- Я так ошибался в нем, Виктор, так ошибался! - Дрожащий от холода Пингвин сидел в дешевом кресле в квартире у Зсасза под двумя одеялами.
Наемный убийца сидел на кровати с ногами, согнутыми в идеальном прямом угле, руками на коленях и прямой, словно струна, спиной, голова лишь слегка повернута в сторону Освальда.
- Да, сэр. Вы это уже говорили. - Буквально полчаса назад, следивший за Нигмой Виктор, выловил из ледяной воды, судя по всему, бывшего мэра.
Он привез его домой и оставил на кресле, подвинув обогреватель поближе, настолько близко, насколько позволял шнур.
- Он... Я дал ему всю свою любовь! Я раскрылся ему! А он... Как я его ненавижу, только бы ты знал!
Тонкие пальцы, побелели, уже не от холода, а от сильного сжатия одеял.
Виктор не отвечал. Лицо не выражало ни одной эмоции, впрочем, как и обычно.
- Могу я предложить Вам чай?
- Серьезно? Ты мне предлагаешь чай, когда моя единственная любовь, который...
- Сэр, могу я предложить Вам чай? - Повторил хозяин небольшой квартиры.
Пингвин помедлил и нервно кивнул. В этот же момент, словно маленький и незначительный кивок разрубил леску, удерживающую Зсасза на простыне. Мужчина молниеносно поднялся и прошел на кухню. Пингвин последовал за ним, оставив одеяла на кресле.
- Мне неловко просить тебя, но ты не мог бы дать мне во что переодеться?
- Я только что погладил футболку и штаны. Они на комоде в спальне. Размер может не подойти, у футболок и маек это не так страшно, я положил еще и толстовку, если Вы сильно замерзли. Спортивные штаны на завязках, надеюсь, Вам подойдет хоть что-то. - Отрапортовал наемник.
Сам он стоял в белой рубашке и черных брюках, на поясе висели две разномастных кобуры, но без оружия. Впрочем, он мог бы убить и кобурой.
Пингвин вернулся в комнату, где только что жаловался на Эдварда и с отвращением стянул пиджак и рубашку. Они уже подсохли, все из-за шпарящего обогревателя, но кожа все равно нехотя отлипала от дорогой ткани. Он кинул всю одежду на пол, немного скривившись, сгибая больную ногу и напялил предложенную одежду. Смотрелось... необычно. Глядя на Виктора Зсасза, нельзя было назвать его "шкафом", но для достойного сравнения размеров одежды одного и второго, можно было привести в пример Гулливера и лилипута. Несколько гиперболизированно, но суть отображает. Футболка, с которой уже смылся принт, брюки, волочащиеся по полу, толстовка, добавляющая несколько десятков килограмм казались слишком дешевыми и странными после привычных эксклюзивных костюмов за сотни и сотни баксов. Здесь не хватало золотой цепи с валютным обозначением, кепки и каких-нибудь золотых кроссовок. И угнанной машины. И шлюхообразной женщины рядом.
Освальд медленно поднял шнурок, который затягивал капюшон на темно-синей толстовке и, с лицом Иисуса, взошедшим на крест, обнаружил погрызенную пластиковую головку.
- Мистер Кобблпот, я практически закончил. - Донеслось предложение с кухни, которое могло бы стать вопросом, признанием в любви, жестом великой скорби или, наоборот, радости, зная, с какой точностью Зсасз расставляет интонационные акценты.
Пингвин, опираясь то о стул, то о тумбочку, то о дверной косяк, доковылял до кухни и опустился, придерживая спинку, на стул.
Кухня отличалась от спальни. Она была абсолютно в другом стиле: темный кафель, темные стены, но на тон-два светлее. Черная мебель и очень грамотные акценты: светлые лампы странных угловатых форм, вставки светлого камня в столешнице, белые полотенца. Только сейчас гость заметил, что в квартире нет окон. Совсем нет окон. Ни в спальне, ни здесь. Вместо него, по крайней мере в этой комнате, висела большая картина.
