28

✨ 🌉 ✨

— Один, два, три… — шепчет Луи, стоя у ограждения и крепко держась за холодный металл. Ночь сегодня особенно темная, и мост, на котором стоит Луи, безлюден, ибо не освещается ни одним фонарем (хотя Луи точно помнит, что три дня назад здесь горел один). По шоссе внизу проносятся редкие машины, сверкая фарами и иногда разрывая тишину громкой музыкой. — Четыре… — скорость была не меньше двухсот километров в час, — Пять, — любители тяжелого металла, — Шесть, — грузовик какой-то фирмы газированных напитков. Он стоит тут уже около получаса, а внизу проехало лишь двенадцать машин, и Луи устало опускается на землю и свешивает ноги через перила. — Тринадцать, — считает он, когда внизу проезжает ещё одна машина, правда, на довольно низкой скорости. Луи не нужно всматриваться, чтобы понять — молодые и беззаботные. Музыка слышится ещё громче из кабриолета, в котором весело подпевают хиту, кажется, двое парней и три девушки. Один отчаянно пытается не выворачивать руль, не смотря на другого, очень буйного, наваливающегося на него (и, видимо, поэтому, не превышает скорость). Девушка с длинными темными волосами устроилась чуть сзади, а ещё две — голосистая блондинка и брюнетка со слишком грубым голосом — возвышаются над ней, сидя на задней части машины. Они горланят, кажется, ирландскую народную песню, и Луи не может сдержать горькую улыбку. Не всем же грустить, да? Не всем веселиться. Он уже забыл, когда был таким же — когда море по колено — и был ли вообще. Кажется, эти щупальца — темные и склизкие — окутывали его всегда, и сейчас добрались до самых дальних уголков его души. И Луи уже не может. Машина приближается к мосту, и вот-вот проедет прямо под ним. Луи отмечает про себя, что она ярко-красная, и наверное, эти ребята любят выделяться из толпы и ловить всеобщее внимание и восхищение. Грубый смех прекращается в ту же секунду, и Луи смотрит вниз: на него смотрят. Прямо оттуда, снизу, из машины, задрав голову вверх. Луи не дышит пару секунд, будто бы его могли услышать, надеется, что пронесет, что там внизу подумают — показалось. Или хотя бы банальное не моё дело. Он вцепляется крепче в перила, когда девушка соскакивает из машины на ходу и делает пару неловких шагов, пытаясь не упасть. Ребята в машине оборачиваются и что-то кричат, размахивая руками, но им машут в ответ, и те уезжают. Да, как настоящие друзья. Луи не может успокоить взбесившееся сердце, и только сейчас, оборачиваясь назад, замечает, что пропустил несколько машин. Черт. — Хей, ты что там делаешь? — звучит снизу, и это не девушка. Луи не отвечает. Сейчас он уйдёт, скинув всё на пьяные галлюцинации, сейчас. — Ты слышишь меня? — снова кричат ему. Луи рвано выдыхает и кивает. Он осознает бессмысленность действия только спустя десять секунд молчания — ах да, он в темноте, и, если даже его фигуру заметили, вряд ли заметят и этот маленький жест. — Ты там уснул? — грубый голос снова разрезает тишину. — Нет, — всё, на что способен Луи сейчас. — О, ну хорошо, а то ночи нынче холодные, а спать на улице на голой земле не очень хорошая идея, простудиться можно, — беззаботно говорят ему. Что не так с этим парнем? Он говорит о простуде, когда Луи тут, вообще-то, покончить с жизнью собирается. — Так чего ты туда залез? — спрашивает парень. — Это просто мост, что тут такого? Тут каждый день проходят люди, — выдает Луи. Его планы немного сбивают, и он не очень доволен этим. — Я имею в виду, чего ты там с перилами обнимаешься? — А с кем ещё? — снова горькая улыбка. Не с кем. — Ну, со мной. Я люблю обниматься, идём, — парень и правда вытягивает руки перед собой и смотрит вверх, на Луи. Шатен вздыхает глубоко пару раз и решает просто не обращать внимания. Ладно, забудем о странном пареньке внизу. Одна машина, вторая — это там Бетховен играл?! — третья, четвертая, пятая… — Так и будешь сидеть? — снова обращаются к нему. — Тебе там не скучно? — Нет, в самый раз. — Что ты делаешь? — Я… — это глупоглупоглупо, — машины считаю. — Ох, если ты хотел просто посчитать машины, то тут не особо оживленное движение, — выдает парень снизу, — Ну, ты уже заметил, наверное, — хмыкает он. — Это… — заткнисьзаткнисьзаткнись. — Я не просто считаю. — А для чего? — Я отсчитываю тридцать машин… И… и собираюсь прыгнуть. Парень внизу молчит несколько секунд, пытаясь понять смысл. — Почему… почему