Не мы такие, жизнь такая

      После Совета, когда верхушка уже-почти-бывшей Инквизиции разошлась по неотложным делам, придавленная последними событиями, Каллен задержался, чтобы выспросить у Кадаша подробности его последней вылазки. Выслушав рассказ, он вслух задался вопросом, почему Железный Бык не предал Инквизицию раньше, в любой удобный момент, почему не столкнул Инквизитора с какого-нибудь уступа, не подсыпал яду, тупо не раскроил ему череп секирой.       – Они берегли его на крайний случай, – сказал Инквизитор, потирая старый шрам под губой единственной рукой. – Он был слишком ценным источником о внутренних делах Инквизиции. Они знали, что могут потерпеть неудачу в Халамширале – и что в этом случае Инквизиция будет одним из ядер сопротивления их наступлению. Пока я не прикончил Корифея, они берегли и меня – не меня лично, конечно, а якорь. А потом... что есть суть Инквизиции за отсутствием Бреши в небесах? Уже не Вестник Андрасте с чудотворной рукой и его последователи, друг мой Каллен. Я свою роль отыграл. Последние два года суть Инквизиции – твоя армия и шпионская сеть Лелианы, замок и форпосты в Ферелдене и Орлее, маленькое, но очень сильное и влиятельное государство без четких границ. Моя «случайная» смерть мало что поменяла бы, Скайхолд просто встал бы под знамена Церкви, Инквизитор умер, да здравствует Инквизитор – недаром мы сделали Верховной Жрицей мою Кассандру, она снова взяла бы дело в свои руки. Или ты, или Лелиана. А рогач шпионил бы в пользу своих, пока наши силы не иссякли бы, притворяясь верным другом.       – Так разве там был крайний случай?       – Ну да, пробравшись в их цитадель, мы поставили под удар уже весь их план, а не только ту часть, где на воздух взлетает Зимний Дворец. Честно сказать, я надеялся, что мы их обскачем хотя бы в мелочи, что Бык не послушается их. Он так убедительно... так убедительно был влюблен в нашего тевинтерского голубка. Я и таскал Павуса с собой ради страховки по большей части. Думал, наш предатель не сможет поднять на него оружие вот так... без тени сомнения... что он хотя бы дрогнет. Но какое там. Кун такая штука, что уж если он в голове засел – то больше там не умещается ничего.       – Ну ты и циничная сволочь, – сказал Каллен, впрочем, без особого осуждения.       – Хотелось бы! По мне так я треклятый романтик, раз сделал ставку на то, что чувства этого рогатого ублюдка окажутся превыше долга.       – И когда ты догадался, что он предатель?       – Ну, для начала, я ему никогда и не доверял особо. А догадался – когда он слишком часто стал поминать тал-васготов и вообще изображать полное непонимание происходящего, хотя очевидно было, что мы сцепились с настоящими кунари. Или ты поверил этому лепету, будто бы Бен-Хазрат не при чем? Конечно, раз у них не вышло, они все свалили на эту бабу, как на мертвую... вернее, не как, именно на мертвую, мол, ее личная самодеятельность. Но вся эта операция была официальной, зуб даю, сальрока. Это было начало вторжения, вариант номер раз, рискованный, но эффективный. В кабинете этой распрекрасной Вид-как-ее-там я нашел черновик ответа на официальный протест нашей милашки Жозефины. Эта кунариха и написала как одна из шишек Бен-Хазрат то самое письмо, будто бы они не в курсе и сами обеспокоены, бла-бла. Лживые твари, прямо чувствую в них родственную душу.       – Ты хоть Лелиане тогда сказал? О своих подозрениях?       – Ну, конечно, сказал. И даже нашей штатной стерве Вивьен сказал, на всякий случай. Информацию такой важности, знаешь ли, рисковать унести с собой в могилу – это верх идиотизма. Может, я и не гений, но хоть что-то кумекаю.       – Вот я точно не гений, я как-то не... не ожидал. Думал, раз Лелиана ничего не говорит, то все нормально, он с нами.       – Да ладно, это и не твоя забота, командующий, подозревать всех, а нашей рыжей красотки... и моя. Впрочем, я тут щеки надуваю, а эльфийскую-то падлу проморгал, вчистую проморгал – уж не задурил ли он нам всем головы своей магией треклятой, сейчас думаю. А Бык... у меня самого на душе все-таки скребет. Мы с ним не пару же дней знакомы были, с гадиной. Пили вместе не раз. Сражались плечом к плечу. И ты знаешь... он ведь на самом деле сомневался в этой своей поганой философии, тогда, при Корифее. Он колебался, ему нравилась вольная жизнь. Да и на Павуса он запал нешуточно, чего уж там. Но за последние два года они явно улучили время промыть ему мозги потщательнее, а я... я, дурак, это как-то упустил. Заигрался в поддавки с Бен-Хазрат. Мне казалось, я все-таки смогу использовать союз с ними в нашу пользу. Хороший урок, мой друг. Этих двинутых на Кун можно только убивать, с ними нельзя договориться миром или играть в политику. Хороший кунари – мертвый кунари.       – Дориана жаль.       – А мне не жаль, нечего мутить с рогатыми. Он что, пастушок, чтобы затевать что-то серьезное с вражеским шпионом? Без пяти минут магистр! Соображение иметь какое-то надо все же, с кем в койку ложишься. У нас в Хартии это понимают, а гнилая магическая аристократия Тевинтера, видимо, нет. Я вот заполучил себе неваррскую принцессу, а потом еще и помог пропихнуть ее на самый верх андрастианской Церкви, – гном самодовольно ухмыльнулся. – Ладно, держался Павус не так и плохо, когда это серое окоробло нас кинуло. Но там и времени на сопли не было. Тут кунари, там дракон, а впереди эта лысая мразь со своими катастрофическими планами. И кстати о лысом... его молитвами дел у нас по горло, сальрока, хоть мы и сделали вид, что сворачиваемся, так что хватит болтать. А ты, я так понимаю, уходишь с концами?       – Армии-то не будет. Но если я буду нужен...       – Ага. Мы будем иметь тебя в виду. И кстати, знаешь, что самое поганое? Кунари в деле с Соласом – наши естественные, мать их, союзники. Он хочет навернуть Завесу – а они наоборот, укрепить ее. Но теперь мы точно не споемся с ними.       – Это ты в качестве объяснения, почему ты не столкнул Быка с обрыва, не подсыпал ему яд и не раскроил голову, как только понял, что он предатель?       – Ага, верно понимаешь. Берег его на крайний случай – вдруг да смогли бы договориться, хотя бы чтобы вместе затравить Ужасного, чтоб он сдох, Волка. Забавно, да?       – Скорее печально.       – Не мы такие, жизнь такая, сальрока.       – Кадаш...       – Чего?       – Мы все-таки спасли мир. Если вдруг тебе нужно хоть какое-то оправдание.       Инквизитор невесело усмехнулся.       – Через месяц у нас не должно быть армии. Так что займись этим, командующий.       Человек проводил его взглядом, вздохнул и, встряхнув головой, тоже вышел из комнаты – у него тоже было много дел.