Ловушка

Отражение в зеркале было чужим. Взгляд мог быть холодным, отрешенным или совершенно стеклянным, словно очередное утро после привычного патруля по улицам Готэма, но он все равно был чужим. Будто крохотная мысль проникает под корку сознания, сбивая обычный алгоритм действий и придавая взгляду тот самый едва уловимый оттенок. Еще день-два и Альфред заметит. При необходимости можно будет соврать, ссылаясь на последние события, но вряд ли это как-то изменит тот факт, что Брюс попался в собственную ловушку. И ловушка эта мало походила на ту, причиной которой стал сам Бэтмен. Составляя список уязвимых мест, возможных средств на точное воздействие и план экстренного отступления все от того же списка, Брюс не учел только одной вещи. Например, что Супермен может быть опасен не для всего мира, а конкретно для одного человека. И по непонятным до сих пор причинам этим человеком стал именно Уэйн. Бэтмен по-прежнему соблюдал свой собственный режим и мог сутками отсутствовать в жилых помещениях, довольствуясь исключительно гостеприимством пещеры, но как только маска оказывалась в сжатом кулаке — начинался многоуровневый кошмар, остановить который не получалось уже больше недели. Именно столько прошло времени, как он покинул кресло Лиги. В тот день, вернувшись телепортом домой и прикладывая к ребрам очередной кусок льда, Брюс и представить не мог, чем для него обернется надвигающаяся ночь и все последующие за ней. Криптонитовая пуля находилась в надежном месте, все члены Лиги проявляли верх порядочности, никак не контактируя с темным рыцарем, Альфред отрешенно выполнял полученную работу, а чертов Супермен возомнил себя добродушным самаритянином, решившим переквалифицироваться из рядового журналиста в такого же рядового психоаналитика. Брюс начинал заводиться. Уже то, что Кларк игнорирует его просьбы, говорило о том, что пора принимать серьезные решения. Если раньше Брюс знал хотя бы десяток доводов, то сейчас — один, и тот, который не срабатывал, словно Супермен знал все наперед. И это неимоверно бесило. Он приходил именно тогда, когда от Бэтмена оставалась лишь тень, будто боялся стопроцентного столкновения, но при этом уверившись, что Брюс Уэйн самая подходящая кандидатура для его своеобразной игры. Только вот Брюса это не устраивало, ровно как и этот чертов взгляд, который буравил его с зеркальной поверхности собственной ванной комнаты. В нем было что-то другое. Что-то малопонятное и мерзкое настолько, что его передергивало каждый раз, как он поднимал глаза к зеркалу. Выход был, но Брюс упорно отрицал самый очевидный, потому как планировал более изощренный план в отношении Супермена. Это было верно, но и так же невразумительно, словно Брюс осознанно оттягивал момент истины. Два глухих удара о дверь, и Альфред уходит, тем самым обозначив наличие приготовленного завтрака и свежей газеты на обеденном столе. Он знает, что Брюс не притронется к печатному изданию, отдав предпочтение гаджету, но традиции в особняке никто не отменял. Только не в этом месте, где дворецкий считал себя правым во всем, что включало в себя и воспитание Уэйна. В городской квартире обстановка менялась до неузнаваемости, но в этом тоже были свои плюсы. Уже спустившись на кухню, Альфред поприветствовал его коротким кивком головы. — Мастер Брюс, — дворецкий красноречиво опустил взгляд на шею мужчины. — Надеюсь, что сон прояснил ваши мысли? — Это ты сейчас шутишь, Альфред, или язвишь? — Брюс потянулся к чашке с кофе, чуть ли не в первые отводя взгляд и чувствуя, как одно определенное место на его шее начинает гореть. — Что вы, я всего лишь констатирую факт… Брюс, — Альфред дал понять, что догадки о ночных приключениях больше не являются таковыми. — Сегодня у вас выходной. Я отлучусь ненадолго в город, поэтому не забудьте о запланированных звонках на обеденное