тридцать? — спрашивает он. Луи, правда, ждал вопроса, почему он собирается прыгать. Потому что на заданный он ответить не может. — Потому что, — потому что он не знает почему, это просто число? — О, ясно. Ну и как подсчеты? — спрашивает парень. И Луи понимает, что он снова сбился в счете. Черт! — Ты сбил меня! Во второй раз! — кричит Луи вниз. — Прости, — разводит руками парень. Ладно, ладно. Начнем… сначала? Луи вздыхает и смотрит на экран старого телефона — почти половина второго ночи. В такое время машин ещё меньше, чем обычно, и Луи надеется, что он успеет до рассвета, потому что он любит рассветы, потому что это новое начало и восхождение солнца, потому что да, это сломает его уверенность. — Десять… — отсчитывает он спустя уже сорок минут. Он встает с земли, потому что ему уже слишком холодно, а мелкие камушки неприятно впиваются в бедра и ладони. На небе всё ещё ни одной звезды, а тоненький серп месяца периодически скрывается за плотными облаками. — Слушай… — доносится снизу, — Прости, тебя как зовут? — Л… — зачем ему вообще это? — Луи. — Луи, — повторяет за ним парень. — Красивое имя. А я Гарри. Кхм, Луи, давно ты тут сидишь? — Не сбивай меня! — Случайно пришел сюда или, ну, как у вас это бывает… заранее выбранное место? — У нас? — Не важно. Ты, видимо, не так уж хочешь умереть, раз выбрал такую спокойную дорогу, — Гарри оглядывается по сторонам, немного ежась от холода. Луи замолкает на целую минуту. В его голове сплошной бардак, и единственный выход отсюда он видит внизу, в холодном, безжалостном и манящем асфальте. — Это бессмысленно, — выдыхает в итоге Луи, немного возмущенный. Он убивается тут, а его и за это критикуют. — Что именно? Твои действия? — Нет, то, что ты стоишь тут уже полтора часа, говоришь со мной, и я никак не могу понять, зачем, — размахивает Луи руками. — Можно было подумать, что ты пытаешься меня спасти, но ты заявляешь вдруг, что я выбрал неправильное место для самоубийства. Гарри молчит пару секунд, задумчиво потирая подбородок. — О, о! — кричит он, указывая вперед, когда очередная машина уже отдаляется от моста. — Ещё одна! Чуть не пропустили. Луи резко оборачивается машине вслед, а потом снова смотрит на Гарри и запутывается ещё больше, серьезно, что происходит?! — Ты… что… — Луи трет лицо руками и вздыхает. — Спасибо, что заметил! — Какая эта была по счету? — спрашивает Гарри. И… Луи забыл. Он устало стонет и резко стаскивает с головы шапку, ероша волосы. — Хей, ты в порядке там? — спрашивает Гарри. — Ты можешь просто оставить меня в покое? — раздраженно кричит ему Луи. — Ты, я вижу, собеседник так себе, — хмыкает парень внизу. — Мне не до разговоров! — кричит Луи в ответ. — Ладно, ладно, — Гарри поднимает руки в защитном жесте и кивает головой. — Хорошо… Луи устало вздыхает, садится снова на землю. Под ладонью снова оказывается маленький камушек, и Луи сжимает его так, что тот впивается острыми уголками в ладошку. Луи подносит его к железным прутьям ограждения, царапает их и видит следы, хотя нужно надавить посильнее. На экране телефона горят цифры 2:38, когда Луи отсчитывает пятнадцатую машину. Когда проезжает двадцатая, Гарри снова его зовет. Луи игнорирует его до двадцать первой, пока Гарри не начинает кидаться вверх камешками. — Что? — раздраженно отвечает Луи. — Что привело тебя сюда? — философски спрашивает Гарри. — Ноги, — бросает Луи, вытирая пальцы о брюки. Ладони в мелких царапинах, в которые забивается пыль. — Я серьезно, — говорит парень. — Вау! — Я не могу даже представить, что… что толкает людей на такое? — Всё. Жизнь просто выталкивает тебя прочь, когда ты ей не нравишься. — Да ладно, какая разница, кому ты нравишься, кому нет, — фыркает Гарри. — Ты довольно упрям и мог бы противостоять этому. — Откуда ты знаешь, что я такой? — Луи, — хрипло смеётся Гарри. — Ты торчишь тут всю ночь, ты четыре раза сбился со своего счета. Но ты всё равно продолжаешь упорно делать то, что задумал, — пожимает плечами Гарри, хотя Луи этого всё равно не видит. — Ты ужасен в утешении и поддержке, ты знаешь? — качает головой Луи. — Смотри, ещё одна проехала, — кивает в сторону машины, Гарри. — Какая? — Двадцать вторая, — уверенно отвечает Луи. Гарри резко задирает голову вверх и вглядывается в темноту. — Что ты делаешь? — испуганно спрашивает парень. — Решил вести письменный счет, — гордо заявляет