Иногда Он Плачет

Иногда после тренировок Юри счастлив. Несмотря на некоторые ошибки, любое улучшение — это шаг ближе к золоту, и он доволен прогрессом, которого нам удалось достичь, как и я. Я могу гордиться Юри как его тренер или любовник, но как соперник я чувствую угрозу. Тренер и любовник - эти части меня рады оказаться под угрозой. Когда мы медленно идём домой в тишине; наши пальцы переплетены друг с другом и я вижу, как его улыбка медленно угасает. Я хочу спросить его, что случилось, но сдерживаюсь. Он поговорит со мной позже. Его руки холодеют, и он начинает кусать нижнюю губу. Я почти вижу скопившиеся слезы в его глазах. — Я пойду в душ первым, — говорит он, пока я открываю дверь в нашу квартиру. Маккачин встречает нас, и Юри быстро погладив его, идёт в ванную. Маккачин смотрит на меня понимающе. Я встаю на колени и треплю его мех. — Наш Юри просто устал, Макка. Всё в порядке, — говорю я с надеждой. Я ещё немного глажу Маккачина, а потом даю своим мышцам отдохнуть, падая на диван, и Маккачин следом за мной вытягивается на полу. Душ работает, и я закрываю глаза. После того как Юри расслабится, и я тоже приму душ, мы составим план ужина и отдыха на ночь. Возможно мы до ночи будем смотреть фильм. Прошло 10 минут, и я начинаю волноваться. Юри никогда не нужно много времени, чтобы принять душ, если только... Я хочу дать Юри его пространство. Поэтому поговорю с ним, как только он откроет дверь, как это бывает обычно. Я бы хотел помочь Юри, но ему это не нравится, а я всё равно беспокоюсь о своем возлюбленном. Через 15 минут я отталкиваю Маккачина в сторону и иду в ванную. Я стучу перед тем как войти в ванну, и задыхаюсь при увиденном. Он не смотрит на меня, сидя на полу. Юри смотрит на воду, стекающую в канализацию и окрашенную розовым. Он держит свою руку, а потом протягивает мне бритву. — Я так- — начинает говорить он, но голос срывается, когда он задыхается от рыданий. Я вырываю бритву из его рук и забираюсь в ванну вместе с ним. Я держу его крепко, когда он медленно начинает рыдать в мою грудь. Я уверен, что порезы не глубокие и даю ему выплакаться. Я не знаю сколько мы так сидели, но вода уже холодила мою кожу. Я выключил воду и потянул Юри вверх, неся его к столешнице. Я сажусь с ним с краю, после того как дошёл до шкафа и взял бинты. Мы оба молчим, пока я сушу его и перевязываю раны на бёдрах. Я снимаю мокрую одежду и приношу сухие пижамы в ванную для нас, чтобы переодеться. Я помогаю ему одеться и отношу его в постель, придерживая его под одеялом, и тяну его ближе к своей груди. Маккачин заходит в комнату и тоже прижимается к нему. Это не первый раз, когда такое происходит, но я никогда не знаю, что ещё может произойти. Иногда Юри переходит в спящий режим, и тогда мы разговариваем или просто лежим вместе. Иногда он плачет. Юри плачет, и мне хочется плакать вместе с ним. Мою драгоценную любовь опять мучает ложь в его голове. Богом забытая болезнь мучает его сознание негативом и ненавистью к себе. Мари сказала мне, что он всегда был таким, с тех пор как был подростком. Он никогда не заходил далеко в попытках лишить себя жизни, но его депрессия пугающе близка. "Следите за моим братом, пожалуйста?" Её слова звучали в его голове, когда он лежал на моей груди. Пчихит сказал мне, что узнал о его депрессии в то время, когда они были соседями. Он зашёл в их комнату, чтобы найти Юри и запаниковал, потому порезы были слишком глубоки. Он отвёл его в больницу и каждую неделю водил к психологу. "Если ему