время. — Хм-м… Брюс готов был поклясться, что Альфред в сложившейся ситуации знает больше, чем он сам. Но синяк на шее никак не гарантировал о наличие более развернутых мыслей. По крайней мере сам Брюс и понятия не имел, какого черта происходит в его доме и в частности — его постели. И было непонятно, кто виноват больше: наивный Кларк или принципиальный Супермен. Один давил на все больные мозоли, второй же активно продвигал себя на чужом поприще, раскидывая свои приоритеты и ни капли не считаясь с убеждениями самого Уэйна. Кажется, вся эта игра дошла до абсурда. Возможно, дело было в исключительном доверии, построенном на очевидном обмане. Они стоили друг друга, но только в этом плане, в остальном же… Брюсу хотелось прекратить все это, остановить зарвавшегося Супермена и навалять бестолковому Кларку, но что-то по-прежнему его держало, раз за разом вынуждая идти на поводу глупых доводов о том, что ему, Брюсу, это нужно больше всего. На этом этапе точно. Брюс почти не удивился, когда со стороны бассейна послышался плеск воды. Не спеша, словно дразня и наверняка зная о том, что Супермен отсчитывает его шаги, Брюс направлялся к нему без лишних вопросов. Одна только мысль, что Кларк приперся к нему сразу же после отбытия Альфреда, вызывала на лице довольную ухмылку. Уэйн все еще был на шаг впереди. Напрягало лишь то, что сейчас была не ночь, а разгар дня, и что могло понадобиться Кенту в это время, оставалось, как минимум, нерешенным ребусом. Было бы проще, если бы дело заключалось в сообщении Лиги, но раз кому-то вздумалось плескаться в его бассейне, значит и вопрос стоял совершенно иначе. Костюм аккуратно был сложен и оставлен на кресле. Белоснежное полотенце валялось почти у самого края, именно там, где мелькала темная макушка криптонца. Кларк определенно ждал его, вынуждая подбираться еще ближе. — Твой визит обусловлен жаждой или мне напомнить, чем чревато проникновение на чужую собственность? — Брюс не рискнул подойти вплотную, оставляя расстояние почти в метр. — Если первое, могу предложить чудесное место. Антарктида. Определенно это поумерит твой пыл. — Ты сегодня слишком разговорчив, что наводит меня на странные мысли, Брюс, — Кларк подплыл ближе, устраивая руки на краю бассейна. — Ты чем-то недоволен? — Это не тот вопрос, который ты должен мне задать, — Брюс сместился немного левее, закрывая спиной яркий луч солнца, нависнув над гостем тяжелой тенью. — Зачем ты пришел? — Мы не разговаривали этой ночью, и я подумал… — Ты плохо думаешь, Кларк. Мы вообще не разговариваем, а после моего ухода из Лиги наше общение должно было сократиться до минимума. Поэтому, у меня только один вопрос: зачем ты пришел? — Поговорить… — О твоих страхах? Или о том, что у тебя появился маленький секрет, в который ты посвятил меня, даже не удосужившись спросить моего мнения? — Брюс все-таки приблизился, приседая на корточки перед криптонцем. — Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не можешь отделить Кента от Супермена. Кларку хочется почувствовать горячий член в собственной заднице, а пришельцу — выместить всю злость и агрессию. Мне вот интересно… Почему ты выбрал именно меня? Несмотря на прохладную воду в бассейне Кларк физически ощущал, как его заливает румянец. Начиная от скул и заканчивая грудью, которая вздымалась слишком часто для того, кто хотел казаться спокойным. Он чувствовал свою вину перед Брюсом, но точно так же понимал, что при любом мало-мальски понятном объяснении его никто не послушает. Или не поверит, что было куда правдивее. Не дождавшись ответа, Брюс уже собирался подняться, как его остановила чужая рука. Стальная хватка всего на одно короткое мгновение и сразу же мягкое касание, словно сильные пальцы обхватывают его запястье мягкой лентой. Серьезный контраст на фоне испуганного лица Кларка, решившего, что