Ему нравится

Мугивара не умеет целоваться. Он прижимается горячими, плотно сжатыми губами к губам Ло и замирает на какое-то время, и считает, что они целуются. Потом кладет голову на плечо Ло и довольно хихикает. На другом плече Ло лежит его катана и Мугивара толкает ее рукой. — Мешает. — Мне не мешает, — привычно отвечает Ло. С каких пор поцелуи с Мугиварой и разговоры после них стали привычным делом, он не понимает, но и анализировать уже не пытается. Ему просто нравится, насколько крепко тот его обнимает, нравится слышать стук сердца и знать его сердечный ритм так же, как свой. Ло думает остановиться именно на таком определении — нравится. — Ну положи ее! — Ло приоткрывает глаза — чуть не заснул. — Положи, говорю, и сам ложись, у тебя же рука болит! — Все нормально, не ори на весь лес, — хотя орать Мугивара может сколько угодно, вечеринка, организованная минками, давно переступила границы разумного. На большой поляне горят костры, и шум стоит до небес. — Ничо не нормально, ложись! — Зачем? — Затем, что так тебе будет лучше! — Если я знаю, что нет, зачем мне это делать, Мугивара-я? — Затем, что я знаю, что тебе будет хорошо, не понимаешь, что ли? — … логика! — Робин говорит, что это очень плохое слово. — Она права, — соглашается Ло. — Я тебя укушу, если не положишь катану и не ляжешь. — Я думаю, что проехали уже. — Траффи, а я могу кое-что сделать, тебе, — выпаливает Мугивара. Откуда такое вообще, что за уроки соблазнения он пытается освоить? Это Мугивара-то. Да он не догадывается, как в принципе это называется, когда двое мужчин обнимаются и целуются. И Ло не хочет быть первым, кто ему это объяснит. Мугивара подпрыгивает на коленях у Ло, ожидая реакции на свои слова, чуть ли не языком прищелкивает. Но хватает его ненадолго, он толкает Ло на мягкие папоротники, все же заставляя лечь и прижимает ладонь к теплой груди. — Мешает, — Мугивара расстегивает пуговицы его рубашки. Подобное происходит впервые, не иначе как действительно где-то просветился на этот счет. Он распахивает полы рубашки в стороны и трогает голую кожу, легко гладит забинтованное плечо, смотрит на Ло до смешного внимательно своими глазами-блюдцами. Небось думает, что они уже занимаются сексом. Ло ничего не имеет против прикосновений, они больше смешат, чем возбуждают. Обнимает Мугивару за талию, тот мурлычет довольным котом, укладывается наконец рядом, одну руку оставляя у Ло на плече, а вторую просовывает ему за пояс джинсов, вроде как всегда так делал. Молчит и еле слышно сопит, пробираясь ниже. Ло делает вид, что ничего не происходит: что же может происходить, если это просто смешная возня… — Траффи, — слышит он, щеки начинают гореть от внезапно низкого голоса Мугивары и его языка, скользнувшего по губам. Отросшие волосы свешиваются и щекочут лоб, Ло кладет руку ему на шею, бессознательно считает пульс, потом прихватывает за подбородок: — Иди ко мне, — опрокидывает его на спину и целует в чуть приоткрытые губы. Он возбуждается так быстро, что даже стыдно, ведь Мугивара и не отвечает толком. Ло становится жарко, рука ноет болью, поцелуй выходит скомканным и мало чем отличающимся от прежних. Кроме того, что у Ло стоит, да и не только у него. — Черт тебя возьми, — бормочет он себе под нос, выравнивая дыхание. Снова наклоняется и трогает шрам под глазом Мугивары, потом целует этот шрам так, словно всегда хотел это сделать. Слышит громкий стон и опять целует в губы. Кажется, это называется отпустить себя? Мугивара все так же не умеет целоваться, хотя наверняка считает себя большим молодцом в этом деле, теперь при поцелуе он открывает рот и пытается… скорее всего, съесть Ло и, скорее всего, он безнадежен. Но Ло не видит в этом проблемы, ему нравится, и мысль о том, что он станет первым, кто расскажет Мугиваре обо всем, чем могут заниматься наедине двое мужчин, уже кажется совсем неплохой.