снова станет плохо... я первым же рейсом буду в России" До меня дошли только слухи о депрессии Юри, когда я впервые начал его обучать. В полной мере я не знал об этом ничего до его провала на Кубке Китая, когда я небрежно забавлялся с его чувствами, пытаясь заставить его кататься с бОльшими эмоциями. Той ночью в гостинице, когда мы должны были поговорить о поцелуе, и о том,что он значит для наших отношений, он мне все рассказал. Ему было 14, когда он впервые навредил себе. Он сказал, что это был единственный способ, чтобы прекратить... голоса. Он впервые сделал это своими коньками на ладони, но всё равно перешёл на бёдра. Это было бесконечный цикл, он делал это в течении 10 лет. Юри будет в порядке, перерастет приступы тревоги и депрессию, а потом снова вредит себе, чтобы заново начать этот круг. "Я-я сделал это, чтобы прекратить боль, так мое тело больше сосредоточится на боли от пореза.. и меньше от болезненных размышлений...это не имеет никакого смысла, но я просто не могу оставаться наедине со своими мыслями...Я лучше истеку кровью, чем буду слушать всё это. Потому что эта боль не прекращается.." Я не знаю, как сделать это менее болезненно, но я все равно хотел бы найти способ. — Это не твоя вина, — всхлипнул Юри внезапно. — Надо было рассказать тебе... — Тише, любовь, — я стараюсь его утешить. Я никогда не был хорош в таких ситуациях, но я пытаюсь. Позволить Юри поплакать всегда помогает. — Ты хочешь поговорить об этом, — спрашиваю я осторожно. — Это так глупо, хотя, — усмехается Юри. — Если это расстраивает тебя, это должно быть важно, — говорю я. Он некоторое время молчит. — Я не знаю, это все навалилось на меня внезапно, — шепчет Юри. Я обнимаю его вокруг талии. — В середине тренировки был какой то всплеск, когда я понял, что никогда не буду достаточно хорош. — Это не правда, дорогой, — говорю я. — Это очень далеко от истины. — Я даже не могу выиграть золотую медаль, — голос Юри повышается, а всхлипы начинают расти. — Так всегда, мой страх влияет на меня, и я совершаю глупые поступки, как сегодня. — Тшшш, — я поцеловал его в лоб. — Это не глупо. Я не хочу, чтобы ты делал это, но знаю, что ты не прекратишь это в одночасье. Мы должны прекратить эти голоса, потому что они лгут моему Юри. Твой разум говорит тебе страшную ложь, и единственное чего я хочу, чтобы ты мог видеть тоже, что и я, потому что ты прекрасен, любовь моя. — Всё будет хорошо, — я прижимаю его голову к своей, когда он сворачивается на моей груди, — Мы пройдем через это вместе. — А как же твоя золотая медаль, ты прекратил кататься на коньках, а у меня не получается всё снова и снова, — Юри снова начинает опускаться в темноту. — Я никогда не буду так же хорош, как ты. Я никогда и не думал о золотой медали... я даже не знаю, почему ты терпишь меня.. — Нет,нет, Юри. Это не правда. Я так сильно люблю тебя, потому что ты Юри Кацуки — человек, который превосходит все мои самые смелые фантазии, и даже мировой рекорд, кстати, — напоминаю я, и он улыбается, когда я глажу его по щеке. — И мне не нужна золотая медаль, у меня лучший круг и золотой объект прямо здесь. — указал я на обручальное кольцо на своей руке и нежно поцеловал его. — Спасибо, Виктор, — шепчет он. Мне больно, так больно, и я бессилен. Но я делаю, что могу и помогаю ему знать, что он на самом деле далек от одиночества и нелюбви. И иногда для Юри этого достаточно. Раны заживают. Через семь дней всё станет чисто, и это затянется на семь лет. Иногда он плачет. И от этого он сильнее.