- Пожалуйста. - На стол опустился заварной чайник на подставке с греющей его свечой. Напротив друг друга на круглом столе беззвучно приземлились две чашки.
- Я тебе всю пыль с полов собрал штанинами, можешь не мыть. - Вежливо улыбнулся Пингвин. - Неплохой дизайн. Отличается от спальни.
Его мамочка всегда учила его вести светские беседы ни о чем.
- Я мыл полы сегодня утром. - Не заметил шутки Виктор. - Спасибо, сэр.
- Ты всегда такой немногословный?
В чайнике распускался связанный чай. Прямиком из носика начал струится ненавязчивый фруктово-молочный запах.
- Я и не знал, что ты любитель погонять чаи. - Продолжил Освальд, не получив ответа на первый вопрос. Одновременно получив его.
- Это - китайский зеленый чай, провинция Фуцзянь. - Сложил руки в замок Зсасз.
Пингвин знал, что подобный чай должен раскрыться, полностью распустив "лепестки" и терпеливо ждал, когда же Виктор продолжит проявлять гостеприимство.
- Надеюсь, Вы останетесь довольны, сэр. - Хозяин квартиры аккуратно налил первую чашку гостю, потом и себе.
Король Готэма сделал первый глоток и оценивающе посмаковал остатки.
- Недурно. Очень недурно. Где ты купил его?
- Мне его привезли в подарок на день рождения. - Виктор не смотрел на постоянного клиента, а со спокойным лицом пил чай, аккуратно ставя его на блюдце с черными полосами краски - дизайнерский ход.
- Ты еще и дни рождения празднуешь? - Удивился Кобблпот.
- Нет. Но мне его подарили на день рождения.
- Ты вообще любишь подарки, Виктор?
- Нет, сэр. Я отношусь к ним нейтрально.
- Как и ко всему, полагаю?
- Да, сэр.
- Сэр, сэр, да, сэр, конечно, сэр! Хватит, называй меня Пингвином или Освальдом. Я тебе обязан жизнью, ты мне жизнь спас. Я...
Только сейчас до Пингвина (или Освальда) дошло, что вообще случилось. Он только что изливал душу, но в состоянии шока, а теперь, когда последняя капля вонючей воды высохла, склеив черные волосы, он осознал. Он вспомнил, как смотрел на до боли прекрасное лицо. Оно было задумчиво, словно не могло выбрать между черным и белым, которое манило одинаково. Сквозь стекла очков в его глаза смотрели две черные бездны, засасывающие и гипнотизирующие. И пугающие своей холодностью и остротой. Он выстрелил. Выстрелил, выбрав ту шлюху. Тут же Пингвин подумал, что девственности лишил ее именно Эд, то есть, Эдвард Нигма, он уже не "Эд", но шлюхой она от этого быть не переставала. Его друг, его любовь, его первая настоящая любовь... Он. Выстрелил. Ему в живот. Он хотел его смерти.
Тут же худые руки подняли толстовку вместе с футболкой - ни следа, только здоровый синяк. Но... Это невозможно. Он видел свою кровь. Теплую, красную, липкую кровь.
Виктор усмехнулся. Пингвин резко поднял на него взгляд. Причем, неизвестно чему он больше удивился: отсутствию хотя бы свежего наложенного шва или же эмоции на лице человека, которого он считал просто машиной для убийств.
- Хороший трюк?
- Какой трюк?.. - Во рту резко пересохло и почему-то загорчило.
- Этого я не скажу, иначе эффект "вау" развеется.
- Какой к херам собачьим, эффект "вау"?! В меня выстрелили вот с такого, - он показал что-то очень маленькое - расстояния! Я видел кровь, я чувствовал боль, Зсасз! Что это!?
Ухмылка уже, естественно, пропала. Тот, к кому обращался Пингвин, смотрел спокойно. Раздражающе спокойно.
