Сбежав из кабинета, Микель помчался в свою комнату, с трудом разбирая дороги из-за слез, что не прекращали скатываться с глаз. Он влетел в помещение, запер дверь и прижался спиной к двери, подпирая ее и шальными глазами осматривая помещение, как будто видел ее в первый раз. Он понимал, что маленький, хиленький замочек не удержит никого, поэтому парень бросился к массивному дубовому столу и, перетащив его, прислонил к двери. Затем с сопеньем и постоянным всхлипыванием он перетащил немалых размеров комод и умудрился взвалить его на стол, выстраивая блокаду. Когда же Давей добрался до двери его комнаты и стал пытаться зайти, конструкция, как показалось Микелю, покачнулась и он бросился перетаскивать железную кровать и подпер ею стол. Теперь же он почувствовал, что к нему не так просто будет добраться, и на ватных ногах, ослабленный, прошел в купальню, прикрыв за собой дверь и забившись в дальний уголок в кромешной тьме, он опустился на пол и дал полную волю своим чувствам.
Микеланджело никогда в своей жизни так не рыдал. Никогда умерла от старости его любимая собака, ни когда застрелили на охоте по случайности его верного коня, никогда он сломал себе ноги, свалившись с огромного дерева. Никогда. Парень не чувствовал себя живым человеком, ему казалось, что он сгусток боли, что это чувство заполнило изнутри, вылилось наружу и захватило все его тело: сердце, разум, душу.
Микель сам не мог понять, почему ему так больно, потому что его опозорили? Сделали из него шлюху? Нет, было обидно, но не так больно. Возможно, кое-что другое притупляло его чувство уничтоженного достоинства. Предательство брата, его семьи? Возможно. Как они могли так поступить? Разве не они его выгнали из родного дома, перебив всех слуг и его учителей? Разве не они устроили на него охоту по всему государству? Почему они так поступили с ним? За что? А смерть отца. Это было последней каплей. Микеланджело пережил бы все, что было до этого, но не отец. Его самый близкий человек, человек, который взрастил его, любил его, хоть он и не мог этого показывать в силу своего тяжелого характера, но Микель чувствовал это. Иногда он мог заметить, как искры тепла и нежности проскальзывали во взгляде отца. Мужчина мог даже позволить себе каплю нежности, когда они оставались наедине, что бывало крайне редко. Он мог своей огромной ладонью нежно провести по шевелюре парня и с таким теплом в голосе сказать: «Мальчик мой», что даже в такие повседневные дни парень был готов разрыдаться.
А сейчас что ему делать сейчас?
Микель разрывал горло от крика и слез, он задыхался, царапал себе горло, грудь, его тело сотрясалось от боли, а душу выворачивало наизнанку от воспоминаний. Что ему делать, как теперь жить? Нужно ли вообще жить? Он не знал ответы на эти вопросы, он просто потихоньку сходил с ума от горя, не слыша, как за дверью его зовут, просят выйти, как уже несколько голосов начали спорить между собой, а потом тишина.
Так прошло пять дней. Дни в слезах, боли и страданиях. Он уже не плакал: нечем было, юноша просто смотрел в одну точку и не двигался. В горле не было даже капли воды, и не хотелось, хотелось просто исчезнуть, остановить эту боль, избавиться от нее и исчезнуть.
Микеланджело даже не дернулся от грохота падающей мебели, что оглушило соседнюю комнату, он лишь прикрыл глаза и отвернулся от яркого света, когда дверь в купальню открыли и в нее вошла тяжело дышащая Минерва.
Девушка до крови закусила нижнюю губу, смотря на потухшее, как свеча, тело юноши. Он сильно исхудал, под глазами были огромные синяки, парень осунулся, и, казалось, постарел.
— Вставай, — девушка постаралась придать голосу силу.
Микель молчал.
— Пойдем, нечего тебе здесь делать, — девушка обошла купальню, направляясь к скрюченному телу.
— - Не подходите, — прохрипел тихим голосом Микель, резая слух скрипом горла.
Девушка не обратила на это замечание никакого внимания и, дойдя до своей цели, стала его поднимать.
— Не трогайте меня, — потребовал слабым голосом парень, что больше походило на мольбу.
— Я же сказала: тебе нечего здесь делать, пойдем.
