Всё было так, как будто надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись. Чак Паланик, «Удушье».
20:30.
25 марта. 2017.
— … Мам, ты правда решила сослать меня к отцу?! — взвинченность Хоуп была на грани срыва. Она искренне надеялась, что её не отправят к тому, кто оставил семью, когда ей было на тот момент всего десять лет. Эмили Хотон-Уокер, женщина в возрасте сорока лет, смотрела на дочь уставше и раздражённо. Но она понимала, что ей придется объяснить всё, серьезно поговорить с ней. — Черт возьми, Хоуп, у меня нет выбора! — завопила Эмили, вскакивая со стула. — Последние четыре месяца ты вела себя так, словно не моя дочь, ты ведь это понимаешь?! Ты позоришь меня своим поведением, поэтому мне ничего не остаётся, кроме как поступить именно так. — Нет, нет, нет, прошу, не делай этого! Я изменюсь, обещаю! — сокрушённо произносит Хоуп и зарывается пальцами в тёмных волосах. — Слишком поздно, — отвечает она и захлопывает за собой дверь своей спальни. Истязающий крик Хоуп вырывается из её груди и пронизывает тишину их дома. Спустившись на ватных ногах на пол, обняла себя руками. Она проклинала эту чёртову жизнь, проклинала себя. Сомнений нет, от неё отвернулись. Наплевали на то, что ей всё ещё было дорого и даже дороже жизни. Самое больное было не то, что мать принуждает её уехать жить к отцу, с которым она много лет не контактировала и не общалась, а то, что женщина отнимает у неё свободу, которая, как Хоуп казалось, была куда важнее всего. Девушка лишается дома, в котором она выросла, любимых вещей и своей жизни в родном Манчестере. Эмили осточертело привратное поведение дочери, упрёки и ссоры, из-за которых всё оканчивалось нервным срывом. Она любила Хоуп, однако к шестнадцати годам эта особа стала просто неуправляемой. Вечеринки у сомнительных людей, выпивка, агрессия и импульсивность. С одной стороны женщина хотела бы разобраться в этом самой, но без строгости отца тут нельзя обойтись, поэтому Эмили пришла к сложному решению: отправить её в Осло. Неужели теперь Хоуп придется смериться с этим?! Да, она была не права, но и её мать не подарок, хотя, конечно, то, что сделала девушка, не перевесит постоянную критику и осуждение Эмили. Заперевшись у себя в комнате, Хоуп проходила три стадии: первое — осознание, второе — отчаяние и третье — смирение. Ей придется пройти через это. Встретится с отцом, которым по началу души в ней не чаял, а после бросил, убежал от ответственности, которая легла на его плечи в момент её взросления. Целых двенадцать лет жил в Осло (Норвегия) на милой улице в центре города. Неужели отправив первым рейсом до Осло к Биллу Уокеру, опытному юристу и бывшему мужу, женщина таким образом собирается искоренить буйных чертей? Она постоянно задавалась этим вопрос, но вовремя заснула.***
børns — clouds
Воскресное утро Хоуп буквально пролежала в постели, уставившись в потолок. Хотелось просто зарыться в одеяле и никогда не покидать этой комнаты, в которой прошло её детство. Но кажется, Эмили не станет идти на попятную у дочери. Она едет, и это не обсуждается. Взглянув на время на настенных часах, она мучительно застонала. Был полдень, а её мама так и не вошла с воплями и возмущениями. Это как, минимум, странно. Девушка неохотно поднялась, поправляя свою свободную бежевую толстовку, которая смотрелась на ней платьем, поплелась по лестнице и застала на одной из деревянных стоек записку, в которой было что-то записано почерком женщины.«Поехала узнавать насчёт ближайших рейсов. Обед в холодильнике». Мама.
— Ну хотя бы не объявила мне голодовку, — горько усмехается она, сжимая в кулаке записку. Бросив в мусорное ведро бумагу, она принялась разогревать пищу. Чёрный кофе был необходим девушке, как никогда. Виски болели до изнеможения. Устала чувствовать эту изнывающую физическую боль внутри себя, устала ощущать смешанные чувства. — Чертовы последствия вчерашнего тоника, — звучало у неё в голове и мысленно прокручивала события, повлёкшие напиться так, что, придя домой, поссорилась с матерью. Произошедшее в пятницу, когда были школьные занятия, повлияло на Хоуп сильнее, чем она сама себе могла представить. Если бы ссора с мамой не переросла в нечто большее, взяв тот же переезд к тирану-папаше, то Хоуп бы просто от души посмеялась, попросила прощение у мамы и постаралась не делать таких глупостей. По-крайней мере до следущей стычки, с некоторыми высокомерными личностями. Хоуп Уокер — в меру симпатичная шатенка с большими изумрудными глазами, стройного телосложения, и, если честно, иногда любила применить грубую физическую силу на тех, кто не понимал, что простыми словами можно решить конфликты, не прибегая к насилию, как это обычно бывает в школе: сильные задирают слабых, однако, в случае Хоуп это понятие не работает. Девушка с любым находила общий язык, особенно с теми, у кого характер мягче, чем у тех, кто привык постоянно задирать и выёживатся. Хотелось бы изменить это грёбанное клише, но при попытках чаще обжигалась сама. Единственный, кто всегда поддерживает её — парень Тайлер. Они долгое время были друзьями, но потом стали парой, прочно поселившись в сердце друг друга. Вот только Хоуп в последнее время сомневалась насчёт чувств к этому парню, и вовсе не потому что он слегка эгоистичен, а потому что не была уверена в себе. Не уверена в собственных предпочтениях, и это грызло девушку изнутри. Набрав номер парня с плохо скрываемым