- Ответь мне. Как ты спас меня? Зачем ты спас меня?
- Мне не выгодно терять такого клиента, мистер... Освальд.
- Ты... Я не понимаю... Ты знал, что он в меня выстрелит?
Мужчина в белой рубашке пожал плечами.
- Я приказываю: ответь мне. - Пингвина захлестнула ярость.
Эмоции, нахлынувшие из-за очередного предательства со стороны, как он думал, последнего верного и близкого человека, из-за непослушания всего-лишь какой-то шестерки, пускай, и очень дорогостоящей, из-за собственной глупости, из-за собственной беспомощности, все это заставило его резко встать и с силой отшвырнуть чашку.
- Вы лишь демонстрируете собственную слабость. Это Вас не красит. Успокойтесь и я налью Вам чай. - Виктор поднялся и достал новую чашку, точно такую же. - Я не скажу откуда я это знал. Я не скажу как я это сделал. Меня наняли, я сделал то, что оговаривалось в заказе.
- Ты мне соврал? На счет клиента и собственной выгоды? Ты уже и так сказал больше, чем мог, так что выкладывай все. - Глаза сузились. Он не терпел, когда не мог получить то, чего хотел. В ход пошли его любимые приемы - человеческая психология и дар убеждения.
- Вы не в том положении, чтобы командовать мной, Пингвин. - Парировал Зсасз. Он, все-таки, не человек. Даже Муни на это велась. - Я Вам не соврал.
Опять беззвучное касание фарфора и дерева. Освальд сел. Сильная рука медленно придвинула к нему чашку.
- Пожалуйста, не разбивайте ее. У меня в наборе их всего три. Могу предложить Вам более дешевый вариант, если захотите.
Брюнет взял в руки чашку словно хотел согреться. Ему стало жарко, щеки вспыхнули недобрым румянцем, но он все равно обхватил гладкую поверхность двумя ладонями.
- Не нервничайте. Вы живы, а это сейчас для Вас главное. Приходите в себя. Оставайтесь столько, сколько нужно. Спите на кровати, я привык спать на полу. Полезно для спины.
- Я отомщу им. И ему. Это все блядища Барбара. И ее пилоточница. - Руки сжали чашку. - А Эд... Он так поступил из-за них. Он.. Он не стал бы делать этого, не затумань они ему голову. Но я должен проучить его. Ты поможешь мне?
- Прошу прощения, я не очень понимаю о чем вы говорите, Освальд.
- Я хотел его любви, но получил пулю. Его ласкала другая женщина, не я, а она. Не я целовал его, а она.
- А Вы умеете? - Съязвил сидящий напротив.
- Это не важно. Я должен был это делать, я! Он мой, мой лучший из лучших. Его мания к загадкам, его ум, его эрудированность... Помоги мне, Виктор. - Снова обратился к собеседнику Кобблпот.
- Я до сих пор не понимаю. Чем я могу помочь? Вы хотите его смерти?
- Нет! - Слишком громко вскрикнул Пингвин, почувствовав резкую боль там, где обычно колет от потери чего-то очень и очень родного. Такое же он чувствовал, когда убили его мать. - Даже не думай. Я про другое. Скажи, Зсасз, ты предан мне?
- Пока Вы платите - да, максимально и безоговорочно. - Освальду всегда казалось. что Зсасз - еврейская фамилия.
- Тогда помоги мне отомстить Эдварду. Переспи со мной. Я сделаю это с тобой.
- Вы думаете, это его как-то расстроит или заденет? - Поднял бровь, точнее, то место, где она должна находиться, наемник. - Я киллер, а не проститутка.
- Я заплачу в три раза больше, если ты это сделаешь.
- По рукам. Прямо сейчас?
Пингвин замялся. На словах он всегда был героем, а вот на деле - всегда за него кто-то что-то выполнял. А здесь никто помочь не сможет.
