Побудь со мной еще немного

Вы когда-нибудь чувствовали себя настолько опустошенными, что просто садились на стул, зарывались трясущимися пальцами в волосы и смотрели отсутствующим взглядом в пол, пытаясь понять почему это случилось именно с вами? Вы когда-нибудь сжимали кофту в кулаке, словно сжимаете свое сердце, пытаясь остановить кровотечение из глубоких ран и струпьев? Пытались ли сохранить обладание и серьезность нрава, когда в душе все обрушилось словно карточный домик, так трепетно и усердно составляемый вами на протяжении долгого времени? Жан испытал это все, когда увидел труп Марко. В этот момент в его голове пронеслись тысячи фраз: пожелания спокойной ночи, доброго утра, мимолетное приветствие, разговоры после ужина, затягивающиеся порой до рассвета, после чего Эрен так любезно намекал на их весьма "приятное времяпрепровождение. Те теплые прикосновения, наполненные искренней любовью. Оставленный с обеда хлеб, потому что: "Жан должен хорошо питаться". Даже тот прощальный поцелуй, будто заранее знал, что это их последняя ночь, проведенная вот так, за разговорами и обсуждениями. Марко умер, а вместе с ним и Жан. Он все больше погружался в собственный мир, где есть он и Марко, а еще есть океан, о котором говорил Армин. Они вдвоем. Волны ударяются о скалы, разбрызгивая соленую воду вокруг. Следы на песке то появляются, то исчезают, размываемые приливом. Двое держутся за руки и молча идут, лишь сильнее сжимая ладони друг друга. Жан смотрит на горизонт, поглощаемый пурпурно - красными, даже багровыми оттенками. Солнечный диск стремительно растворяется в темной пелене заката, как и теплая ладонь Марко. Кажется, даже в мыслях Марко перестает существовать, заменяя все воспоминания окровавленным телом его друга, и выражением лица, полного ужаса и страха. Ведь он не хотел умирать, Марко тоже мечтал о мире, в котором есть место для них двоих. Жан до сих пор сожалеет о том, чего он не сказал Марко. О том, что не вдохнул аромат его черных, смолянистых волос, которые он любил изредка трепать и поглаживать, пропуская через пальцы и играясь с прядями. Они были до безумия гладкими и сверкали на солнце, словно ночное небо, переполненное звездами. Он жалеет, что не пересчитал каждую веснушку на лице да и вообще на этом хрупком с первого взгляда теле. Если бы у него было немного больше времени, он сказал бы, что тот дороже любой свободы для него, что он бы умер, ради Марко. У Жана не осталось никакого напоминания о том, что Марко когда-либо существовал, лишь тот запах обуглившихся тел навсегда въелся в его одежду. Жан иногда вскакивал с кровати и молил пустоту побыть с ним еще немного. Горячие слезы давно въелись в его подушку, а одеяло буквально впитывало в себя все несдержанные крики от бессилия и муки. Когда титаны вновь прорвались в стены, Жан яростно вырезал каждого, не заботясь о количестве газа. И вмиг он начал падать. Жаждущий всем сердцем быть раздавленным или съеденным титанами, он закрывает глаза и в следующую секунду монстр перегрызает его пополам.