Холод твоего поцелуя

Конец 1941 года. Декабрь. Суровая зима в первые ударила по немецкой армии, но они продолжают стремительно наступать к сердцу проклятого государства. Очередная степь рядом с тёмным, как казалось, лесом. Под ногами противно хрустит снег, а руки предательски дрожат из-за холода. Да, к этому немец точно был не готов. Но сдохнуть в этой холодной пустыне он точно не собирался. Достаточно большой отряд двигался близ деревьев, обходя минное поле. Бывало не раз, спотыкались о корни чёрных высоких елей, падали в снег из-за бессилия и холода. Что б сгорела в аду вся эта проклятая земля! Капитан опёрся о ствол, переводя дыхание. На нём хоть и была тёплая амуниция, она мало спасала его даже от лёгкого ветерка. Чёрные волосы были растрёпаны, а лицо буквально горело. Переведя дыхание он скомандовал: -Мы прошли уже достаточно! Идём в глубь леса и находим место, где можно спрятаться от ветра. Не смейте разводить огонь! Повсюду красные. Я догоню вас, вперёд. Отряд в чёрном двинулся деревьев. Они буквально сливались с лесом, выдавал их только громкий гул. Командир поднял свои, усталые от дороги, глаза на облачное небо. Такое же, как и на родине. Но земля под ногами чужая, осквернённая кровью солдат. Воздух в России холоден, как ни где. Собственно такой же холодный, как жители этих земель. Пейзаж снежной степи умиротворяет и заставляет забыть обо всём. Немец уже не помнит, как долго он стоял около дерева, смотря на бесконечные просторы. Но его отвлёк шум около себя. Неужели его не было так долго, что за ним решили вернутся и проверить? Но правда оказалась хуже. Русские. Спрятавшись за дерево, немец затаился. Они так громко орут, такое чувство будто тут прошла целая рота. Среди них выделялся один, что был в белом одеянии. Он что-то сказал, о том, что бы все двигались вдоль леса, а сам остался на месте. Как только шум и смех утих, фашист осмелился достать пистолет и выглянуть из-за укрытия. Мужчина стоял спиной, волосы у него были словно чистый лист свежей бумаги или, как этот ужасно холодны снег.На руках не было перчаток, видимо сумасшедший. Он спокойно стоял и вдыхал аромат наступающей зимы, словно не замечая позади себя хруста. До тех пор, пока к затылку не приставили дуло пистолета. -Руки вверх, русская свинья! По тому, как мужчина вздрогнул от этих слов, было ясно, он этого не ожидал. Но руки напрочь отказывался поднимать. -Я кому сказал! Руки вверх! Я не буду с тобой церемониться! Одним ублюдком мень- Русский медленно поднял руки, поворачиваясь к фашисту лицом. Немного выпирающие скулы и небритая щетина. Голубые, как небо, глаза. Ничего не обычного для неопрятной русской собаки, но в этом парне было что-то притягательное. От этой мысли у немца скривилось лицо. Неожиданно другой стал говорить на немецком: -Что же фашистка шавка оторвалась от своей стаи? Русский акцент слишком сильно проявлял себя. Он смотрит прямо в глаза, медленно делая шаг навстречу. Спохватившись фашист вновь выставил перед собой пистолет, на что тот только усмехнулся. -И что ты сделаешь мне этой игрушкой? Да он насмехается! Над представителем самой великой расы на земле! Как он смеет! Красноармеец касается пальцами оружие и оно быстро покрывается ледяной корочкой. Да как он… -Неужели ты… -Демон? Именно! Резко расстояние между ними сократилось. Фашист упёрся спиной в кору дерева, морщась от отвращения и близости. -Я чувствую, что ты тоже. Я заметил твою ауру задолго до того, как мы пришли к лесу. Руки немца были сжаты над головой, не позволяя ударить. Второй свободной рукой красный стал расстёгивать чёрный плащ. -Я пришёл сюда, только что бы встретиться с тобой… Русский забрался своей холодной ладонью под плащ, поглаживая грудь через рубашку. Его руки ледяные, из-за этого фашист пытается вырваться. Любой вскрик сейчас будет не к месту. Мало того, что придут