он может сделать больно обычному человеку. Хотя, почему-то именно ночью никого это не волновало. Брюс вдалбливал податливое тело в матрас, а Кларк — сжимал крепкую шею, стараясь сдержаться и не придушить Уэйна до того момента, как тело прошьет волной болезненного оргазма. Проверку на прочность и самообладание проходили оба, и напоминанием о близости говорили лишь синяки на теле Брюса. Но что получал от этого сам Кларк? Или все-таки Супермен? Легче было догадаться о том, что застенчивый репортер «Дэйли Планет» помешался на мистере Уэйне, обещавшему ему когда-то незабываемую ночку удовольствия. Вот только… Откуда в криптонце эта жажда обладания и явственная позиция садиста? Складывалось впечатление, что после солнечной вспышки Супермена расплавило и скрутило в обратном порядке, заменив одни потребности и желания на совершенно противоположенные. И Брюс стал именно тем, кому выпала честь лицезреть не самую лучшую сторону любимчика человечества. Это тоже неимоверно злило, выбивая Бэтмена из того привычного и удобного состоянии безразличия ко всему, что не касалось его прямых обязанностей. — Брюс… Пожалуйста, — Кларк все еще держал его за руку, не обращая внимание на холодные капли, стекающие с его волос. — Пожалуйста. — Если это будет объяснение, в которое я буду готов поверить, то я выслушаю тебя, — Брюс не стал дожидаться ответа, без усилий освобождая свою руку и поднимаясь во весь рост. — Я буду ждать в кабинете. Часы медленно отсчитывали седьмой круг, когда дверь кабинета распахнулась, являя Супермена во всей его величественной красоте. Правда, с поправкой на все еще влажные волосы и нездоровый румянец на скулах. Брюс делал вид, что не замечает очевидного волнения, которое было свойственно Кларку, но никак не Супермену, чей плащ даже в закрытом помещении жил своей жизнью, развеваясь за широкой спиной. Все это напоминало театральную постановку, где главному герою предстояло услышать жестокую правду и принять самое глупое, но верное решение в сложившихся обстоятельствах. Брюс выжидал, терпеливо сносил умоляющий взгляд кристально-голубых глаз, а сам Кларк — от Супермена остался лишь костюм — учащенно дышал, стараясь подобрать верные и убедительные слова, объясняющие его странное поведение. — Что ты хочешь узнать? — Кларк подошел к окну, поглядывая на мужчину через плечо. — Если подумать, то мне совершенно плевать на твои мотивы, — Брюс усмехнулся, заметив, как скривился Кент после его слов. — Почему ты выбрал меня? Тот же Хэл смог бы справится с твоими… новыми привычками. — Нет. Все, что я сделал, напрямую связанно с тобой и Бэтменом, — Кларк смотрел в окно, слишком отчетливо ощущая тяжелый взгляд Брюса. — То есть ты нас не разделяешь. Я правильно тебя понял, Кларк? — Да. Для меня вы давно стали одним целым и, если кому-то и стоит довериться в этом вопросе, то только тебе, — тряхнув головой, Кларк все-таки обернулся, впервые за все это время смотря на Уэйна тем самым взглядом, от которого содрогается каждая клетка напряженного тела. — Хочу напомнить тебе, что я не тот тип людей, над которыми можно ставить эксперименты. Я готов признаться в том, что испытываю в отношении тебя определенные желания, но я никак не могу взять в толк, почему ты свято веришь, что мне доставляет удовольствие та боль, которую причиняешь именно ты. — Если бы ты был против, то остановил бы меня, — неожиданно улыбнувшись, Кларк подошел к столу, за которым сидел Брюс. — Ты бы мог просто воспользоваться полученной возможностью и трахнуть меня без обязательств, но ты позволил мне причинять боль. Сам. Не значит ли это, что тебе это нужно не меньше, чем мне самому? Не обманывай себя, Брюс. — Если ты не прекратишь вести себя, как дешевый психоаналитик, то я всажу зеленую пулю в твою болтливую глотку, — Брюс закипал, усилием воли сдерживая любые порывы. — Давай