- Наличными? - Решил оттянуть момент черноволосый, потупив взгляд.
- Как обычно. - Последовал незамедлительный спокойный ответ.
Воцарилось молчание. Только, как в кино, тишину нарушало тиканье часов.
Зсасз поднялся. Романтиком он никогда, как можно было догадаться, не был. Брал по стандарту, на кровати при выключенном свете. Без лишних девайсов, просто приспуская брюки, "раскладывал" очередную шлюху. Это были женщины, мужчины тоже попадались. Но "бисексуалом" он бы себя никогда не назвал. Он был "похуй-с-кем-главное-бы-не-передергивать-в-туалете-сексуалом", как и большинство жителей в Готэме. От мужских потребностей он не был избавлен, как от эмоций, что ему, надо сказать, мешало. Он был опытным партнером, но девственников никогда не "портил".
Пингвин поднялся и, словно крепкий алкоголь, глотнул чай. Естественно, немного ошпарив язык и небо. Он проковылял в спальню, стараясь не встречаться с Зсасзом глазами и лег на спину на кровать.
Вслед за ним лег и Зсасз. Ловкие пальцы, которые на памяти у Короля готэма, только и делали, что нажимали на курок, теперь быстро расстегивали пуговицы. Оба молчали.
- Только не убей меня. - Предупредил будущий недевственник.
- Да, Пингвин.
Не так себе представлял себе свой первый раз бывший мэр. Как-то более романтичнее, нежнее. А тут нежностью и не пахло. Он осторожно повернул голову и увидел, как Зсасз, закрыв глаза, расстегивает брюки. Видимо, ловит нужную волну, настраивается. Такие только из космоса сигналы ловят. "Хьюстон, у нас проблемы." - Подумал Пингвин и решил попробовать проявить инициативу самостоятельно. Он же, как никак, не последний человек в городе.
Он медленно перевернулся на бок и тут же услышал голос, заставивший вздрогнуть.
- Сэр, представьте на моем месте того, с кем бы Вы хотели оказаться. Так будет легче. И закройте глаза.
Он послушно закрыл глаза и представил. Плохо, но представил. Он пытался перебороть образ с пистолетом, заменив его на Нигму в расстегнутой рубашке и чуть съехавших очках. Они всегда ему нравились. Рука сама потянулась и нащупала шею. Виктор, который уже потихоньку превращался в Эдварда, не двигался, а терпеливо ждал. Он был хорошим напарником и в постели тоже. Тем более, за такие деньги. Рука Кобблпота медленно скользнула вверх, к губам. Он так хотел поцеловать Эда. И теперь это возможно. Он так близко. Он слышит, как что-то щелкает и становится темно, он инстинктивно открывает глаза, но рука "Нигмы" накрывает их и губы тут же сковывает поцелуй. Слишком сухой, черствый, но поцелуй. Первый поцелуй.
За ним следует и второй, и третий. Небольшой перерыв. Здесь так же, как и со спортом, нельзя начинать слишком быстро. Тем более, в первую тренировку.
- Эд... - Едва слышно, но достаточно громко для кошачьих ушей наемника, лепечет Освальд.
Поверх него нависает самый желанный и дорогой ему человек. Он чувствует, как сильные руки его поднимают и усаживают на чужие колени. Чужие ладони бродят по спине, расслабляя. Это чувствовала Изабель, когда Нигма согревал ее своим теплом?
Мысли в сторону. Особенно такие. Есть только он и Эд. Только он и Эд.
Новый поцелуй, но уже более требовательный. Зсасз видит, как дрожат ресницы мужчины, сидящего у него на коленях. Он решил не торопиться. Он смотрел достаточно развивающего кино, чтобы научиться заниматься сексом не по-своему, а по-человечески.
