***
Эми готовит. Моя низкорослая ненормальная жена готовит вафли и поливает их кленовым сиропом. Блять, во что же я вляпался. Хватит ли мне времени улизнуть через черный ход к бару и никогда больше не возвращаться? Хватит, потому что Эми услышит скрип половицы у лестницы, которую она специально сломала с одной стороны, она ощутит сквозняк, когда я слегка приоткрою дверь. Моя жена не глупая, все, что она делает, каждое слово сказанное ею, каждое действие — это все всегда имеет смысл, всегда имеет последствия. Мне хватает ума не поддаваться на провокацию, но она знает, что я смотрю на её идеальный блондинистый затылок и она знает, что я никогда не убегу. Поводок затягивается на моей шее. А она тянет за другой его конец. Эми Данн — моя блядская хозяйка. Она кормит меня, воспитывает и ругает за проступки. Подумать только, моя жена — мой надзиратель. — Что думаешь об этом? — такой сладкий голос, что хочется выкорчевать себе зубы. На Эми было платье, из которого она не вылезала каждую нашу годовщину. Оно собралось в области талии, обтягивая складки на боках моей жены, потом топорщилось в области живота и впивалось в её широкие бедра. — Ты обворожительна,— на самом деле я подумал, что она бесформенная, размалеванная кукла. — Ты льстишь мне, — а она подумала, что моя ложь никогда не останется просто звуком.***
Я водил рукой по позвоночнику Эми, надавливая и ослабляя нажим. Это она называла массажем перед сном, который никогда не приводил к чему-то большему. Мы не занимались сексом уже два года и нас это устраивало. Так что если кто-то подумал, что отношения семьи Данн держатся на откровенной порнографии, то вам следует провериться, возможно, вы озабоченные. Я коснулся лопаток жены и надавил, зная, что если применить еще немного грубой силы, я смогу сломать ей что-нибудь и это даст мне фору, чтобы улизнуть за Миссисипи и попасть в аварию, виновником которой будет грузовик с апельсинами. Но мне не хотелось и я провел руками к пояснице, думая, что это тоже часть её плана. Эми забавляет моя неспособность протестовать, она прекрасно знает, как я привык к ней, как завишу от её чековой книжки, от её блондинистой, округлой черепушки. Я смотрел на её посеревший затылок и видел, слышал, как моя жена возбуждается. Твою же мать, что мы делаем друг с другом. Как долго это продлится. Я не смогу так дальше, я не смогу уходить из дома в 8 утра и делать вид, что все нормально, возвращаться к ужину и видеть, как Эми ест мороженное и запивает его не калорийной колой. Моя жена впивается в мои губы поцелуем и впервые, с момента её возвращения, мы занимаемся сексом.***
Моя жена теперь ходит в клуб чтецов. Сейчас они читают классику и я боюсь оставаться дома один. Мне почему-то кажется, что Эми выжидает, и её терпение на исходе. Возвращаясь домой и замечая меня в старом кресле с пачкой чипсов, она злится. Её раздражение касается меня, когда она садится рядом и начинает вязать шарф, закидывая ноги на мои колени. Я ненавижу красный цвет и её ноги, которые расплываются как большие лужицы мягчайшего пластилина, как только Эми садится или расслабляется. И она знала, что последнее, что я сделаю в этой ничтожной жизни — полюблю её. Поэтому она уплетает мои чипсы с беконом, вяжет шарф моего нелюбимого цвета из самых колючих ниток и восторженно вскрикивает, когда команда соперников забивает гол моей любимой сборной.***
Секрет семейного благополучия — никогда не верьте сладким россказням на первом свидании. Правда никогда не всплывет наружу, пока вы не съедетесь. Моя жена по прежнему не искренна со мной. Она ест булочку с сахарной пудрой и специально не стирает посыпку с губ. Теперь это её хобби, делать вид, что она жертва. Даже в зоне недосягаемости так называемой публики, она старалась разбудить во мне неизвестные чувства, даже не догадываясь, что я вообще-то, никогда её не любил. Она была для меня источником секса и доходов. Единственных убыток — она психопатка. Что больше всего меня беспокоит — она об этом знает. Го сообщила мне о том, что наш бар ограбили вчера и я сорвался с места, ничего не сообщая жене. Она знала, эта сука все знала. Только вот я не был в курсе. Из кассы стянули незначительную сумму, пару бутылок дорого поила вытащили со склада и грамотно замели следы. Именно в тот момент, когда Бони сказала, что пальчиков нет, что все выглядит так, словно это сделал работник бара, я должен был понять, какая тварь это сделала, но я кричал, что затаскаю по судам скотину, которая меня обанкротила и отправился к Го, не говоря сестре ничего. Именно в этот момент я должен был понять, что если я поступлю так неаккуратно, у меня вряд ли будет алиби тогда, в будущем, но задумался я об этом позже. Я уснул на диване, ожидая Го, но она не вернулась, потому что находилась в участке. И даже в этот самый момент я не смог взять верх над виски, игравшим в моей голове и почесав задницу, уснул снова. — Ник! — сестра трясла меня за плечо с непомерной силой, а голос сквозь мое похмелье звучал резко и я сразу вскочил. Го была ужасе. Подумать только, моя сестра была напугана. — Какого хрена, Го? — я не груб, я снисходителен. — Эми пропала, — одними губами проговорила сестра и села на край дивана, закрывая лицо рукой. Её губы дрожали в немом смехе и плечи вздымались от глубоких вдохов. Она смеялась. — Вы парочка психов.. — Го, я все улажу. — Вы два ебаных придурка..— она плакала. — Го, я все.. — Убирайся! Я бежал что есть силы. Сестра кинула мне вдогонку пустую бутылку из-под пива и она угодила мне в пятку. Боль жгла стопу, но я несся домой что есть мочи. Люди оборачивались и кричали мне в след, что уже поздно. Они знали, публика знала. Антракт закончился, пришло время занимать свое место в цирке. Я вернулся домой, где полиция отгоняла журналистов от моего дома. — Где моя жена? — я прорвался в дом, притормозив у спины следователя, который появился на моем пути, и медленно развернувшись ко мне, вскинул брови. — Вы Ник Данн? Отлично. Вы проедете с нами для дачи показаний. Меня посадили в машину и когда я оказался в знакомой мне комнате я понял, что это было только началом. Игра продолжается.