свои, так и враги не далеко. И самое ужасное в том, что они застанут его в таком унизительном положении: -Отпусти меня! Что ты творишь, ублюдок! Уверенно процедил немец, скалясь и огрызаясь на русского. Но его сразу же заткнули не менее холодным поцелуем. Губы этой свиньи были потрескавшиеся от мороза, поэтому немного осмелев, немец стал их покусывать, чувствуя привкус металла на своём языке. Стало немного теплее. Тело красного уже не казалось таким холодным, из-за снятого наспех пальто, и пытаясь согреться, немец прижимался к нему. Фашиста буквально тошнило от собственных действий. Но поцелуй такой сладкий… Тело, что прижимает его, такое горячее… И уже больше года у него не было ни одной фролен!.. Хотя, чего греха таить, он даже был не против мужчины, но на родине за это могли убить. Руки чёрного были отпущены, позволяя приобнять врага за талию. Русский же с жадностью изучал тело партнёра, не смея снимать плащ, да бы совсем не заморозить. Ладони плавно проходили от шеи, до железного креста около сердца и ниже к ремню чёрных штанов. Фашист рвано вдыхал холодный воздух, утыкаясь затылком в жёсткую кору. Постепенно действо стало переходить на снятое пальто русского. Затёкшие от холода ноги не позволяли немцу устоять на месте. Быть снизу не очень привлекало командира гитлеровцев, но спорить сейчас он был даже не в состоянии.При том, русский точно знал, что делал. Убить они друг друга не могут, за то принести недостающее блаженство, в состоянии. Уткнувшись в ещё теплую одежду, фашист чувствовал, как с него поспешно приспускают штаны. В мыслях он уже проклинал, всё что только можно. Прямо чувствовал, как позже будет лежать в госпитале с температурой и обморожением. Да бы сохранить человеческую оболочку. Но сейчас для него это было не важно. Мужчина вошёл резко, прикрывая рот партнёру рукой. Из уст второго вырвался отчаянный крик.Будь они в здании, возможно, всё было бы по другому. Толчки были резкими и сбивчивыми, горячее дыхание обжигало шею. Немец извивался, сжимал в руках пальто, тихо скуля от боли и некого мазохистического удовольствия. Между ног текла чёрная кровь, что указывало на причастность к демонической расе фашиста. И пусть потом все «раны» затянуться мгновенно, сейчас ему хотелось только животного спаривания. Никаких близкий отношений, как у людей. Все эти обмены взглядами считались излишни и указывали на слабость демона по отношению к партнёру. Фашист же не такой. Ему не хочется слышать голос этого русского ублюдка, целовать его с нежностью, умолять его и стонать под прикосновениями… Или всё же хочется? Пусть так, но он выше этого. Последний резкий толчок, что-то вязкое обжигает и так горящее нутро. Русский выходит из дрожащего тела, ноги и тело немного дрожат из-за мороза. Фашист медленно поднимается, натягивая штаны, морщится от ужасной боли. Первые несколько часов перед регенерацией будут словно в аду.Он опирается о то злостное дерево, вновь переводя дыхание. Они смотрят друг на друга со злобой, никто не хотел нарушать тишину. Русский одевает своё заснеженное пальто, что звенит от медалей на нём и подходит к врагу. Целует его, легко, не принуждённо. После отстраняется, тихо шепча в красные губы, с маленькой корочкой собственной алой крови: — Ещё увидимся, Блеклер… *** Командира фашистского батальона нашли в лесу, он сильно замёрз от холода. Самостоятельно дойти до привала просто не мог, сильно устав, он просто свалился в снег и пролежал в нём примерно час. Благо за ним решили вернуться. Осматривать своё тело мужчина категорически запрещал. Отряду пришлось задержаться в лесу ещё ненадолго. Теперь буквально всё напоминает ему о том, кого он пытался забыть все эти годы. Ещё с семилетней войны. Возможно теперь он хочет увидится вновь. В здании красного кремля. И они точно увидятся, но пока идёт война. Декабрь.Конец 1941 года.