча, я настоящий мужик, - буркнул юный алхимик, благоухая после недавней битвы. - Вы настоящий лесничий. Такая сказочная тайга в последний раз представала перед моими глазами немного в других местах, скажем, по пути к родной отдаленной от суеты города деревушке, - Кимбли задумчиво осмотрел эту грязную поросль. - Безмерно рад, что в этой белейшей, как превосходные мамины сливки, обстановке невозможно подхватить инфекцию. Эдвард был не в себе, не только от извергаемых оскорблений, но и от представшего соблазнительного вида - складывалось впечатление, что у Истины каждый день накрыт немалый стол, потому как Багровый алхимик вовсе не так потерял в весе, как рука Элрика, а так же, предположительно, его младший брат. Было похоже, что этот мудак охотно кормит только мертвых, которым это уже не нужно, но в этот раз Эдвард об этом не пожалел... Пышная задница Кимбли давала о себе знать даже сейчас, когда он лежал на спине. Его грудь была нежной на вид и мягкой, как те подушки дома у мамы, ныне сгоревшие. У Уинри были не такие - и подушки, и сиськи. Пухлые и изящные руки и сочные ножки внушали желание нежно мять и полизывать, не говоря уже о поцелуях. Этим Эдвард и стал заниматься, решив начать с ног. - Я вижу, Вы ценитель, - сквозь легкий стон улыбнулся взрослый алхимик, который лежал пока, как бревно, если бы только бревна могли быть такими жирными. Эдвард решил не поддаваться на провокацию, смачно облизывая это тело все выше и выше. Слюна блестела так влажно. Эдвард смутился чужого члена, предпочитая его обойти - размеры у них были несравнимые, а на лобке Кимбли лишь шелковела аккуратно выбритая дорожка ухоженных гладких волос. Гладких, поскольку Элрик все же соблазнился коснуться и их языком, прежде чем злостно зацеловать аппетитный и явно не страдающий потерей аппетита живот. Он представил желудок Кимбли, где наверняка побывали различные кушанья, пока он сам голодал, ожидая нового пирога, и его придушила досада. Как он мог полюбить его? Как он мог желать его, этого избалованного судьбой и самой Истиной, а так же всеми её съестными дарами алхимика? Как он мог испытывать влечение к этому высокомерному, издевающемуся над ним ублюдку, сосочки которого были на вид ничего, заметные и розовенькие, а на вкус словно же конфетки. Кимбли довольно постанывал, пока Истина хлюпал чем-то, похожим на вкусный коктейль, попиваемый через соломинку, и увлеченно что-то покушивал, очень хрусткое. Эдвард тоже был очень голоден, но иначе. Он бы не отказался поесть, но был голоден до приличных размеров тела, трепещущего от его прикосновений. Может, он и был неопытен, но он вкладывал душу, и особенно тогда, когда поцеловал насмешливые губы, зло мыча в этот поцелуй. Багровый Лотос, как его называли все, ответил с какой-то мечтательной вялостью. Эдвард услышал подозрительный звук и увидел, что его любовник пытается исподтишка открыть небольшую пачку сухариков. - Ты подкинул эту дрянь?! - заорал отчаянный молодой покоритель, бросая сухарики в лицо Истины под довольно жалобный и впервые такой вовлеченный взгляд Кимбли. - Я тут делом занят, вообще-то!!! - Так я и не тебе, - Истина мерзко хихикнул, и Эдварду как никогда захотелось, чтобы они сейчас были вдвоем, и все внимание его пышножопого отвратительного врага, его убийцы, его любовника, его алхимика принадлежало только ему, а вовсе не Истине и не каким-то там мимолетным мучным изделиям. - Перевернись, - приказным тоном сказал мальчик бесстыдному пожирателю сердец и не только. Сладко хмыкнув, Кимбли перевернулся, выставив ягодигочки, так сказать, на всеобщее обозрение. Эдвард ревностно и самоотверженно закрыл от Истины своей жопой этот великолепный вид, невзирая на то, как тот гадко присвистнул, увидев его скудный зад. Несмотря на обиду и боль, Элрик страстно обцеловал эту спину, а затем пустился языком в первобытный пляс вокруг непослушных к проникновению мышц. Довольные стоны были такими нежными, казалось, и у него это тоже впервые... - Ты... ты в первый раз?.. - с трудом спросил Элрик, едва