Звеняще-трескучий звук и Пингвину приходится высвободиться из толстовки. Он поднимает руки вверх и широкая футболка тоже больше его не греет. Оно и не нужно, обогреватель никто не выключил и в комнате стало душно, но это не смогло помешать мурашкам, пробежавшим по тонкой сероватой коже, когда невидимый любовник коснулся чувствительного, как оказалось, живота. Ладони обосновались на груди и медленно потянулись вниз, в то время, как большие пальцы аккуратно массировали участки тела, куда могли дотянуться. Почему-то пришлось дышать чаще обычного и Освальд немного осмелел. Теперь он тоже принялся гладить плечи "Нигмы" и снова потянулся к губам. Ему понравилось целоваться. От банальных касаний где-то внутри приятно щекотало, а от поцелуев становилось теплее. Хотя, казалось бы, следующей стадией жары в комнате будет самум.
Освальд не заметил, как и брюки предательски покинули его, оставив совсем без одежды. Он нервно прикрылся руками и немного сщурил глаза, но руки оппонента развели их в стороны и накрыли неэрегированный член. Возбуждение не заставило себя долго ждать. Он начал ерзать на коленях, по каким-то низменным желаниям, записанных на подкорку, подаваться в руки Зсасза, который до сих пор в сознании Готэмского Властелина носил очки и был с волосами и бровями.
Его толкнули. Секунда и он падает на подушку. Он раскрывает глаза, но ничего не видит, Виктор снова вовремя помешал обзору своей ладонью. Он послушно опускает веки и тянет руки к шее любовника. Тот подается и вот снова губы Эдварда накрывают тонкие губы человека, который готов отдать все до последней капли тому, кто недавно его был готов убить. Возможно, он уже умер и Бог дает ему последний раз почувствовать наслаждение, прежде чем запихнуть в самый далекий и всеми забытый котел в Аду.
Что-то шуршит. В этот момент его ноги поднимают и он вскрикивает от резкой боли в больной конечности. Тут же его мучитель осознает ошибку и переносит руки с коленей на бедра. В ягодицы что-то упирается и на щеки наползает румянец. Это так грязно, так интимно близко, но больше всего провоцирует стеснение то, что это чертовски приятно.
Теплые руки Эдварда притягивают ближе и ноги Освальда устраиваются у него на плечах. Резкая боль, срывающая крик с губ Кобблпота, он пытается отстраниться, упирается руками в плечи, пытается помешать. Но нет, Зсасз крепко держит за запястья, практически складывая пополам и продолжает двигаться в своем ритме, не давая ни привыкнуть к боли, ни избежать ее. Пингвин не получает удовольствие, но одновременно получает удовлетворение. Он все-таки распахивает глаза, скатывается одна слезинка, вызванная болью. Он видит не Эдварда. Он видит Виктора Зсасза, который трахает его, как портовую шлюху, только платит он.
Он продал свою любовь к Эду за какие-то зеленые бумажки, хотя несколько часов назад был готов отдать за нее жизнь. Он должен страдать, должен усвоить урок, что никто, кроме "Загадочника" не сделает ему лучше и приятнее. Он должен получить свое, он должен отвечать за свои поступки. Он больше не сопротивляется, а наоборот пытается помочь партнеру, двигаясь навстречу через жуткую боль. Смазки от презерватива недостаточно, но в этом только его вина - анальный секс случается у Виктора редко, а если и случается, то вторая сторона об этом предупреждает либо приходит подготовленной сама. А слюна - слишком театрализованный жест.
Киллер не выдыхается, он дышит размеренно вот уже на протяжении вечности.
Он привык. Привык к такой боли и даже иногда ловил себя на том, что в его организме, даже в отдельно взятом месте, есть какая-то точка, которую Виктор задевает и по телу прокатываются волны наслаждения и невообразимой энергии. Ему нравится. Нравится лежать на кровати, нравиться целовать не Эда, а вот этого жуткого убийцу, который с тошнотворной натянутой улыбкой лишает жизни тех, на кого поступает заказ.