Девушка схватила парня в охапку и потащила наружу, миновав разломанные в щепки куски мебели. Мира крепко обнимая парня, волокла по коридору, она его держала повернув к себе лицом, закинув руки парня себе за шею и расположив его подбородок у себя на плече. Микель не двигался сам, поэтому девушка его тащила на себе, а его ноги волоклись по полу.
— Я вас ненавижу, — сипло выдал парень.
— Не ты первый, не ты последний, — прокряхтела девушка, продолжая тащить свою ношу.
— А кто еще вас ненавидит?
— Ты их видел — пленники в тюрьме, сам слышал их восхваления в мою честь, — криво усмехнулась миледи, слегка подбросив добычу и продолжая шествие.
— Почему они вас ненавидят? — Микель говорил, смотря стеклянными глазами в одну точку, но ничего не видя.
— Ну как же, они ведь заключенные, с каждым из них я работала, чтобы что-то узнать, — девушка на минуту застыла, переводя дыхание, — каждый прошел через мои руки, кто-то больше искалечен, кто-то меньше, но все меня ненавидят за боль, что я им причинила.
Девушка кряхтя вновь продолжила путь.
— Неужели, причинять боль это хорошо? Вам нравится?
— Боль телесная и боль душевная совсем разные, запомни это. Телесную можно залечить, не всегда, конечно, но можно. Душевную не вылечишь, никогда. Чем она сильнее, тем больше и тем глубже шрам.
— А есть ли способ вылечить душевную боль? Смерть?
— Ну это ты загнул, — девушка строго посмотрела на него, — смерть для слабаков и тряпок, которые не готовы ничего терпеть. Тех же, кто пройдет через нее и сможет с ней жить — ждет награда в конце пути.
— Какая?
— У каждого своя. Награду невозможно предугадать. Это может оказаться тем, что как тебе казалось, в твоей жизни не нужно, но оказалось необходимым.
Девушка затащила Микеланджело в какую-то комнату, затем в купальню, где вытряхнула с него одежду и забросила его бренное тело в воду. Минерва вымыла его с ног до головы, не давая покрывшемуся мурашками телу замерзнуть, затем опустила его до подбородка в воду, требуя, чтобы он так просидел хотя бы несколько минут, чтобы кости согрелись, пока она намыливала его волосы.
— А вы, — неожиданно вновь заговорил парень, пока девушка мучила голову, — когда-нибудь испытывали боль?
— Не существует людей, которые не испытывали бы боль.
— Вы кого-то теряли?
— Теряла, — девушка залила кувшином с водой волосы, смывая мыло.
Она вытащила его из воды, накинула полотенце, обтерла, облачила в халат и вывела в комнату, где на столе были разложены яства для трапезы. Мира усадила парня за стол, сказав, что он должен будет поесть.
— Я не голоден, — смотря на дымящийся кусок свинины, ответил парень.
— Я даже не сомневалась, — вздохнула девушка, подходя с бокалом зеленой жижи, — ты должен это выпить, это лекарство, чтобы после приема еды тебя не мучила боль.
Микеланджело долго смотрел на жидкость нечитаемым взглядом, но все же взял бокал.
— Похоже на яд.
— На вкус та еще дрянь, но постарайся выпить все сразу.
Юноша тяжело вздохнул, но все же прислонил бокал к губам и постарался влить в себя содержимое. Первый глоток обжег горло словно шипы, порезавшие нежную кожу. Парень подавился и отстранил от себя бокал с мерзкой жидкостью, намереваясь ее выплюнуть. Но Мира была к этому готова. Она мгновенно зажала рот парня ладонью, не давая тому избавиться от содержимого. Микель ошарашено поднял на нее округлившиеся глаза, выронил бокал и попытался отстранить сильную ладонь от своего лица.
— Глотай, — потребовала девушка.
Парень вновь задергался задыхаясь.
— Да глотай же, — прохрипела девушка, хватая парня за голову и поднимая лицо к потолку.
Микелю показалось, что жидкость сейчас выльется из носа, небольшие капельки стекали с подбородка, но больше девушка ему не позволила выплюнуть. Не выдержав напора, парень проглотил мерзкую жижу, пуская воздух в легкие, а отстранившаяся ладонь позволила вздохнуть полной грудью и прокашляться.
— Вы меня решили убить? — тяжело дыша прохрипел парень, с трудом справляясь с кашлем. — Это все-таки был яд?