Луи. Ещё одна машина проносится мимо, когда Гарри замирает на пару мгновений. — Двадцать третья?.. — едва слышно спрашивает Гарри. — Именно, — отвечает Луи и встает с земли. Он отряхивает брюки и убирает мешающие пряди волос с глаз, почти ласково проводит ладонью по перилам и снова смотрит вниз. Гарри стоит там ещё пару секунд, а потом срывается с места и буквально летит через параллельную дорогу с обратным движением и исчезает в тени. Луи не уверен, убегает ли тот отсюда, не желая видеть чью-то смерть, или потому, что ему надоело тут торчать. Или он собирается прибежать сюда, на мост. Луи испуганно оглядывается, смотрит в ту сторону, где скрылся парень, а потом на свой телефон. Он видит сначала два пропущенных от друга, что живёт по соседству, и, наверное, заметил его отсутствие. Потом телефон предупреждает его о низком заряде батареи, но это вовсе не проблема, просто Луи сейчас немного нервничает. — Двадцать четвертая, — шепчет он себе, царапая на перилах цифру под светом еле живого телефона. Почти такого же, как я, усмехается про себя Луи. На экране горит 3:06, и Гарри нет уже минут пять. Путь от дороги внизу и до почти середины моста занимает минут двадцать, а если бегом — можно управиться и за двенадцать, думает Луи. Луи смотрит вперёд и видит две машины, что едут друг за другом. Он отсчитывает двадцать пятую и двадцать шестую, царапает цифры на ограждении, аккуратно и медленно, вставая на носочки и подтягиваясь руками, перекидывает ногу через него. А потом немного подпрыгивает на другой, опускает ногу на узкий участок моста за пределами ограждения, отрывая вторую от земли и перекидывая и её. Он крепко держится за перила и смотрит вниз, и не знает, рад ли он или расстроен, что четко не видит конечной. Камешек всё ещё в руках, и Луи еле как царапает кривую «27», а через минут пять и «28», ещё неразборчивее, потому что руки трясутся, и он всё ещё пытается держаться за перила и не свалиться раньше времени. Из потных трясущихся ладоней выскальзывает камешек и летит вниз, пропадая в темноте без единого звука. У Луи кровь гудит в ушах, заглушая всё вокруг, а злые слёзы текут по щекам, потому что следующий — он, так же тихо и без звука упадёт в объятия тьмы. Но вместо этого он чувствует вокруг себя настоящие объятия, крепкие такие и цепкие, что тянут его назад без промедления, перетаскивая через перила. Кроссовок Луи цепляется пяткой и вылетает с ноги, падая вниз, а сам Луи падает назад, почти полностью приземляясь не на землю. С минуту он лежит без движения и почти не дышит, но когда гул в ушах замолкает, он слышит тяжелое дыхание прямо у уха. И Луи выдыхает, слёзы его всё такие же крупные, но менее колючие, и он кричит в голос, пытаясь вдохнуть полные легкие воздуха, пытаясь высвободить из грудной клетки бьющееся будто в агонии сердце. Но голос срывается, и в итоге это перерастает из крика отчаяния в тихий плач облегчения. Он утыкается носом в чужую грудь и пытается дышать. Он чувствует, как его почти невесомо гладят по плечам и спине и что-то тихо шепчут, но он приходит в себя спустя час. Он переворачивается на спину и глядит в медленно оживающее небо. Мягкий персиковый тянется с горизонта и перекликается с глубоким синим, мешается в сиреневатый — с серым отливом из-за всё ещё густых облаков. Луи привстает на локтях и выпрямляет спину, сидя на земле с вытянутыми ногами. Позади него тоже поднимаются, но не говорят ни слова. Луи не успевает и глазом моргнуть, как синий уходит прочь, утягивая за собой сиреневые подолы, мягкий персик величаво золотится, а солнце слепит глаза первыми лучами. Луи слышит проезжающую внизу машину и глядит на застывший на «28» счет. Это почти случилось, почти, но сейчас у Луи абсолютная тишина в голове и пустота в груди — только размеренно бьётся живое сердце. И Луи думает, что рассветы особенно красивы, если смотреть через кристально зеленый, и он бы хотел всегда встречать их так. Но сейчас он лишь устало, искренне улыбается в ответ на такую же усталую улыбку. Когда они идут домой — к Гарри, потому что Луи совершенно изможден и ничего не соображает, — тот поит его горячим чаем и предлагает таблетку для рассасывания от боли в горле, промывает под теплой водой пыльные ладошки Луи и дает антибактериальные пластыри с глупыми картинками на них, чистую одежду и зарядное устройство для телефона.