Тихая станица

За окном стояла удушливая июльская ночь. Днем солнце лихорадочно жгло землю, ожидавшую дождя, но и сумерки не приносили желанной прохлады. Дежурная опергруппа в составе трех человек сидела в кабинете, пила теплое, противное пиво, поскольку казённый холодильник благополучно почил еще в мае месяце. — Степаныч, давай еще по одной? Старший сержант полиции меланхолично кивнул, выуживая из-под стола новую бутылку. — Что там с главврачом-то? Нового назначили? — Назначили, а толку? — вопросом на вопрос ответил светленький, щуплый капитан Зибров. — Вот ты, Степаныч, мне скажи: что в станице не так? Третий год и ни одного выезда, ни одного стоящего дела. На кой-черт мы вообще здесь сидим, если с утра на летучке опять доложить нечего будет? Разве что из роддома опять позвонят… Сказал и осекся, покосившись на молодого лейтенанта, который недавно потерял сына. Лейтенанта звали Славиком, опекали его всем отделом, как молодого, но перспективного сотрудника. В том году на свадьбе гуляли… А с месяц назад случилась уже обычная для станицы история: Славкина молодуха родила здоровенького пацана, но на второй день младенец умер. И, будто накликал: повисшую понурую тишину разорвал пронзительный телефонный звонок. Верещал служебный. Степаныч, поморщившись, взял трубку. — Дежурный оперуполномоченный на связи. Так… Понял… Двое сразу? Ну, Зибров приедет… Так точно! Уже понимая, что докладывать будет о чем, капитан поднялся, натянул китель, сунул в карман мобильный и, не оглядываясь на товарищей, вышел за дверь. — Роддом? — зачем-то уточнил Славик. — А что еще может случиться в нашей проклятой станице, — пожал плечами Степаныч. — Разогнать наш отдел надо к чертовой матери, Славка! Давай еще по одной и покемарим до восьми? * * * Капитан Зибров не спешил, поскольку уже знал ритуал наизусть. Войти в здание, миновать ночную уборщицу, которая, наверняка, еще моет пол, подняться в кабинет главврача, пролистать справки, составить протокол… Новенькая главврач, наверняка, будет переживать, бледнеть… Предыдущие тоже волновались первые раз пять, потом привыкали. — Здрасьте, Зоя Ивановна, — поздоровался капитан с пожилой женщиной в синем трико. — Извините, натопчу немного… — Да ты иди, миленький, иди, — замахала руками уборщица. — Тебе работать еще всю ночь, а я уже почти домой собираюсь. Зибров все же постарался обойти чистое мокрое пятно, прижимаясь к стене. Бабу Зою он знал с самого детства, и уже тогда она казалась ему старухой. Всегда в вытянутом трико, с гулькой седых волос на макушке, но с неизменно доброй улыбкой на морщинистом лице и конфетой в кармане, она была любимицей всей местной ребятни. Вместе с конфетой дети получали короткую поучительную историю о том, как надо правильно себя вести со старшими, о том, что нужно мыть перед едой руки и, упаси боже, обидеть кого-то словом или делом. А иногда баба Зоя даже позволяла детям набрать в своем саду спелых яблок, зная, что иначе сорванцы обтрясут яблони у соседей. Улыбаясь, щурясь из-под оправы толстенных очков, добрая старушка смотрела, как довольная ребятня за обе щеки уплетает сочные, сладкие яблоки. Воспоминание детства мелькнуло и пропало. Капитан Зибров остановился перед кабинетом номер десять, прислушался. Где-то он даже сочувствовал новому главврачу, зная, как утомительны будут последующие разбирательства. Сосчитав до трех, капитан Зибров постучал. * * * Зоя Ивановна отнесла ведро и швабру в чулан, повесила на гвоздик видавший виды халат. Мельком глянув в треснутое зеркальце, оправила волосы, быстро подкрасила тонкие морщинистые губы. Теперь, пожалуй, можно и домой. Но сначала закончить уборку второго этажа. Взяв чистую тряпку, Зоя Ивановна не спеша поднялась по лестнице в родильное отделение. Словно почуяв ее присутствие, недавно сошедшие души притихли, притаились, ожидая своего часа. — Эх, миленькие мои, — пробормотала баба Зоя. — Это вам не яблоки по садам драть… Никто из смертных бы не увидел, как за спиной старухи распахнулись большие черные крылья. Медленно шла она вдоль палат, прислушиваясь к тому, как разворачивались перед нею судьбы новорожденных. Чист, чист, чиста, снова чист… Зоя Ивановна остановилась, приложила ладонь к очередной двери, делая вид, что стирает пыль. Точно: там, в колыбели, лежал будущий убийца и насильник, который подрастет и станет кошмарным сном станицы. — Нет, дорогой, тебе еще рано… Через пару десятков лет попробуешь снова, а пока кыш отсюда! Взмахнув крыльями, баба Зоя вихрем выбила душу из крошечного тельца, отправляя угрозу для спокойствия живых обратно. — Так гораздо лучше, — улыбнулась старуха. — А кто сказал, что Ангелам Смерти не хочется жить в хорошем, спокойном мире? /февраль 2017/