нервозом, ждала, когда он ответит на звонок, услышит его голос. — Хоуп? — по ту сторону отозвался Тайлер, и внизу живота тут же заныло волнения. — Да, это я, — голос предательски задрожал. — Что случилось? Ты здорова? — Нет… в смысле, да! — воскликнула она и потерла переносицу. — Я здорова, Тай, но мне нужно увидеться с тобой сегодня. Нам надо поговорить. Только бы он встретился со мной перед отъездом, — мысленно твердила, делая вдохи и выдохи. — Хорошо, — с паузой произнес он. — Только не волнуйся, ладно? Встретимся в том же «Starbucks» на «Willow street», так?! — Да, — Хоуп закусывает нижнюю губу и смотрит в пол. — Тайлер, обещай, что придешь. — Малышка, ты меня пугаешь, конечно, приду. Встретимся в шесть. Хоуп слабо улыбнулась и, отключившись, смахнула непрошеные слёзы с лица. Глубоко вдохнув, девушка осушила стакан с любимым чёрным кофе и настроилась на то, чтобы начать собирать свои вещи, а также документы. Поднявшись в свою комнату, Уокер бросила небольшой чемодан на колесиках, сложив в него тёплые и лёгкие вещи, две пары обуви. В отдельную спортивную сумку с длинным поясом она положила средства для ванны и косметику. Её внимание приковали небольшие фотографии в рамках, которые покоились на её туалетном столике с зеркалом. Обнявшись, они с Тайлером стоят у озера и широко улыбаются. Их сняли общие друзья, спустя пару недель отношений. Чертовски привязаны тогда они были к друг другу. Много веселились, проводили вместе время. Любили общие привычки и тяжесть расставания, долгие прогулки в весенние и летние деньки, глупости на камеру. Всё это приносило Хоуп огромную радость до поры до времени. Тайлер, сам того не замечая, изменился, но не в лучшую сторону: эгоистичнее и наглее. Хоуп стала раздражённой и нервной из-за вечных конфликтов с мамой и сверстниками. А когда девушка внезапно узнаёт из телефонного звонка, что мама отправляет её за границу, то у неё отнялся дар речи. Это возмутило и шокировало, как минимум. Так ладно бы к кому-то из родственников, нет, женщине захотелось отправить к тому, кого она ненавидит больше всего, а на дочь ей плевать хотелось, как она начнёт общаться с ним спустя столько лет. Безумие. К счастью, Хоуп знала норвежский достаточно хорошо, чтобы приспособиться к жизни в Осло, хотя ни разу там не побывав, из рассказа отца, Норвегия казалась очаровательной страной со своими неповторимыми достопримечательностями и культурой. Хоуп отбрасывает посторонние мысли из головы, копается в остатке своего гардероба, выбрав самое непримечательное, зауженные брюки и хлопковую рубашку, оставив при этом свои тёмные волосы распущенными. После девушка накидывает пальто и, обувшись, на ходу забирает ключи от входной двери и телефон. Покидая дом написала Тайлеру, что уже идёт на их встречу.***
В воздухе витал аромат кофе, в помещении играла приятная еле слышимая музыка, приглушённая разговорами людей, собравшихся в этом заведении. Уокер выбрала место у окна. Так она могла наблюдать за каплями воды, стекавшими по стеклу. Шёл проливной дождь, который беспощадно вымещал всё на прохожих без зонтов. Сколько ещё ей ждать? Пятнадцать минут, а может полчаса до его прихода?! "Тайлер снова опаздывает, — мысленно сказала она. — Какая на этот раз будет отговорка?" Блять. Прождав его, в конечном итоге, час, начала то перезванивать, то отправлять СМС каждые десять минут. Не дождавшись, она встала, развернулась и ушла в противоположную сторону, но уже на совсем. Ей надоело каждый раз спасать их отношения, используя привязанность как предлог, надоело в конце концов ждать, что он поставит её хотя бы раз на первое место. Это конец. И как для них всё закончиться, решать теперь будет Хоуп. Вернулась домой девушка не раньше восьми часов. Она была морально раздавлена и для тех, кому захотелось бы использовать её как орудие для достижения личных целей, сказал бы, что стала податливой. — Привет, — пролепетала Хоуп, застав понурую женщину в гостиной. — Где ты была? — нахмурившись, спросила Эмили. — Нигде, — сухо ответила, но взглянув на поджатые губы матери, добавила: — Ходила на встречу с Тайлером, но мы так и не увиделись. И я обдумывала свой переезд. — Понятно, — она удовлетворительно кивнула. — Но ты должна понимать, что я не передумала. Так или иначе тебе придётся поехать. По крайней мере на пол года. Для твоего же блага, Хоуп, возьмись за ум. Я попрошу твоего отца отвезти тебя в хорошую школу, которую я недавно нашла. «Hartvig Nissen» её название, если Билл вдруг забудет, то ты не волнуйся, я-таки напомню. Ну и не забывай посещать врача. Астма, как ни как. — Мам, я что сегодня улетаю?! — Хоуп, я просто переживаю за тебя. — Если бы ты переживала, то не стала бы отправлять свою шестнадцатилетнюю дочь в другую страну только потому, что устала нести ответственность. Что будет, когда папочка скажет: «Я не могу справиться с воспитанием подростка»?! Лицо женщины побагровело от злости, приобретая какой-то нездоровый оттенок красного, её губы приоткрылись, будто бы она хочет завопить о том, что она ужасный ребенок или что переступила все границы. Это настолько предсказуемо, что слушать это в сто тысячный раз ну просто невозможно. Поднявшись с дивана, на котором сидит Эмили, поджав под себя ноги, и уткнувшись в невидимую точку, девушка сухо пролепетала что-то о том, что пойдет ляжет пораньше, и закрылась у себя в комнате, отчаянно ищя поддержки в пачке сигарет Тайлера.