Я тебя обниму

Распахни настежь окна. Разбуди меня ветром. Пусть шумит этот город. Наши встречи так редки. Твои огненные волосы уже не блестят на солнце. Лежишь, укрывшись легким одеялом, подложив под голову руку. Не подушку. Она на полу. Смотришь куда-то перед собой, но я знаю, о чем ты думаешь. Кто, как не я? Смотришь вперед, но не видишь голую серую стену, не видишь ободранные обои и пятна от крови. Мыслями ты все еще там, на том стадионе. Моя рука опускается на твое плечо, и пальцами я сжимаю приятную на ощупь кофту. Смотришь на меня с ухмылкой и тянешься вперед за поцелуем, но я уворачиваюсь. Ты хмыкаешь и толкаешь меня в грудь, и я чувствую, как внутри меня взрывается шар. Бум. И все горит, все охвачено огненными языками. Они ласкают изнутри и не причиняют боли. Я уже привык к ожогам. — Почему ты так смотришь на меня, Милкович? Твой голос, увы, не сводит меня с ума, но я чувствую, как дрожат коленки. Мое сознание в полном порядке, но я не управляю собой. — Люблю смотреть на то, что принадлежит мне. Снова ухмыляешься, но на этот раз я вижу в твоих глазах не только усмешку, но и благодарность. Перемотаем немного вперед. И ты уже лежишь в кровати. Твои руки безвольно повисли над полом. Стеклянный взгляд. Безразличный. — Йен. В который раз я зову тебя? — Йен, это я, Микки. Как ты? Нет, ты все равно молчишь. Почему ты молчишь? Я опускаюсь на край кровати и обвиваю твою талию руками, прижимаясь. Холодный и колючий. Я не привык ко льду, не привык к обморожению. Мне по душе ожоги. Но я привыкну, Йен, я обещаю. Я устал быть один. Дни растаяли маслом. Я тебя обниму. Я вернусь…