— Не мели чепухи, — фыркнула девушка, присаживаясь на соседний стул, — она тяжело идет, особенно если впервые пробуешь, но выплевывать нельзя, иначе она свою силу потеряет и все будет напрасно, — девушка забросила виноградинку в рот, — ешь.
Микель сам не понял почему, но его тело, что до этого готово было выблевать обратно любой кусок пищи, кричало о том, чтобы парень съел все, что было на небольшом столе. И юноша послушался, его сознание как будто отключилось, и работать стал только желудок, требующий восполнить запас пищи, которым его обделили. И Микель ел, много ел.
— Ну как ты? — с ухмылкой спросила девушка, смотря на то, как парень откинулся на спинку стула.
— Как свинья, — выдохнул юноша, голос которого уже пришел в норму.
— Это отличный признак, а теперь, — девушка поднялась с места и потянулась, — время сна. Ах да, — Мира обернулась к парню, — если не хочешь спать, у меня и для таких случаев есть лекарство.
— Такое же мерзкое?
— Ага, — ухмыльнулась девушка, скидывая покрывало с постели.
— Обойдусь, — буркнул Микель, смотря на луну, что раскинулась на черном небе.
— Ложись, — позвала миледи, хлопнув по постели.
— Один что ли? — без задней мысли спросил парень, топая к кровати.
— Почему один, со мной.
Микель оградил девушку упрекающим, серьезным взглядом.
— Не смешно.
— А я и не смеюсь, — миледи тыкнула пальцем в потолок, — это моя комната, так что спать, дорогуша, будем вместе.
Микеланджело еще с полминуты просто смотрел на девушку, а затем, просто махнув на нее рукой, полез под одеяло. Девушка потушила свечи, залезла под одно одеяло и стала располагаться удобнее.
— А кого вы потеряли? — неожиданно заговорил юноша.
Минерва набрала в легкие побольше воздуха.
— Этот человек был многим для меня, он был моим другом, моим братом, моим господином, долгое время, мой мир вертелся вокруг него, возможно, так было бы до сих пор.
Микель повернулся к миледи лицом.
— Что с ним стало?
— Его убили. Отравили. Он год мучился от медленного действия яда. Все думали, что он тяжело болен, пока лекари не выявили причину смерти.
Юноши притих, ненадолго погружаясь в свои мысли.
— Но ведь, — парень вновь поднял глаза, — ты сказала, что он был твоим господином, но разве твой господин не… кхм этот.
Девушка усмехнулась.
— Так и есть, мой господин Давей. Но как ты уже знаешь, он является королем Аксии. Так уж вышло, что в мою обязанность входит защита и помощь правителю нашего государства — Давелион стал королем только десять лет назад. До этого у нас был другой правитель, которому я служила.
— Максимилиан, — тихо выдохнул Микель.
— Верно, — с ноткой удивления подтвердила его слова девушка, — настолько хорошо знаешь нашу историю?
— Нет же, король Максимилиан приезжал к нам во дворец, я видел его, не знаю почему, но я его хорошо помню.
— А Давея, который всегда сопровождал брата в поездках, ты не помнишь, — хмыкнула леди.
Микель слегка потупил взор.
— Но знаете, — тихо начал парень, — возможно поэтому, когда я его впервые увидел, он мне показался знаком. Вот только мне все время хотелось держаться от него на расстоянии.
— Хммм, ну что я могу тебе сказать, — усмехнулась леди, — была у тебя причина его опасаться.
— И какая же? — неожиданно блеснул глазами юноша.
— Давей с братом твоим поругался, со старшим, что-то он ему сказал такого, что задело его гордость, ну и он его прямо посреди дворца избил.
— Что? — парень ошарашено приподнялся с места. — Это вообще как?
Девушка негромко рассмеялась.
— Ой, это так весело было. Во всяком случае для меня, взял и просто заехал ему кулаком по носу, потом еще пару раз ударил, повалил на пол и стал дух выбивать. Ему и было то тогда лет шестнадцать, всегда очень буйный был. Ну и ты, мелкая стрекоза подскочил брата спасать, да только он тебя не заметил и тоже по лицу проехался. Ты тогда отлетел, благо, ничего не сломал себе, но от страха разревелся на весь дворец и прислуга вся сбежалась, — Минерва вновь рассмеялась, смотря на потолок и как будто видя эту картину перед глазами, — ох и досталось же Давею тогда, на коленях у твоего отца прощения просил, пока тот с трудом сдерживал себя, чтобы и ему что-то не сломать. Благо, ему быстро сообщили, что с тобой ничего страшного не произошло, и тот вроде усмирил свой гнев.