высовываясь из пышного плена. - Возможно, - игриво повел плечами Багровый Кимбли. - Меня почти впечатляет Ваша проницательность, почти так же, как вопиющая очевидность того, что и Вам прежде не приходилось иметь дело с чьим-то тылом. - Я вообще-то почти сам признался, - возмущенно забурчал Эдвард. - Никакое это не открытие. Кимбли хихикнул. - Открытия так разнятся. Могу лишь сказать, что пока Вы сильны в открытиях чужих анальных проходов. Довольный комплиментом, Эдвард воодушевленно возобновил вылизывания, и вскоре нежное очко было таким влажным, что он без труда, пусть и медленно, проник туда пальцем. Жирное тело довольно выгнулось. Похоже, ковыряться в чужой заднице так же приятно, как и в своей. Нащупав знакомый по сальным рассказам бухого отца и собственным изысканиям бугорок, Эдвард стал нежнейше, но все же настойчиво туда потыкивать, а затем массировать, он так сосредоточился, что невольно пыхтел от потуг. Одобрительно хныкающий Кимбли побуждал на многое, не только на такие звуки, так что вскоре второй палец сопроводился постаныванием самого Эдварда, и довольно странным по звучанию, если говорить честно. - Тебе больно? Защемило палец? - шутки Истины были отвратны, и не только потому что исходили от Врат, но Кимбли успел усмехнуться, за что получил по жопе. Когда Эдвард наконец-то пристроился сзади, его любимый и ненавистный философ нетерпеливо потерся задницей о ворс его длинных волос. - На ощупь это, пожалуй, чуть лучше, чем на вид, - признал снисходительно Зольф Дж. Кимбли, почти с удовольствием потираясь. - У тебя что, чешется жопа?! - обиделся Эдвард, хотя, с другой стороны, он был поражен - он не верил, что кто-то мог бы принять его с такими дикими зарослями. Мальчик не умел бриться. Рядом не было папы, чтобы его научить... Когда его член наконец-то вошел, Кимбли похотливо застонал. - Я ждал большего, Элрик Эдвард, но только в плане размеров. А в остальном... мфф... это впечатляет. Эдвард был так влюблен, что упустил даже извечную шутку, на этот раз обращенную против его небольшого члена. Их движения быстро стали синхронными, а стонам мог позавидовать даже избиваемый Отец. Целуя мягкую спину, Эдвард чувствовал прилив сил и спермы. Мацая обширные бока, он ощущал благословение, будто бы это действительно было лучшим, что происходило с ним в жизни. От сжиманий тугого и сладкого (он успел попробовать) ануса он забыл обо всем, включая даже любимого брата и даже любимую девушку. Даже бабушку девушки, девушку бабушки и, конечно же, Линга, которого, к сожалению, интересовали продолговатые предметы, не находящиеся в его штанах и, можно сказать, по-своему философские, но не настолько, как этот сладкий жестокий художник и джентльмен. - Я видел порно, которое так начиналось, - подметил Истина. - Это не начало!!! - рявкнул Эдвард. - Я уже почти кончил!!! Он был прав. Прошло уже десять минут, и ему не терпелось испустить тугую струю, что он и сделал под полный удовольствия от теплой жидкости стон Кимбли, кончившего тоже. Время как будто бы замерло, хотя здесь не было времени. Возможно, и десять минут были вечностью, по крайней мере, для них обоих... Эдвард потно прижался к горячему податливому телу. - Я... ну я... - он не знал, как признаться в чувстве, с нежностью ощущая выступающие ягодички под его пахом. - Ваша сперма напомнила мне подливу, - мурлыкнул довольный Кимбли. - Пожалуй, с такой подливой проще выиграть, чем проиграть. Естественный отбор предпочел бы её даже той мясной, которую я ел с картошечкой. Чувствуя, как наступает любовь, Эдвард поцеловал эту шею... - Ну что? У тебя есть одно желание, - голос Истины раздражал как никогда, выбивая из теплого удовольствия чувств. - Чего же ты хочешь? Эдвард подумал, что хотел бы, чтобы Истина съебался, но возгорелся желанием впечатлить своего любовника. - Я бы хотел сделать это еще раз, - решительно сказал он, и под хмыканье Истины не заметил вдали совершенно незаметную по сравнению с пышными формами его алхимика тощую родную фигурку. Ал плакал и исчезал в белизне.