Граф Дулин

А это - Челябинск, стальные яйца нашей родины. Челябинская знать настолька сурова, что может подковать коня на скаку, а блоху оставить без ног. Раннее утро. В окошко терема пробивались лучи солнца. Михалыч проснулся и был удивлен новой обстановке. - Что за чертовщина? Сколько же мы вчера выпили. Где это я? - тут он вспомнил вчерашнее. - Ах ты Дулин! Ну я ему задам! - Михалыч, - в горницу вбежал всклокоченый Митрич. - Тебя барин требует. - Какой еще барин? Мы ж на заводе находимся. - Чудно говоришь, Михалыч. Вставай. Иван Иваныч зовет. - Иван Иваныч? Это кто еще? - войдя в комнату, Орешкин остолбенел. На турецком диване лежал не кто иной как Иван Дулин собственной персоной. - Проходи, Михалыч, садись. Чашку кофе выкушаем. - Постой, постой... Митрич мне про барина говорил. - А я и есть твой барин. - Как это? - Михалыч растерялся. - Как это ты мой барин? - Я твой барин, а ты - мой крепостной. И я буду делать с тобой все, что пожелаю. - Ах ты гомосятина несчастная! - Виктор был вне себя, что удивляло всех, кто присутствовал в доме. Митрич в качестве истопника, Егорыч, ведущий коня по двору, и даже Геннадий Палыч - главбух (говоря языком старины - счетовод в барском доме), выполнял все прихоти новоявленного "барина". - Что ты сказал? - Дулин присел и с удовольствием посмотрел на брюки Орешкина. - Я говорю, гомосек ты несчастный. Какой ты к чертовой матери барин? Фон - Барон, вот ты кто! Голубой. - Ох, Михалыч, сколько же раз говорилось, что я не барон. - А... А кто же ты? - Граф я. Граф Дулин. Иван Иванович. - Вот те раз. Ты ж фрезеровщик. Бригадир. - Не знаю, о чем глаголешь. Митрич, иди, истопи баньку. Парится будем. - Мало нам его домогательств, так еще групповуху решил устроить, - несчастный Митрич пошел выполнять приказ барина. - Надоел уже, - пробасил Егорыч. Через час Иван вошел в баню. - Эх, хорошо, - плеснув ковшик воды, граф Дулин пробасил - Тащите Михалыча ко мне. Парится будем. Пришлось мужичкам подчинится. Егорыч и Митрич заломили Орешкину руки и двинулись в баню. - Прости, Михалыч, но так надо. Не хотим сорок палок в спину. - Ах вы Иуды! - Михалыч дергался, как червяк, насаженный на крючок рыбака. - Живым не дамся! Врагу не сдается наш гордый "Варяг"... Но песня оборвалась на полуслове. В бане его уже ждали Палыч и красный от жара Дулин. - Что, Палыч, поддай парку! И мыла дай. Сейчас я свое хозяйство им намажу. Легче будет. АААА! Это Михалыч плесканул в Дулина кипятком и дал стрекача. Увы, он плохо знал барский двор и носился кругами, пытаясь прикрыться тазиком. За ним вприпрыжку бежал голый Дулин в банным веником. - Ты ж... От любви моей отказываешься. Догоню ведь. Догоню, ей - богу. И тут Михалыч увидел на своей груди крестик. - Спаси меня, Господи, - он поцеловал крест, и тут же все растаяло как дым. Пропало имение, исчез голый Дулин и все ужасы тоже пропали. Тут же его стала трясти за плечо волосатая рука. - Михалыч... Михалыч. Вставай. - Что? Кто? - Орешкин открыл глаза и увидел Митрича. - Где я? - У себя ты Михалыч. В кабинете. - А где Дулин? И что случилось? - Черт его знает, гомосека, - Митрич махнул рукой. - Он тебе водки дал с клофелином, ты час проспал. Ходит радостный по всему заводу, хвастается что - то. - Пошли посмотрим, - Михалычу стало интересно, чем же его подчиненный так обрадован. Войдя в цех, он увидел Дулина, стоящего на выключенном станке. Тот размахивал какой - то бумагой в руке, и был похож на греческого Демосфена или Перикла в этот момент. - Вот оно че, мужики! Вот оно че! Не зря я говорил, что благородная кровь в моих жилах течет. А вы не верили. - Ты о чем говоришь? - Михалыч не понимал. - О том, что какая кровь в моих жилах течет. Голубая! - Ну правильно. По тебе это за версту видно. - Не о том речь, - Ваня показал начальнику бумагу. - Это - мое древо. Генеологическое. Тут видно что я голубых кровей. - Не понимаю, как в твоем роду столько гомосеков уродилось. - Нет, Михалыч, дело не в том. Наш род - дворяне. Тут все написано. Читай. А геи - признак благородства. Михалыч стал читать родословную подчиненного. Дойдя до ветки "Граф Дулин И.И." он был в шоке. - Ваня... Так это ты что ли? - Я Михалыч. Я. Граф Дулин. - Не зря мне сон страшный снился где ты был моим барином. - И есть. Все Орешкины служили роду Дулиных по личному приказу Ивана Грозного. - Замолчи, барин - гомосек! Я твой начальник. Но твоим крепостным не буду, - Михалыч сорвался на крик от обиды. - И в баню не пойдешь? Я уже все заказал. На дачу ко мне поедем, чайку из самовара откушаем, кофею заморского... Палыча в баню возьмем. - Ты это чего удумал? Я гомосеком не буду, а нудистом тем более. - Ох, Михалыч, даже Ленин был нудистом. - Что за бред ты несешь? Ваня включил хронику. Ильич вместе с Крупской стояли буквально "в чем мать родила". Просмотрев до конца, Орешкин сплюнул в сторону. - Ну и что? Ленин голым ходил. Но он хотя бы голубым не был. - Он был красным, Михалыч! Ильич тоже ничего, но ты нравишься мне больше всех на свете. Я даже в мавзолей ходил, любоваться на него. Но лежит - бревно бревном - тьфу. А тебя можно и пошевелить, как следует. И тут Дулин подхватил Михалыча и понес к выходу. Орешкин сопротивлялся, но куда там! А что было дальше - уже другая история.