проверим? — Кларк заученными движениями принялся снимать с себя костюм. — Давай сделаем это еще раз и, если ты сможешь меня остановить, то ближайшая встреча состоится только в момент опасности. Брюсу показалось, что его закинули в открытый космос. Без экипировки, жизнеобеспечения и прочей спасительной атрибутики. Вышвырнули и запретили подыхать. Спасительный круг маячил где-то на горизонте, но тянуться к нему не было сил, как и предпринимать что-либо в отношении Супермена. Это они уже проходили, только тогда все закончилось перемирием и неоднозначным сотрудничеством на орбите, а сейчас грозило вылиться в безмолвное противостояние, где одному требовалось укрепить позиции, а другому — определиться в собственных желаниях. Выходило, что только Кларк отдавал отчет своим действиям, Брюс же, напротив, никак не мог понять, что от него требуется. Принять сторону Супермена или же послать его ко всем чертям вместе с высокомерной Лигой Справедливости, где симпатию вызывал лишь пронырливый Флэш и то, только в костюме и на большой скорости где-нибудь в тысяче километрах от Готэма. Брюс прекрасно осознавал свои желания. Да, ему практически доставлял тот факт, что он имеет криптонца, но наличие садизма у этого же криптонца гарантировало не столько скорую смерть, сколько помешательство над собственными возможностями тела. За столько лет Брюс уже привык к вечному спутнику, состоящему из разнообразных клубков боли, но то было другое, совершенно иное и объяснимое чувство. Бэтмен сражался и подставлял тело под смертельные удары, жертвуя тем немногим, что он мог себе позволить. Но не в той ситуации, когда его распирает ощущение полной власти над сильнейшим, в противовес чему идет странная и порой пугающая жестокость, выражающаяся в неконтролируемой силе пришельца. Кларк не просто его душил, он заставлял задыхаться на пике оргазма, испытывая при этом малопонятную тягу к подобным извращениям. Но еще до того, как Супермен протягивал руки к его шее, Брюс чувствовал, как рвется его кожа на спине и боках, как бедра покрываются гематомами величиной с криптонский кулак, как трескается одно или два ребра, а губы превращаются в кровавое месиво. Кларк был уже близко, стоял напротив и без стеснения рассматривал напряженного Уэйна. Брюс мог бы ответить. Мог бы, но молчал, выжидая определенных действий. Требовалось ли раздеться или же проявить инициативу? Отнюдь, Брюсу было искренне плевать на подобные аспекты. Все, что он мог сейчас сделать — это наблюдать и ждать того момента, когда можно будет все прекратить. Остановить Кларка, унизить в тот момент, когда его руки в очередной раз потянуться к широкой шее. Супермен был уверен в том, что Бэтмену это необходимо: почувствовать боль, испытать судорожное, почти оборванное дыхание на пике сильнейшего удовольствия, но при этом оставаясь тем, кто ведет и властвует над более мощным телом. Кларк Кент отступил. Супермен надвинулся на сидящего Брюса, почти незаметно вырывая ширинку у его брюк. Слишком быстро и чересчур самоуверенно, хотя Уэйн поступок оценил, приравнивая его к нетерпению. Горячая, влажная ладонь опустилась на его член, стремительно наращивая темп и возбуждая ровно настолько, чтобы хватило на твердый стояк. Брюс неосознанно облизнулся и Кларк заметил это. Губы столкнулись слишком резко и поцелуй был больше похож на безумную схватку, потому что Брюс не привык отступать, но руки по-прежнему покоились на ручках кресла, сжимая с такой силой, что пластик под кожей попросту хрустел. Супермен отстранился так же быстро, как и приблизился. Просто выпрямился и обогнул Уэйна по кругу, становясь к нему спиной и упираясь собственными руками о поверхность стола. Слишком очевидное приглашение для того, кто еще пять минут назад говорил об обратном. Так было легче. Брюс хотел проверить, хотел убедиться, что