— Сколько же мне лет тогда было?
— Тааак, сейчас посчитаю, — Мира задумалась, — лет десять наверное.
— Тогда не удивительно, что я ничего не помню, — фыркнул парень.
— Ладно, — девушка слегка шлепнула его через одеяло по ноге, — спи.
***
Микеланджело спал очень плохо. Ему снился пожар, после которого все и началось, ему снова снилось, как солдаты беспощадно протыкают прислугу, как он сбегает благодаря одному из своих учителей, что протолкнул его в потайной проход. Как он снова бежит без оглядки по холодному, мокрому лесу. А после ему снился отец, точнее его спина, которую парень, сколько бы ни мучился, не мог догнать. А потом он просто обессилено упал на колени и со слезами стал звать его, просить не уходить, но его никто не слышал.
А потом все оборвалось, исчезло. В голове стало пусто, и юноша окончательно утонул в забвение.
Микель проснулся на рассвете. Из окна было видно, как солнце поднимается над опушкой леса, перекрашиваясь из ярко оранжевого в желтый цвет, разгоняя запоздалые темные тучи с неба.
Юноша перевел взгляд с окна и увидел напротив себя спящую миледи. Девушка лежала лицом к нему, абсолютно расслабленно. Парень вглядывался в ее лицо и думал о том, какая же она красивая. Черные, словно оникс волосы, словно волны раскинулись за ее спиной, такими же были ее брови и невероятно длинные ресницы, тонкий прямой нос, полные алые губы и кожа цвета фарфора.
«Как можно быть такой красивой снаружи и такой дрянью внутри?»
Микель выдохнул и почувствовал как прозрачная капля, преодолев преграду в виде его носа, покатилась по щеке.
«Да что же это!»
Парень шмыгнул носом и попытался стереть непрошенную влагу, но неожиданно обнаружил, что его руки крепко держат. Да и не только руки. Юноша удивленно уставился на чужое запястье, что обхватило его поперек туловища и прижимало к широкой груди. Недовольно сузив глаза, парень стал аккуратно отцеплять свои «оковы» и, выбравшись из-под одеяла, посмотрел на наглеца, что прижимался к нему.
«Вот ублюдок…»
Микеланджело, стиснув зубы, смотрел на короля Аксии, как и почему он здесь оказался для юноши оставалось загадкой, но он не собирался терпеть это существо подле себя. Микель осторожно перелез через миледи и, забравшись обратно под одеяло, прижался спиной к ее спине и зарылся носом в мягкий пух. Уснул он очень быстро, не видя того, как Давей недовольно сопя, прожигал его спину, а Минерва на все это закатила глаза и тоже постаралась отоспать свои законные часы.
***
— Вы тут совсем страх потеряли! — прогрохотал мужской голос, сдергивая теплое одеяло. — Больные идиоты, вы что творите? Групповые ночные потехи устроили?
— Да если бы, — без задней мысли буркнул Микель сквозь сон и, повернувшись на другой бок, обнял ближайший источник тепла, коей оказалась Минерва.
— Сдохнуть захотел? — прошипел мужчина, огибая кровать и, как ураган, надвигался на спящего парня.
— Эй, эй, поубавь пыл, — источник тепла юноши выскользнул, и Микель нехотя раскрыл глаза, чтобы осмотреться.
Несправедливо стащившим теплое одеяло оказался Доминик, мужчина был, чуть ли не бардовым от злости. Он что-то кричал девушке, которая в свою очередь ему не уступала, поливая грязью не хуже пьяницы из кабака, но при этом удерживала мужчину, чтобы тот не добрался до мальчишки.
Микеланджело сел на постель.
— Убирайся! — рявкнул на него Доминик.
Парень от неожиданности вздрогнул и уставился на герцога.
— Не ты меня сюда привел, чтобы выгонять, — сузив глаза, прошипел он на мужчину.