Толчок за толчком. Бедра бьются друг о друга с характерным звуком. Дыхание Пингвина танцует ламбаду, а у Зсасза оно стало только громче. Одна рука любовника спускается на член брюнета и начинает скользить по нему вверх-вниз, но не до конца, не лишая мужской невинности. Освальд стонет. Ему нравится. Ему нравится. Ему слишком нравится.
Резко все прекращается. Он чувствует, как достиг высшей точки, ему жарко, очень жарко и душно. Боль тоже прекратилась. Виктор вытащил член и положил руку Пингвина под свою. Он дрочит ему. Сам двигает рукой. Тяжелый вздох и Виктор встает с кровати и идет в ванную.
Сам не зная почему, Освальд Кобблпот медленно плачет.
***
- А этот, под шеей? - Кивает на очередной шрам Пингвин?
- Этот - банкир. Жирный был, как свинья. - Виктор помнит про каждое убийство. Памятные шрамы никогда не сотрутся.
Они завтракают. И все хорошо. Им хорошо.
- А следующий? - Освальд уже сбился со счета, но ему правда было интересно наблюдать, как каменное лицо подергивается на мгновение, но только на мгновение, рябью задумчивости и тонкие губы выдают ответ.
- Тоже банкир, но другой банк. Дальше - медсестра, учитель английского и коп.
- Слушай... - брюнет глотнул вчерашний чай, - я прошу тебя, скажи кто сделал заказ не на убийство, а на спасение?
Виктор молчал.
- Зсасз, это очень и очень для меня важно. Я должен понимать кто этот человек. У него был мотив?
- Меня не интересуют мотивы.
- Но ты же не дурак. Ты можешь предположить? - Пингвин просто тешил любопытство, как ребенок.
- Да. Тогда были.
- Это мужчина или женщина? - Неужели Фиш?
- Мужчина.
- Молодой или старый? Ну, до пятидесяти?
- До.
- Я его хорошо знаю? Мы работали вместе? - Точно не Бутч, он злопамятный сукин сын.
- Достаточно хорошо.
- Кто это? - Ему стало вдруг очень и очень холодно.
***
- Ты меня не убьешь!.. - Через слезы отчаяния и боли Пингвин пытался убедить Нигму не делать того, чего второй так жадно хотел. - Эд, ты слышишь меня?
- Прекрасно слышу.
- Тогда ответь что-нибудь. - Пингвин не был наивным. Он прорубил себе путь от носильщика зонта до короля Готэма. Но сейчас он был максимально уязвим. Не из-за своей смертельной опасности. Он впервые открылся не родственнику и получил увесистую оплеуху. Он молил о пощаде не из-за страха за жизнь. А из-за чистой любви. Чистой настолько, насколько это возможно в этом ебаном Готэме.
- Я любил ее, Освальд. А ты убил ее.
Выстрел. Он чувствует резкую боль. Видит с какой бешеной скоростью течет кровь. Его кровь. Горячая. Красная. Липкая. Он смотрит в глаза Эдварду, в своих же он запечатал вопрос "Неужели настолько сильно?".
Пальцы "друга" сжимают его рубашку. Сильно. Так он никогда еще не делал. Пингвин не видел Нигму таким. Он был холоден, но губы искривились в гримасе отвращения, когда он толкнул мэра в воду.
Послышались короткие хлопки.
- Браво, браво. - Барбара, цокая каблуками, вышла в сопровождении своей вечной свиты. - Я думала, ты не справишься, Эдди. Бедная птичка... Он готов был пожертвовать своею жизнью ради твоей.
- Теперь мы друг другу не обязаны, мисс Кин. - Мужчина поправил очки и коротко выдохнул.
- Да, конечно, дорогуша. Ступай. Если что - мы всегда рады тебя видеть.
Он коротко кивнул всем троим и, сунув руку в карман, нажал на круглую клавишу кнопочного телефона, отправляя сообщение Виктору Зсасзу с точными указаниями.
"Нюрнбергская дева" захлопнулась.