его чувства основаны только на обыденном желании трахать Кента и что ни о какой боли здесь речи и не идет. По крайней мере, не в отношении того, кому хватало боли в обычной жизни. Усмехнувшись, Брюс наконец-то поднялся с кресла, оказываясь за спиной Кларка. Грубые и шершавые ладони с силой сжали округлые ягодицы криптонца, разводя их в стороны и натягивая так сильно, что дырка почти раскрылась. Даже не думая расшаркиваться или проявлять хоть каплю заботы, что, в принципе, им обоим было несвойственно, Брюс сплюнул на ложбинку, размазывая членом единственную в этой ситуации смазку. Головка толкнулась внутрь и розовые края тут же обтянули твердый член, призывая двинуться дальше. Еще глубже, до самого основания, чтобы почувствовать всю узость и жар натянутых стенок. Кларк стонал непривычно громко, будто отсутствие темноты делало его более уязвимым. Широкая рельефная спина выгибалась почти до хруста, пальцы — с неконтролируемой силой — бороздили столешницу, словно она состояла из воздушного крема. Кларк не притворялся. Ему действительно было хорошо под Брюсом. Или Супермену под Бэтменом. Все смешалось, почти не оставляя той самой грани, за которую они все цеплялись. Потерять ее, значит потерять ту часть человечности, что была им присуща. Костюмы в стократ были сильнее и контроль давался все труднее. Особенно сейчас. Протянув руку, Брюс со всей силы потянул Кларка за волосы, заставляя того откинуть голову назад. Обнаженные ягодицы на мгновение покрывались краснотой от трения и тут же приобретали обычный оттенок. Мысли сбивали, процесс затягивался и практически не доставлял того удовольствия, к которому они привыкли. Что-то во всей этой ситуации не давало расслабиться. Не отпускало из кокона, где все эмоции и ощущения делились надвое, никак не давая полной разгрузки. — Мать твою, — сказано было слишком тихо, но Кларк все равно вскинулся, оборачиваясь к нему лицом. — Это ты имел в виду, да? — Брюс отстранился, рывком переворачивая Кларка на спину. Хватило одного взаимного взгляда, чтобы Брюс позволил этому случиться. Ладони Кларка опустились на его бока и затем с силой сжали, вырывая из уст Уэйна не то отчаянный крик боли, не то долгожданный стон удовольствия, когда хватало всего и с избытком. Брюс не щадил, прекрасно зная о возможностях криптонского тела, поэтому был груб, поэтому засаживал так глубоко, насколько его мог принять Супермен. И даже не заметил, не принял за угрозу, когда пальцы сцепились на его шее. Кларк смотрел этим своим блядским взглядом, проникал куда-то в сердцевину мозга и душил сильнее. Брюс лишь сильнее сжал его бедра, еще быстрее задвигался и сцепил зубы, понимая, что этого достаточно, чтобы спустить. Но Кларк поступил иначе. Он разжал пальцы, закинул руки у себя над головой и еле связно прошептал: — Достаточно убедительно? Было бы смешно, если бы не тот факт, что в тот момент, когда Кларк убрал руки — возбуждение почти схлынуло на нет. И больше ничего не оставалось, как нагнуться, почти улечься на большое рельефное тело и насильно вернуть одну его руку себе на загривок. Глаза Супермена вспыхнули пониманием лишь на мгновение, а затем он усилил хватку и позволил Брюсу укусить себя за губу. Рот наполнился теплой кровью — своей или чужой — и Кларк выгнулся, кончая и до хруста сжимая бока Брюса. Секундой позже накрыло и Уэйна. До побелевших костяшек пальцев, сжимающих чужую плоть, до цветных пятен под закрытыми веками, до осознания, что чертов Супермен оказался прав. Кларк Кент желал подчиняться Брюсу Уэйну, его силе и голодной жажде. Супермен не смел подчиняться тому, кто, как минимум, был обычным человеком. А Бэтмен слишком сильно желал подчинить это тело, уступая в одной негласной просьбе. Они стоили друг друга, и Супермен мог довериться только Темному Рыцарю, чей уход из Лиги был только на руку им обоим.