Доминик на секунду опешил от такой наглости, а после с еще большим нажимом стал пытаться добраться до «мерзкой, маленькой туши, которую он в клочья разорвет». Парень глупым не был и понял, что пора сматываться, и как только он собрался подняться с постели, как перед его носом возникла чужая широкая ладонь.
— Пойдем.
— Руки убрал, — сквозь зубы выдавил Микель, не поднимая глаз.
Парень соскочил с постели, обошел застывший силуэт и выскочил из комнаты миледи. Благо, что его одели в рубашку и свободные штаны, а то, что босой идет по каменному полу — переживет. И не такое приходилось терпеть.
— Микеланджело!
Голос Давея долетел до покрасневших ушей. Микель ускорил шаг, а после и вовсе побежал, не желая не видеть, не слышать мужчину.
— Микеланджело! Подожди, не убегай! Микель!
Ослабевшее тело парня подводило его, и с каждым шагом их расстояние сокращалось, пока мужчина не схватил юношу в охапку, оторвал от пола и потащил в ближайшую дверь.
— Нет! Отпусти меня! Тварь! Ненавижу тебя! Не смей меня трогать, ублюдок! Отпусти! — парень кричал, визжал, дергался всем телом, махал ногами, царапал чужие руки, но его не отпускали, пока не затолкали за дверь.
Как только дверь в неизвестную комнату оказалась закрытой, тогда Давей и отпустил парня, который как раненый зверь отскочил от своего охотника и стал углубляться в помещение.
— Микель, прошу тебя, давай поговорим, — начал было король, примирительно приподняв руки.
— Замолчи! — прикрикнул на него парень. — Я не желаю тебя слушать! И видеть тебя я не хочу! Исчезни!
— Я понимаю, что тебе было тяжело, но все что произошло, произошло не просто так. Я не намеревался тебя обидеть или унизить…
— Что? — возмущенно перебил его Микель. — Не намеревался унижать? Ты смеешься надо мной? — губы юноши дрогнули. — Ты хоть представляешь, что ты со мной сделал? Ты положил меня под мужчин! Сразу под десять мужчин!
— Микель…
— Ты приказал им меня изнасиловать.
— Микель…
— Потом заставил ползать перед тобой на коленях.
— Пожалуйста…
— Уложил под себя и трахал, как самую последнюю шлюху столицы! — парень сорвался и из глаз полились слезы.
— Послушай меня, Микель
— Замолчи! — юноша прикрикнул на него. — Ты не представляешь, что ты со мной сделал! Ты осознанно, зная кто я, унижал меня, ломал меня под себя, использовал, как хотел. Чего ты пытался добиться, приказав привести меня в тронный зал?
Неожиданно парень, широко распахнув глаза, уставился на мужчину нечитаемым взглядом.
— Ты знал… — тихо выдохнул Микеланджело.
— Что? — Давей растерялся столь быстрой смене состояния юноши.
— Ты знал, что мой отец умер, — из глаз покатилась очередная порция слез, но он неотрывно продолжал смотреть прямо в зеленые глаза, желая заглянуть в саму душу этого дьявола, — ты знал, что его убили, поэтому сказал привести меня, чтобы я своими ушами это услышал. Чтобы услышал, как меня оклеветали в его смерти, чтобы окончательно сломаться и упасть у твоих ног. Ты ведь этого добивался.
— Нет, нет, нет, Микель, это не так, не говори глупостей, послушай меня, — Давей схватил парня за плечи и встряхнул, стараясь привести в чувства и вытряхнуть дурные мысли, — я никогда не хотел тебя сломать! Мне не нужно это, я не хочу чтобы возле меня была лишь кукла, отдаленно напоминающая тебя, мне нужен ты сам! Понимаешь? Живой, смеющийся, злящийся, огрызающийся — но мне нужен ты!
— Я? — Микеланджело продолжал пронзать карамельными глазами мужчину, он смотрел настолько пристально, что у Давея по спине бежали мурашки. — Тебе нужен я? Именно я? А зачем я тебе? Что ты планируешь со мной сделать?
— Ничего, — прохрипел мужчина.
— Лжешь, — слегка дернув голову в сторону, выдохнул юноша. — отдашь меня Фердании? Получишь вознаграждение? Или продашь другому государству? Прекрасный подарок, не правда ли? Принц соседней страны.
— Нет! Ничего этого не будет! Ты останешься рядом со мной!
— Почему?
— Потому что я люблю тебя.
